Такую телеграмму получил вождь пролетариата и глава Советского Союза весной 1923 года, следом за ней в Москву прибыл и обещанный трактор.
Это был украинский ответ на речь Ленина четырёхлетней давности — «Доклад о работе в деревне», — произнесённую 23 марта 1919 года на VIII съезде РКП(б): «Если бы мы смогли дать завтра 100 тысяч первоклассных тракторов, снабдить их бензином, снабдить их машинистами (вы прекрасно знаете, что пока это — фантазия), то средний крестьянин сказал бы; «Я за коммунию».
Вопросами тракторостроение руководство первого в мире социалистического государства озаботилось ещё до этого выступления в 1918 году. Тогда на Петроградском заводе «Большевик» (бывший Обуховский завод) выпускали 5- и 10-тонные гусеничные тракторы, скопированные с американских «Холтов».
Тогда же была создана и научно-исследовательская лаборатория (НАЛ), проводившая исследования в области автомобилей, тракторов, автотракторных двигателей. Впоследствии её преобразовали в НАМИ (Научно-исследовательский автомобильный и автомоторный институт). В 1919 году Балаковский завод «Возрождение» начал выпуск работающих на нефти трёхколёсных тракторов отечественной конструкции «Гном».
Но все эти производства были мелкосерийными — за 20-е годы они выпустили всего по несколько десятков тракторов.
1 апреля 1921 года Ленин подписал декрет «О сельскохозяйственном машиностроении», в котором перед советскими республиками ставилась цель — превратить тракторостроение в приоритетную отрасль промышленности.
На Украине после окончания Гражданской войны тоже появился свой центр тракторостроения, причём появление его было инициировано «снизу».
Был когда-то западнее Запорожья такой любопытный населённый пункт — Кичкас. Странное название этого села происходило от татарского «коч» — «проходи» — так запорожские казаки называли располагавшуюся в этом месте переправу через Днепр.
Селиться же здесь люди начали уже после ликвидации татарской угрозы, при Екатерине Второй. В 1790 году 41 семья немецких переселенцев-меннонитов создала на этом месте колонию Эйнлаге. Они и их потомки усердно трудились, и к концу XIX-го века Кичкас стал значительным машиностроительным центром Екатеринославской губернии: перед революцией здесь располагались заводы земледельческих машин Леппа и Вальмана, Коопа, братьев Мартенс, Унгера. По сегодняшним масштабам это были небольшие цеха, количество рабочих которых редко превышало 100 человек, но значение их для развития региона было очень велико.
Советская власть национализировала всю промышленность, однако не все бывшие владельцы ушли со своих предприятий. Так, Леонгард Унгер, сын основателя Экипажной фабрики Абрахама Унгера, остался главным инженером на предприятии, которое теперь стало называться госзаводом №11. Он с надеждой принял революцию и декрет о тракторостроении, так как считал, что за производством сельскохозяйственных машин будущее.
Ещё до революции он пытался начать собирать трактора, но тогда у него для этого не хватило ресурсов. Да и со сбытом возникали вопросы: в царской России было мало крупных с/х-предприятий, которые могли бы позволить себе такое дорогостоящее приобретение. До 1917 года в страну импортировали всего 1500 тракторов (своих не делали), из которых лихолетье Гражданской войны пережили единицы. Теперь же перед Унгером открывались большие перспективы для реализации своих идей.
Совместно с инженером бывшего «Южного завода общества А. Я. Коопа» (в советские времена госзавод №14) Герхардом Ремпелем они приступили к разработке конструкции трактора. Кстати, Ремпель тоже имел к сельскохозяйственному машиностроению самое непосредственное отношение, его родственники владели четырьмя предприятиями соответствующей направленности.
Так что встречающиеся в интернете россказни, будто в Кичкасе трактор конструировали эдакие русские «левши» и «кулибины», никогда доселе трактора не видевшие, не более чем обывательские домыслы.
В 1921 году при поддержке запорожского Губметалла кичкасские инженеры приступили к сборке первого экземпляра. Чертежей не было, их заменяли набросанные карандашом эскизы. В конструкции часто использовались оказавшиеся под рукой детали других машин.
В качестве силовой установки установили нефтяной двухтактный одноцилиндровый двигатель «Триумф» производства Великотокмакского госзавода №8 (город Токмак, в н.в. райцентр в Запорожской области Украины. — Прим. ред.). Его мощность — 12 лошадиных сил — это сегодня показатель среднего мотоблока.
Что касается такого странного вида топлива — в советских республиках существовали большие проблемы с нефтеперегонкой: не хватало керосина, дизельного топлива, а бензин вообще являлся дефицитным товаром, поэтому стали востребованными двигатели на нефти и керосине. С нефтяными была определённая сложность: чтобы их завести, следовало сначала разогреть до каления запальную головку, на что уходило 15-20 минут. Для охлаждения использовалась вода, ею же регулировался момент зажигания. На вспашку одной десятины (1,09 гектара) уходило 1,5 пуда чёрной нефти (24,6 кг) и 5 вёдер воды (61,5 литра).
