В 1957 году Москва готовилась встречать Международный фестиваль молодёжи и студентов. Городские власти старательно приводили в порядок центр города, разбирая «малые архитектурные формы». В каком-то сарае на задворках Большого театра был обнаружен огромный рулон холста — почти 8 метров высотой и весом 300 килограммов. На нём было какое-то изображение… Чтобы развернуть холст, потребовалось перекрывать движение по проспекту Маркса (сейчас — Охотный ряд). Сотрудники Третьяковской галереи осмотрели картину, подняли глаза и… увидели то же точно изображение на майоликовом панно, украшающем фасад гостиницы «Метрополь». Перед ними была «Принцесса Грёза» Михаила Врубеля, на протяжении четырёх десятилетий считавшаяся безнадёжно утраченной…
Докиевский период
Михаил Александрович Врубель родился 17 марта 1856 года в Омске, где тогда служил его отец (он занимал должность старшего штабного адъютанта Отдельного Сибирского корпуса).
Сама фамилия Врубель — польская, от слова wróbel — «воробей». Предки Михаила Александровича происходили из Западной Белоруссии (фактически из Польши), а в России делали военную карьеру.
Как и в нынешние времена, военные часто переезжали. Из Омска отца перебросили в Астрахань, в 1860-65 годах семья жила в Харькове, а потом — в Саратове. Мать художника умерла в 1859 году, в дальнейшем его воспитанием занималась мачеха — Елизавета Вессель-Врубель.
Ещё в Саратове Михаил начал заниматься рисованием, в гимназию же пошёл в Петербурге, где отец учился в Военно-юридической академии. Занятия рисованием продолжались в школе при Обществе поощрения художников. В 1870 году семья направилась в Одессу, где будущий художник учился в Ришельевской гимназии. В 1874 году Врубель поступил на юрфак Петербургского университета, но не смог защитить конкурсную работу и вышел из него со званием «действительного студента».
В школьные и университетские годы интересы Врубеля были разносторонними, но он больше тяготел к театру, музыке и литературе, чем к живописи. Ему, например, посчастливилось познакомиться с Модестом Мусоргским и родственниками Михаила Глинки.
В 1880 году, отбыв воинскую повинность, он поступил вольнослушателем в Академию художеств, где учился у Павла Чистякова и некоторое время у Ильи Репина. Во время учёбы он подружился с Валентином Серовым. Академию Врубель тоже не окончил, хотя его работа «Обручение Марии с Иосифом» была отмечена второй серебряной медалью Академии. Перелом в судьбе наступил в 1883 году. К Чистякову в поисках исполнителя работ в Кирилловской церкви приехал Адриан Прахов. Чистяков представил ему Врубеля…
Кирилловская церковь
Судя по позднейшим воспоминаниям Прахова, он брал Врубеля целенаправленно.
С одной стороны, ему понравились его работы, да и мнение известнейшего педагога, учителя целой плеяды будущих звёзд (Васнецова, Репина, Сурикова, Поленова), Павла Чистякова дорогого стоило. С другой стороны, статус Врубеля был невысок, и его гонорар можно было уместить в пределы не слишком богатой сметы.
Решение оказалось правильным. Более того, в Кирилловской церкви Врубель выполнил основной объём работ. Чего стоит только прорисовка ста пятидесяти фигур для реставрационных подмалёвков. А ведь он реставрировал старые фрески, рисовал новые и сделал четыре главные иконы для иконостаса. Кроме того, он занимался реставрацией фигуры ангела в куполе Софийского собора.
Одно из самых значимых произведений Врубеля при росписи Кирилловской церкви — фреска «Сошествие Святого Духа на апостолов» на сводах хора. В этой вполне зрелой работе соединились и классические византийские принципы, и традиции древнерусского искусства, и новые модерновые мотивы.
Изображение во многом портретное. Образ матери Спасителя писался с гостьи дома Праховых, фельдшерицы Ершовой (она вышла замуж за одного из художников-участников реставрации), второй апостол от левой руки Богородицы — с протоиерея Петра (Лебединцева), преподававшего в Ришельевской гимназии, второй апостол от правой руки — с киевского археолога Виктора Гошкевича, третий апостол — с настоятеля Кирилловского прихода Петра (Орловского), который, собственно, и обнаружил остатки древних росписей и заинтересовал ими Русское археологическое общество, четвёртый апостол, молитвенно сложивший ладони, — с Адриана Прахова. Ну и автопортрет — апостол Лука — третий справа от Богородицы.
