1917 год оказался удачным для Петлюры. Лавирование между радикалами и умеренными позволило ему удержаться на высоких постах. Октябрьскую революцию в Петрограде он встретил на посту генерального секретаря Центральной Рады по военным делам.
Октябрьский переворот резко изменил расклады. Если ранее речь шла о долгом и тягучем торге Москвы и Киева за привилегии, то теперь возник максимально благополучный момент, чтобы сыграть по-крупному и взять все и сразу.
Теперь первостепенным было не умение вести переговоры, а умение быстро сформировать как можно большее количество дивизий. Благо, все противники были примерно в равных условиях и регулярных вооруженных сил не имели. Киеву было даже попроще, он имел какое-то количество ранее украинизированных частей русской армии.
В Киеве с осторожностью отнеслись к событиям в Петрограде. Считалось, что большевики пришли к власти ненадолго и со дня на день будут изгнаны. Поэтому, на всякий случай, Рада не стала сжигать мосты и ограничилась провозглашением Украинской народной республики в федеративной связи с Россией. То есть по сути максимально широкой автономии, которой УЦР добивалась начиная с февраля.
Попутно была сорвана плохо подготовленная попытка большевиков повторить петроградские события в Киеве. Рада сохранила власть и какое-то время присматривалась. После того, как стало ясно, что большевики удержатся у власти не считанные часы, а во всяком случае несколько недель или даже месяцев, началась разработка новой стратегии.
Петлюра, прекрасно осознавая необходимость опереться на штыки, развернул бурную деятельность по возвращению всех этнических украинцев из бывшей императорской армии. Большевики на первых порах усыпляли бдительность Рады, рассчитывая советизировать её без лишней крови и проблем чуть позже.
В рамках усыпления бдительности Совнарком РСФСР разрешил всех солдатам, мобилизованным на Украине немедленно покинуть дислоцированные в России части.
Этих сил явно было недостаточно для формирования полноценной армии. Тем более, что из-за хаоса и развала перебои в движении ж\д транспорта были крайне распространены. Но у большевиков не было и этого, только небольшие иррегулярные отряды плохо обученных красногвардейцев.
В отличие от большевиков Петлюра вовсе не рассчитывал выходить из войны и поначалу ориентировался на Антанту. Более того, он положил глаз на Юго-Западный и Румынский фронты. Сосредоточенные там армии он рассчитывал росчерком пера перевести под свое управление, включив их в состав армии УНР.
Интересно, что большевики не стали препятствовать ему и в этом, уповая на свой хитрый план.
Получив контроль над этими армиями, Петлюра уволил почти всех солдат не украинского происхождения и разогнал революционные солдатские комитеты.
Большевики на тот момент считали главной контрреволюционной угрозой вовсе не сепаратизм окраин, а попытку противников революции организовать свое движение на Дону. В СНК даже рассчитывали, что УНР окажет им помощь в разгроме донской контрреволюции, однако Петлюра отказался это делать и пропускать советские эшелоны на Дон.
По этому вопросу произошел серьезный конфликт внутри самой Рады.
Национал-коммунист Винниченко, занимавший пост премьера, настаивал на том, чтобы скооперироваться с большевиками. Петлюра же был убежден, что как только те упрочат свое положение в России, они сразу же обернутся против Рады и попытаются провозгласить власть советов и на Украине.
В этом споре каждый был прав по-своему. Винниченко при условии союза с большевиками вполне мог на какое-то время в рамках компромисса сохранить свою власть на советской Украине. Петлюра был прав в том, что большевики собираются советизировать УНР.
Пока между ними шли споры, большевики попытались воспользоваться своим хитрым планом и провозгласить советскую власть на Всеукраинском съезде в Киеве. Однако план оказался не таким уж хитрым, их противники неплохо подготовились к съезду, и делегаты от большевиков оказались в меньшинстве.
Под улюлюканье они покинули съезд и уехали в Харьков, где при поддержке прибывших на подмогу красногвардейцев и матросов провозгласили свою собственную украинскую советскую республику. СНК РСФСР сразу же признал ее единственной легитимной и объявил, что считает себя в состоянии войны с реакционно-буржуазной Радой.
Винниченко пришел в ярость, обвинил Петлюру в том, что он все испортил своей паранойей и солдафонщиной и потребовал его отставки. В случае отставки Петлюры Винниченко рассчитывал найти компромисс с большевиками, с которыми он был хорошо знаком и довольно близок в политических взглядах.
В конце декабря 1917 года Петлюра покинул свой пост. Причем не совсем понятно, изгнали его или он ушел сам. В одних источниках указано, что Петлюра сам подал в отставку из-за позиции Винниченко. В других сказано, что Петлюру удалили из правительства по требованию Винниченко.
Оставшись не у дел, Петлюра взялся создавать свою личную армию. Винниченко вообще был известен как противник регулярной армии как таковой и постоянно пытался саботировать попытки Петлюры по созданию национальных войск (впрочем, армия УНР не состоялась тогда в силу множества других, куда более серьезных причин, включая банальную нехватки времени).