Закрытый в плотный металлический корпус редуктор предохранял шестерни от грязи и пыли. Вместо подшипников использовались износостойкие бронзовые втулки, которые заменялись по мере изнашивания. Трактор сконструировали трёхколёсным, ведущим было одно заднее колесо. Мощность от двигателя передавалась с использованием обшитой сыромятной кожей муфты, никакого дифференциала. Коробки передач не было — трактор перемещался с одной и той же скоростью — 3,6 км/ч. Соответственно у машины вообще не было педалей — ни газа, ни сцепления, ни тормоза. Останавливался он только, когда выключался двигатель, но это старались делать как можно реже, потому что потом много времени уходило на его запуск.
Так что трактористы сменялись прямо на ходу (благо скорость агрегата позволяла) и ездили, пока хватало нефти в баке. Он, кстати, располагался впереди машины и сверху, поступая в двигатель самотёком и смешиваясь с воздухом прямо в цилиндре, то есть никакого топливного насоса не было. Как таковая кабина у трактора отсутствовала: жёсткое, далеко вынесенное назад неудобное металлическое сиденье, на котором тракторист сидел, как птица на жёрдочке, и штурвал — всё.
Ломаться в «Запорожце», так окрестили машину её создатели, практически было нечему. По этой же причине обучение управлению им даже крестьянина, который никогда не видел ничего сложнее сенокосилки, становилось простым и быстрым.
Летом 1922 года провели испытание опытного образца. Протокол гласил: «Трактор с 12-сильным двигателем, расходующим около двух пудов чёрной нефти на десятину, при глубине вспашки до четырех вершков свободно снимал пласт земли в 65 квадратных вершков. Трактор мог вспахать 1,5-3 десятины земли в день (в зависимости от глубины вспашки)».
Конечно, по сравнению с возможностями сегодняшних тракторов такие показатели могут показаться смешными. Но для людей, которые всю жизнь пахали на лошадях и волах и тракторов чаще всего никогда не видели, это была фантастика.
После того как телеграмма и первый трактор отправились в Москву, на госзаводе №14 приступили к серийной сборке.
Возникло множество проблем: не хватало квалифицированных рабочих, так как трактор делался полностью из отечественных деталей, а их некому было изготавливать; не хватало многих комплектующих. Пришлось обращаться к заводу в Токмаке, который к тому времени уже стал называться «Красный прогресс». Тогда же стала вызревать идея перенести производство в Токмак.
Тем временем 19 августа 1923 года в Москве на Воробьёвых горах открылась Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка. Там были представлены 74 трактора советских и иностранных производителей.
Выставлялся и «Запорожец». В Петровской сельскохозяйственной академии провели сравнительные испытания кичкасского трактора и собранного на петроградском «Большевике» американского «Холта». На вспашку десятины земли при четырехвершковой глубине «Запорожец» в среднем тратил около 30 кг нефти, а его конкурент — 36 кг более дорогого керосина.
19 октября 1923 года уже тяжелобольной Ленин в свою последнюю поездку из Горок в Москву посетил выставку, показали ему и подарок кичкасцев. За оригинальную конструкцию трактора госзавод №14 наградили Почетным дипломом I-й степени, а его создателей — I-й премией.
Одновременно с Московской выставкой осенью 1923 года ещё один «Запорожец» представили на первой Всеперсидской сельскохозяйственной выставке в Тегеране.
По просьбе посетителей рабочий Картавцев запускал двигатель и демонстрировал работу трактора возле павильона. Однажды он выехал в поле — восторженные местные крестьяне ходили за ним по пашне, плотно окружив, словно дети. «Запорожец» и часть других советских машин персы наградили золотыми медалями. Советская промышленность получила так необходимые ей иностранные заказы.
А тем временем в Кичкасе изготовили 10 тракторов, после чего было принято решение перевести производство в Токмак на «Красный прогресс». Последний «Запорожец», отправленный в качестве образца, выехал из Кичкаса своим ходом. 90 верст он преодолел за 4 дня, ни разу в пути не сломавшись, что для того времени было огромным достижением (а чему в нём ломаться?). В пути следования тракторист устраивал для крестьян показательные вспашки.
29 сентября 1923 года трактор прибыл к месту назначения, возле заводских ворот его встречала делегация «Красного прогресса». На организованном тут же торжественном митинге депутаты-крестьяне обратились к рабочим с горячей просьбой построить побольше таких тракторов.
Следом за своим детищем в Токмак отправился и Леонгард Унгер. На новом месте он продолжал совершенствовать конструкцию «Запорожца»: вскоре мощность его силовой установки выросла до 16 л.с. (это уже мощный современный мотоблок или даже мини-трактор). Одновременно он разрабатывал новую модель трактора — «Земледелец», которая в серию не пошла. Ежемесячный выпуск машин неуклонно рос, но всё ещё редко когда превышал 20 единиц в месяц, хотя программа на 1924-25 годы уже предусматривала выпуск 300 тракторов.