Эмилия Львовна
В этот период своей жизни Врубель был тесно связан с семейством Праховых, даже жил у них на даче на Дорогожичах. Естественно, он был вхож в тот круг, который Праховы создали вокруг себя.
И Врубеля угораздило влюбиться в хозяйку дома Эмилию Львовну.
Прахова, блестящая пианистка и очень образованный человек, действительно была необычайно интересна, хотя отпугивала многих своеобразной внешностью и ещё более своеобразным характером.
Художник Мурашко вежливо называл её «неудержимой крикухой», а внучка Александра писала без сантиментов: «Эмилия Львовна была дамой с придурью. В нашей семье знали, что нельзя во время семейной трапезы огорчать бабулю, ведь она могла, не моргнув глазом, вылить чай за шиворот кому-то из сидящих или разбить чашку о пол. Она была довольно властным человеком — эдакая домашняя Салтычиха». Кстати, имела основания так писать — благодаря маме не вышла замуж Елена Прахова, хотя её руки просил будущий знаменитый художник Михаил Нестеров.
Ко всему прочему Прахова была на 7 лет старше Врубеля. Но… красота, как известно, в глазах смотрящего.
Безусловно, никаких полноценных отношений возникнуть не могло, но влюблённость присутствовала. Прахов отлично это видел, но, понимая, что художнику нужно вдохновение, решил воспользоваться ситуацией по-своему. Он поручил Врубелю написание четырёх больших икон для модерного мраморного иконостаса и отправил его делать эту работу в Италию.
Венеция. Богоматерь
В Венецию Врубеля командировали в обществе Самуила Гайдука — молодого художника, который проявил себя, исполняя росписи по эскизам Михаила Александровича. Не обошлось без приключений: в Вене при пересадке Врубель «загулял» в обществе петербургского приятеля, а Гайдук (к слову сказать, не знавший ни слова по-итальянски), благополучно прибывший в Венецию, прождал его там два дня.
Художники сняли на двоих одну студию в центре города. Главным объектом их интереса были церкви заброшенного острова Торчелло.
Жить в Италии пришлось довольно долго, плохо было с русскоязычным обществом. Правда, Врубеля посетил там Дмитрий Менделеев. Их, кстати, и дальше связывали тесные отношения, Дмитрий Иванович помогал Врубелю в опытах с красками и смесями для керамики.
Ещё в Киеве, дома и на даче Праховых, Врубель сделал несколько карандашных набросков, изображающих Эмилию и Ольгу (младшую дочь) Праховых.
Картина писалась в уникальной технике — на листе цинка. Итальянцы воспользовались неопытностью художника и сделали основу не из одного куска цинка, а допаяли с правой стороны во всю вышину образа узкую полосу (общий размер иконы — 202 на 87 см.).
Краски стекали с металла, поэтому художник обратился в письме к Прахову за советом. Прахов проконсультировался у профессора химии Киевского университета Сергея Реформатского, который посоветовал протравить поверхность слабым раствором соляной кислоты, чтобы краска хорошо держалась. Однако таким образом были сделаны только три другие большие иконы местного чина («Иисус Христос», «Святой Афанасий», «Святой Кирилл»). «Богоматерь» осталась уникальной, и неудачное техническое решение доставляет много проблем реставраторам по сей день.
Иконографически эта икона относится к типу Панахранта (Всенепорочная, Пречистая, Всемилостивая, Всецарица). Для этого типа характерно изображение Богоматери, восседающей на престоле с младенцем Христом на коленях. Такой тип изображения появился в Византии в XI-XII веках.
Отрок-Христос сидит на руках Богородицы, правой рукой он благословляет, а левой — держит свиток, что соответствует иконографическому типу Христа Пантократора (Вседержителя).
Икона выполнена с учетом всех канонических требований, но необычайно выразительна и, безусловно, может быть отнесена к искусству модерна. Лицо Богоматери запоминается не только необычными чертами, но и выражением страдания — она-то уже знает, для какой миссии родила ребенка…
Строгий критик Михаил Нестеров оценил эту икону так: «Писал он их в Венеции под впечатлением старинных мастеров и приложил к этому свой удивительный талант, и вышло нечто, от чего могут глаза разгореться. Особенно хороша местная икона Богоматери, не говоря уже про то, что она необыкновенно оригинально взята, симпатична, но главное — это чудная, строгая гармония линий и красок».
Кстати, важный момент — у Эмилии Львовны глаза были синие, у Богоматери они тёмно-карие. По мнению специалистов, образ сборный, там присутствуют черты также Елены Праховой. Пребывая в Италии, Врубель постоянно переписывался со своей моделью. Эмилия Прахова пережила его на 17 лет. Перед смертью она уничтожила всю переписку со своим несчастливым кавалером. Историки страдают, но восхищаются — очень уж это было… по-человечески.