В Киеве Петлюра начал формирование знаменитых гайдамаков, которые официально именовались Гайдамацким кошем Слободской Украины. Основу формирования составили добровольцы из украинизированного запасного полка под командованием Емельяна Волоха (в 1919 году он перебежит к большевикам) и киевские юнкера. Одним из рядовых гайдамаков был будущий классик советского кинематографа Александр Довженко.
В январе 1918 года из Харькова на Киев двинулись красные части. Одновременно на киевском заводе Арсенал вспыхнуло восстание, подготовленное большевиками. Гайдамаки Петлюры наряду с сечевиками Коновальца сыграли ключевую роль в силовом подавлении восстания.
К этому моменту правительство УНР уже официально провозгласило независимость и осознало, что идея Винниченко о компромиссе с большевиками оказалась не очень удачной.
Несмотря на подавление восстания, очень скоро правительству УНР пришлось покинуть Киев. Из Харькова подошли муравьевцы. Хотя их боеспособность, откровенно говоря, была невелика, украинские части были еще менее боеспособны. Гайдамаки Петлюры ушли в Полесье, рассчитывая перейти на партизанское положение.
Пока Петлюра уходил от Киева, правительство УНР неожиданно договорилось с немцами (с разрешения большевиков) о сепаратном мире. Немцы перехитрили большевиков как детей и сразу же после заключения мира с УНР, заключили с украинской республикой союзный договор, согласно которому их военные части заняли территорию Украины. Большевики, к тому моменту контролировавшие большую часть территорий, на которые претендовала УНР вынуждены были ретироваться.
Едва узнав о заключении договора и уходе большевиков, Петлюра во главе гайдамаков ринулся в Киев, чтобы опередить немцев.
Разумеется, никаких боевых действий с ними он вести не собирался, это было самоубийственно. Нужно было успеть провести парад победы. Конечно, это выглядело как сюжетный ход из комедии. Но Петлюра лучше всех в УНР понимал, что такое пиар и хорошо знал, что он делает.
Интернета тогда не было, телевидения тоже. Конечно, до населения доходили слухи про договор с немцами, но в целом мало кто полностью понимал, что происходит. И парад победы над большевиками, проведенный Петлюрой закреплял его образ победителя и придавал ему еще большую популярность. В УНР уже тогда были востребованы эффектные пиар-ходы.
В общем, гайдамаки на день опередили немцев и успели-таки провести свой парад победы. Разумеется, Петлюра осознавал последствия этого шага. Правительство УНР абсолютно логично восприняло эту выходку как демонстративную пощечину. Они несли всю политическую тяжесть решения отдаться немцам, а Петлюра, не имевший никакого отношения к изгнанию большевиков, обернул все в удачную акцию во славу самого себя.
Кроме того, разозлиться могли и немцы. Петлюра был хорошо известен как проантантовская фигура, в особенности профранцузская. По некоторым данным, французы даже финансово помогли ему при организации гайдамаков. Поскольку немцы были хозяевами положения, они вполне могли воспользоваться этой выходкой Петлюры в своих интересах и потребовать сатисфакции.
Впрочем, проворачивая свою комбинацию, Петлюра также все продумал. Он прекрасно знал, что места в правительстве ему не найдется, там было слишком сильным влияние левых (Петлюра и сам был социалистом, но умеренным). Петлюра же считался ими доморощенным Бонапартом и уже прочно ассоциировался с военной диктатурой (хотя военным он до 1917 года никогда не был). Зато эта акция явно укрепила его образ страдальца за Украину.
После парада руководство УНР отчитало Петлюру за его выходку, и он был изгнан с поста предводителя гайдамаков.
Это было ему только на руку. Он ушел с укрепившимся имиджем пострадавшего за Украину патриота и вдобавок не подвернулся под руку по время разгона Рады и прогетманского переворота. Предусмотрительный Петлюра стал вроде бы неприметным общественным деятелем. Недавний глава военного ведомства после прихода к власти Скоропадского стал главой всего-навсего Всеукраинского союза земств.
В дореволюционной России земства были краеугольным камнем регионального самоуправления. И главным прибежищем оппозиционных общественников. На базе частично уцелевших украинских земств Петлюра начал выстраивать оппозицию гетману.
В этой борьбе Петлюра взял на вооружение принцип будущих маоистов — деревня окружает города. Власть гетмана была более-менее прочна в Киеве и нескольких городах. Но провинция и особенно село в лучшем случае держали фигу в кармане, а в худшем открыто саботировали распоряжения из центра.
Особое недовольство вызывало то, что Скоропадский решил опереться на средне-крупных и крупных землевладельцев. На базе недовольных земств, Петлюра строил свою подпольную сеть, дожидаясь удобного момента. Внешне он не проявлял никакой оппозиционности. Но, стараясь не привлекать внимания, он тем временем пытался установить контроль над крупными кооперативными союзами, весьма влиятельными в регионах.
Так Петлюра превратился в оппозиционный центр силы.
