https://ukraina.ru/20240103/1052247368.html
Генерал-майор Владимир Попов: Россия одержит победу над Западом, если хотя бы на 75% оставит ВСУ без ПВО
Генерал-майор Владимир Попов: Россия одержит победу над Западом, если хотя бы на 75% оставит ВСУ без ПВО - 03.01.2024 Украина.ру
Генерал-майор Владимир Попов: Россия одержит победу над Западом, если хотя бы на 75% оставит ВСУ без ПВО
Чем именно опасны авиабазы Канатово, Староконстантинов, Долгинцево? Когда мы "вскроем" украинскую систему ПВО? Почему Россия перестала вести "войну с дипломатическим уклоном"?
2024-01-03T04:23
2024-01-03T04:23
2024-01-03T04:23
интервью
пво
украина
россия
всу
авиация
вооружения
сво
ракеты
энергосистема украины
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/0b/1c/1041286817_77:5:899:467_1920x0_80_0_0_0d1a08097155ce374702d57340d5d4fc.jpg
На эти и другие вопросы в интервью изданию Украина.ру ответил генерал-майор, Заслуженный военный летчик России Владимир Попов.— Владимир Александрович, на протяжении всего 2023 года российские войска атаковали украинские аэродромы Канатово (Кировоградская область), Долгинцево (Днепропетровская область) и Староконстантинов (Хмельницкая область). Можно ли оценить эффективность этих ударов?— Такие разовые налеты нужны в обязательном порядке. В современных войнах без этого обойтись нельзя. Вопрос в том, что считать критерием эффективности.Что такое военный аэродром? Это не только взлетно-посадочная полоса или центрально-заправочная станция. Это склады с горючим и боеприпасами. Это железные и автомобильные дороги, по которым эти материально-технические ресурсы подвозятся. Это линия электропередач.Чтобы перепахать такую большую инфраструктуру, нужен налет целой дивизии фронтовых бомбардировщиков. Мы же пока можем осуществлять вылеты двумя-тремя самолетами (иногда вертолеты по ним работают). Мы пытаемся нанести удар только по самым опасным для нас целям: или по взлетно-посадочной полосе (только начало или конец, чтобы ее укоротить и не позволить функционировать самолетам), или по подстанции, или по складам.Поэтому мы сталкиваемся с ситуацией, когда наносим удары раз в месяц, а Украина за это время успевает провести необходимые ремонтные работы.— Чем именно опасны авиабазы Канатово, Староконстантинов, Долгинцево?— Любой украинский аэродром является для нас стратегической целью, потому что там базируются бомбардировщики Су-24, штурмовики Су-25 и истребители МиГ-29. Они по определению представляют угрозу для наших войск, которые находятся на линии соприкосновения. Они взлетают, а потом или напрямую идут на наши войска, или через аэродром подскока.— Готовы ли украинские средства ПВО к нашим ударам по критической инфраструктуре этой зимой? В чем их слабое место? Если мы вспомним, в том году мы довольно неплохо по энергосистеме вдарили.— Энергосистема Украины и большие трансформаторные центры были и остаются нашей главной целью. Именно оттуда идет распределение электроэнергии к конечному потребителю. Это самое уязвимое их место. Потому что линии электропередач восстанавливаются, и бить по ним нет особого смысла.Что касается энергогенерирующих станций (ТЭЦ или ГЭС), то бить по ним сложно. Например, если мы ударим по плотине, мы ударим не столько по военному потенциалу Украины, сколько по простым людям. Возникнет угроза большого затопления, что приведет к экологической катастрофе.Поэтому я и говорю, что нам важно бить по большим трансформаторным центрам передачи электроэнергии. Еще надо наносить удары по железнодорожным узлам, где подвозят уголь для тепловых электростанций.Кстати, летом мы с определенной периодичностью наносили удары по подстанциям, обслуживающим депо с тепловозами и электровозами. По вокзалам бить не надо. Это очень опасно для мирных жителей и не особо эффективно против военного потенциала Украины.Вот мы и выбираем из двух зол меньшее.— Хотела бы уточнить, в чем главная слабость российской ПВО?— И мы, и противник используем зонированную систему ПВО.Некоторые мне говорят: "Неужели мы не можем прикрыть всю полосу соприкосновения с противником?" Да! Не можем! Физически невозможно это сделать.Представьте себе, сегодня у нас линия соприкосновения с ВСУ составляет более тысячи километров. Невозможно прикрыть всю ее прикрыть так, чтобы и муха не пролетела. Таких сил и средств нет ни в одной стране и армии мира. Поэтому все прикрывают отдельные участки.Кроме того, ПВО строится и по принципу нескольких линий обороны: линия соприкосновения, ближний тыл, дальний тыл, объекты больших городов и промышленных районов. В этом плане все это дозировано идет. Сплошной линии обороны ПВО нет.Сейчас мы говорим о том, в какой степени украинское ПВО на сегодняшний день может противодействовать нам. Да, у них трудное положение, но все равно ПВО существует. Мы еще не достигли того, чтобы вывести ее из строя хотя бы на 75%.— Почему?— Потому что это точечные объекты. Попробуйте найти установку С-300, если вы не знаете координаты ее расположения.Мы знаем примерное местонахождение систем ПВО на уровне дивизиона. Но у ВСУ, в основном, — подвижные комплексы. Сегодня они здесь, завтра в другом месте. А быстро ее засечь невозможно даже со спутниковой связью.Поэтому я бы не стал говорить о том, что мы быстро уничтожим украинскую ПВО, а потом будем смело работать нашей авиацией. Тем более, что Запад все равно поставляет на Украину средства ПВО. Этот поток хотя и небольшой, но достаточно регулярный.— Украинская сторона утверждает, что российские военные накопили 900 ракет высокой дальности действия. Какой максимальный эффект мы можем получить от их использования?