Киев и Одесса. «Демон»
В 1885 году Врубель возвращается в Киев. Сразу по возвращении он направился к Адриану Викторовичу и… стал просить у него руки его жены! Совершенно фантастический случай, впрочем, вполне в духе фантазёра и романтика Врубеля.
Разумеется, ничего из этого плана не получилось. Праховы, конечно, были несколько удивлены, но сочли этот инцидент проявлением специфического темперамента художника (впрочем, нам-то не мешает помнить, что он закончил свои дни в психиатрической больнице…). Он даже не был отлучён от дома, зато, по воспоминаниям художника Константина Коровина, порезал себе грудь — «я любил женщину, она меня не любила — даже любила, но многое мешало её пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались».
Пробыв в Киеве два месяца, он отправился в Одессу, где его старый товарищ Борис Эдуардс организовывал художественную школу. Позже к нему присоединился Серов.
В Одессе Врубелю не очень понравилось — отношение к искусству там было слишком коммерческим. Зато именно там он написал первую версию своего «Демона» — монохромную (точнее — белилами и сажей). К сожалению, видел этот набросок только Серов — позже, в Киеве, Врубель его уничтожил.
В конце концов, под новый, 1886-й, год художник вернулся в Киев, где надеялся присоединиться к бригаде, занятой росписью Владимирского собора.
И снова Киев
Увы, из этой затеи ничего не вышло. Смелые наброски Врубеля (а он создал не менее шести вариантов «Надгробного плача» — росписи на сюжет, отсутствующий в Евангелиях и не характерный для православной иконописи, но встречающийся в искусстве итальянского Возрождения) оказались «непроходимыми» через церковно-государственную цензуру. Там трудно было реализовать идеи даже вполне классического Виктора Васнецова. Так что Врубелю в соборе принадлежат только растительные орнаменты, которые, однако, сами по себе являются шедевром, и «Дни творения» в одном из плафонов по эскизам братьев Сведомских.
Впрочем, Врубель общался с кружком «соборян» (так называли себя художники, работавшие во Владимирском соборе), знакомился с новыми людьми. Для заработка он давал частные уроки рисования и преподавал в Киевской художественной школе.
Меценат Иван Терещенко заказал художнику картину «Восточная сказка», заплатив задаток в 300 рублей. Мастер вначале вдохновился замыслом, но затем утратил интерес. Осилил только акварель, которая была подарена даме сердца, отвергнута и порвана им. Потом, правда, её сложили — она хранится в Киевском музее русского искусства.
Чтобы погасить долг, он написал портрет 13-летней Марии Дохнович (Дахнович) — дочери владельца ломбарда, куда периодически обращался художник (он сдавал туда свои картины, а заодно игрался с драгоценными камнями — очень ему нравились переливы цветов).
Ссудная касса Розмитальского и Дохновича располагалась на углу Крещатика и Фундуклеевской (Ленина), или Бибиковского бульвара (Шевченко), а сам Врубель жил около Андреевской церкви (сейчас — Десятинная, 14).
Сидящая в окружении вызывающей восточной роскоши девочка смотрит грустно. Она несоразмерно возрасту украшена (обвивающее шею ожерелье, перстни на пальцах). Не сразу заметно, что девочка держит в руках розу и кинжал — символическое послание, связанное с любовью и насильственной смертью.
Даже при написании портрета Врубель мыслит не как реалист и добавляет в полотно мистические и даже фантастические моменты. Тему «Девочки…» художник развил в «Гадалке» и в какой-то степени в «Демонах».
Картина очень темная из-за нарушения технологии — Врубель был нетерпелив (ему быстро надоедали его идеи) и использовал ретушные лаки, которые быстро высушивали поверхность картины.
Дохновичу картина не понравилась (она действительно жутковата). Но её в счёт долга приобрёл всё тот же Терещенко.
В 1890 году Михаил Врубель уехал из Киева в Москву, чтобы уже никогда туда не вернуться. Впереди — годы работы, Мамонтовский кружок, женитьба на Надежде Забеле, «Демоны», «Царева-лебедь», «Принцесса Грёза»…
Киев навсегда остался в сердце Врубеля. Ну где ещё может сидеть Демон, кроме как на днепровских склонах?
Михаил Врубель умер в 1910 году в Петербурге.
На доме возле Андреевской церкви, где он жил в последний свой приезд в Киев, установлена мемориальная доска работы замечательного украинского скульптора Ивана Кавалеридзе.