Аналогичные центры на базе объединения политических партий создавали другие бывшие лидеры УНР. Стоит отметить, что сам Скоропадский хотя и считал Петлюру излишне авантюристичным и склонным к рисовке, тем не менее, в рамках компромисса даже готов был включить его в состав правительства, о чем вспоминал в своих мемуарах:
«Петлюра мне всегда рисовался как чрезвычайно честолюбивый человек, демагогического пошиба с большой авантюристической жилкой, но искренний в своих отношениях к Украине и затем честный в денежном отношении.
Это сентиментальничающий идеалист, с очень легким культурным багажом. Его политические убеждения далеко не крайние настолько, что мне приходило даже в голову привлечь его в состав правительства, и если бы украинцы не отказались на первых порах идти в правительство, может быть, это и состоялось бы, что сделать потом, когда в составе министров не было ни одного человека, который бы к нему относился бы с доверием, было совершенно немыслимо.
Петлюра первое время приходил ко мне несколько раз и каждый раз при страшных нареканиях земельных собственников и великорусских кругов. Его посещения вызывались, обыкновенно, заступничеством за лиц, которые были арестованы за противоправительственную агитацию».
В конце июля 1918 года Петлюра внезапно сам был арестован по обвинению в такой агитации. Поводом стали многочисленные письма Петлюры, отправленные им немцам, австрийцам и болгарам, в которых он жаловался на гетмана. Тот факт, что он науськивает против него союзников, разозлил гетмана и он велел посадить Петлюру.
Следующие несколько месяцев Петлюра провел в Лукьяновской тюрьме. Скоропадскому было не до него, вдобавок он побаивался по-настоящему судить Петлюру, поскольку это только добавило бы ему популярности у украинофилов, которые и без того ополчились на гетмана.
Отпустили Петлюру без всякого суда, в тот момент, когда гетманат уже доживал последние дни.
Причем, парадоксальным образом, отпустили его благодаря немцам. Точнее даже немецким социалистам. Те уже вошли в силу в Германии и устроили на военное командование такой нажим, что оно ультимативно потребовало освободить томившегося в темнице деятеля социалистического движения, в противном случае пообещав вызволить его силой.
11 ноября 1918 года Петлюра был освобожден по личному приказу гетмана. К этому моменту в могущественную силу вырос Украинский национально-государственный союз, объединивший все оппозиционные гетману политические силы во главе с Винниченко.
Забыв старые разногласия, Винниченко предложил популярному Петлюре примкнуть к союзу вместе с его земствами и кооператорами. Сразу же после согласия Петлюры УНГС начал подготовку вооруженного восстания, а Петлюра уехал в Белую Церковь к надежным сечевикам, которые должны были стать главной ударной силой восставших.
В Белой Церкви Петлюру ждал тысячный отряд сечевиков Коновальца.
Поскольку немцы прекратили поддерживать гетмана из-за внутренних проблем, Скоропадский в последний момент решил сделать ставку на русское население городов. 14 ноября гетман провозгласил федерацию с будущей несоветской Россией.
В тот же день лидеры украинской оппозиции на личной встрече сформировали Директорию, которая вскоре станет правительством УНР. Петлюре был возвращен прежний пост военного руководителя. Кроме того, на него было возложено руководство вооруженным восстанием. По согласованию с Винниченко он был провозглашен главным атаманом армии УНР.
От имени Директории были проведены переговоры с еще остававшимися в Белой Церкви немцами, которые охотно согласились на нейтралитет. Гетманская стража (варта) — единственные противники Директории в городе, сдалась без сопротивления. Сечевики Петлюры двинулись на Киев. Сопротивление им попытались оказать наспех собранная офицерская дружина и сердюки — элитные части гетманской армии, в которые набирались наиболее идеологически выдержанные сторонники Скоропадского.
Однако офицерский отряд понес значительные потери, а сердюки решили, что воевать им не очень хочется и на битву не явились. Петлюра, однако, не спешил брать Киев. Несмотря на то, что гетманская власть трещала по швам, людей у Директории пока еще было маловато.
Петлюра остановился в Фастове и стал терпеливо ждать, когда на его сторону перейдет вся армия гетмана, откликнувшись на его обращение. За полторы недели численность войск Петлюры возросла в десятки раз. На его сторону переметнулись запорожцы, значительная часть сердюков и серожупанников, а также несколько «зеленых» повстанческих атаманов со своими отрядами.
К концу ноября власть гетмана не распространялась дальше Киева. Большинство войск Скоропадского без боя перешли на сторону Директории, больше не веря в него. Немцы и не думали встревать в конфликт, более того, готовясь к эвакуации они охотно отдавали оружие петлюровцам.
Последней надеждой гетмана были немецкие части в Киеве и наспех сформированные в городе отряды русских офицеров. Надежда на немцев окончательно рухнула в начале декабря, когда командование немецкого гарнизона заключило с директорией соглашение о нейтралитете.
13 декабря петлюровцы выдвинулись на штурм Киева. Эти события исчерпывающе описаны Булгаковым. На следующий день Директория победно вступила в Киев. Это был триумф Симона Петлюры. Но продлился он очень недолго.