Готовые изделия в комплекте с двухкорпусными плугами типа «Оливер и Дир» Одесского завода «Октябрьская революция» отпускались сельскохозяйственным коммунам и товариществам через Укрсельбанк. Их стоимость составляла 1800 рублей. В основном их получали украинские крестьяне, но часть тракторов уехала даже в Сибирь.
Весной 1925 года под Харьковом были проведены совместные сравнительные испытания «Запорожца» и выпускавшегося в Ленинграде американского трактора «Фордзон». Вспашку десятины земли токмакский трактор закончил на 25 минут раньше, израсходовав всего 17,6 кг нефти. Его «соперник» сжёг 36 кг керосина.
Принимавший в испытаниях участие токмакский рабочий Тимофей Иванович Фоменко вспоминал: «… Все члены комиссии бросились поздравлять меня, обнимать, будто это была моя личная заслуга. Вот такое огромное желание было, чтобы наше молодое государство как можно скорее наладило массовое производство тракторов отечественной модели».
В 1927 году, однако, трактор был снят с производства. В связи с мобилизационными потребностями было решено остановиться на выпуске только гусеничных машин, которые к тому времени на Украине производил Харьковский паровозный завод.
Всего за 5 лет в Токмаке было выпущено более 900 «Запорожцев», из которых до наших дней уцелел только один — трактор с очень любопытной судьбой.
Эта машина с заводским номером 107 прибыла в 1924 году в крестьянскую коммуну «III-й Интернационал» Новгород-Северского уезда Черниговской губернии, созданную ещё в 1919 году на месте бывшего поместья «Узруй». Управлять машиной доверили полусироте и бедняку, мастеру местной мельницы Митрофану Роскоту. Для хозяйства «Запорожец» стал сущей палочкой-выручалочкой: на нём пахали, им молотили хлеб, мололи муку, измельчали корм для скота, вырабатывали электричество.
С появлением новых, более совершенных тракторов Роскот не захотел отказываться от своего «неубиваемого» трёхколёсного друга. В 1941 году, когда на Новгород-Северщину ворвались танковые колонны Хайнца Гудериана, «Запорожец» из хозяйства эвакуировать не успели. Тракторист отогнал машину к большому колхозному сараю. Там он снял с тракторной рамы двигатель, остальные узлы и детали густо смазал, завернул в ветошь и закапал в потаённом месте. Раму оставил в сарае.
Когда через два года их колхоз освободила Красная армия, он очистил раму от ржавчины, откопал спрятанное, собрал свой «Запорожец»… и старый труженик поработал на колхоз ещё 16 лет, крепко выручив его в первые послевоенные годы.
В 1958 году уже немолодой Роскот перебрал и смазал своего 34-летнего «стального коня» в последний раз. Погрузив на машину, трактор отвезли в Черниговский музей, где заслуженный механик-тракторист загнал его на последнее место стоянки.
Трагично сложилась судьба создателя «Запорожца», о чём почему-то никто нигде не рассказывает. В 1927 году после отстранения его от любимого дела — тракторостроения — Леонгарда Абрахамовича перевели на преподавательскую работу в Запорожье. Он принимал участие в создании ДнепроГЭСа.
20 декабря 1933 года его арестовали по обвинению в участии в контрреволюционной организации и 28 февраля 1934 года приговорили к 5 годам лагерей. Его жену — школьную учительницу — после этого отказывались принимать на работу. Лишенные жилья и гражданских прав, его жена и дочь Луиза выжили благодаря поддержке родных и друзей. Во время немецкой оккупации они покинули страну и уехали в США. Унгера же расстреляли по новому приговору от 15 октября 1937 года, его семья об этом так никогда и не узнала.
Прошли те легендарные и сложные времена невероятных напряжений и сломанных человеческих судеб. Осталась только память, которую горстка непонятных деятелей активно стремится оболгать.
Стараниями инженеров Унгера и Ремпеля, стараниями рабочих Картавцева и Фоменко, механика Роскота и сотен тысяч, миллионов таких же инженеров и рабочих Украина превратилась в мощнейшую индустриальную республику. В 1970 году только тракторов было выпущено 147,5 тыс. единиц — треть от общесоюзного производства, к 1990-му выпуск несколько снизился, но всё равно оставался значительным — 106,2 тыс.: многие из этих машин работают до сих пор.
А что сегодня? В 2018 году в незалежной Украине собрано (причём в основном из иностранных комплектующих) 2,4 тыс. тракторов. Из-за каких-то эфемерных нежизнеспособных идей невероятные усилия, сделанные украинским народом почти уж как век назад, оказались напрасными — инфантильные потомки всё растеряли, и от осознания этого становится особенно горько.