— Даже если у нас действительно есть 900 ракет дальней авиации вроде Х-55 или Х-101, мы все равно не сможем выпустить их все одновременно. Потому что у нас есть направления, которые сегодня не очень важны, но завтра могут стать стратегическими.— То есть, они сами себя пугают?— Конечно. Они это говорят, чтобы выбить деньги у Пентагона и объединенного Запада. Чтобы не только США, но и Франция, Великобритания и Германия побольше пошевелились.Вообще, первый год СВО у нас был не таким интенсивным. Первые три месяца боевых действий показали, что мы вели "войну с дипломатическим уклоном". Задача была военно-политическая — нанести удар по технике противника, а не по личному составу. Но уже через полгода задача поменялась. Мы начали работать и по личному составу.Почему так было? Нам казалось, что украинцы — это братский народ, поэтому у них "что-то повернется в голове". Ничего не повернулось. Наоборот. Через полгода на Украине появились заградотряды, состоящие из представителей нацистских батальонов.Путин говорит: "Это фашисты, воспитанные уже в новое время". Изменить их мировоззрение или быстро договориться было невозможно. Их можно только уничтожать.Второй год СВО был показательным для наших войск, потому что мы более активно начали работать. Во-первых, мы отбросили налет дружественных отношений к украинцам. Во-вторых, наш ВПК стал работать в три смены. Особенно мы усилились в части авиации и артиллерии. Я не могу сказать, что мы перестали считать снаряды и бомбы. Но это позволило нам выполнять боевые задачи с большей эффективностью.
https://ukraina.ru/20230529/1046693110.html
https://ukraina.ru/20231219/1052238475.html
https://ukraina.ru/20231219/1052222389.html
украина
россия
кировоградская область
днепропетровск
хмельницкая область
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2024
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, пво, украина, россия, всу, авиация, вооружения, сво, ракеты, энергосистема украины, самолет, кировоградская область, днепропетровск, хмельницкая область
Генерал-майор Владимир Попов: Россия одержит победу над Западом, если хотя бы на 75% оставит ВСУ без ПВО
Чем именно опасны авиабазы Канатово, Староконстантинов, Долгинцево? Когда мы "вскроем" украинскую систему ПВО? Почему Россия перестала вести "войну с дипломатическим уклоном"?
На эти и другие вопросы в интервью изданию Украина.ру ответил генерал-майор, Заслуженный военный летчик России Владимир Попов.
— Владимир Александрович, на протяжении всего 2023 года российские войска атаковали украинские аэродромы Канатово (Кировоградская область), Долгинцево (Днепропетровская область) и Староконстантинов (Хмельницкая область). Можно ли оценить эффективность этих ударов?
— Такие разовые налеты нужны в обязательном порядке. В современных войнах без этого обойтись нельзя. Вопрос в том, что считать критерием эффективности.
Что такое военный аэродром? Это не только взлетно-посадочная полоса или центрально-заправочная станция. Это склады с горючим и боеприпасами. Это железные и автомобильные дороги, по которым эти материально-технические ресурсы подвозятся. Это линия электропередач.
Чтобы перепахать такую большую инфраструктуру, нужен налет целой дивизии фронтовых бомбардировщиков. Мы же пока можем осуществлять вылеты двумя-тремя самолетами (иногда вертолеты по ним работают).
Мы пытаемся нанести удар только по самым опасным для нас целям: или по взлетно-посадочной полосе (только начало или конец, чтобы ее укоротить и не позволить функционировать самолетам), или по подстанции, или по складам.
Поэтому мы сталкиваемся с ситуацией, когда наносим удары раз в месяц, а Украина за это время успевает провести необходимые ремонтные работы.
— Чем именно опасны авиабазы Канатово, Староконстантинов, Долгинцево?
— Любой украинский аэродром является для нас стратегической целью, потому что там базируются бомбардировщики Су-24, штурмовики Су-25 и истребители МиГ-29.
Они по определению представляют угрозу для наших войск, которые находятся на линии соприкосновения. Они взлетают, а потом или напрямую идут на наши войска, или через аэродром подскока.
— Готовы ли украинские средства ПВО к нашим ударам по критической инфраструктуре этой зимой? В чем их слабое место? Если мы вспомним, в том году мы довольно неплохо по энергосистеме вдарили.
— Энергосистема Украины и большие трансформаторные центры были и остаются нашей главной целью. Именно оттуда идет распределение электроэнергии к конечному потребителю. Это самое уязвимое их место. Потому что линии электропередач восстанавливаются, и бить по ним нет особого смысла.
Что касается энергогенерирующих станций (ТЭЦ или ГЭС), то бить по ним сложно. Например, если мы ударим по плотине, мы ударим не столько по военному потенциалу Украины, сколько по простым людям. Возникнет угроза большого затопления, что приведет к экологической катастрофе.
Поэтому я и говорю, что нам важно бить по большим трансформаторным центрам передачи электроэнергии. Еще надо наносить удары по железнодорожным узлам, где подвозят уголь для тепловых электростанций.
Кстати, летом мы с определенной периодичностью наносили удары по подстанциям, обслуживающим депо с тепловозами и электровозами. По вокзалам бить не надо. Это очень опасно для мирных жителей и не особо эффективно против военного потенциала Украины.
Вот мы и выбираем из двух зол меньшее.
— Хотела бы уточнить, в чем главная слабость российской ПВО?
— И мы, и противник используем зонированную систему ПВО.
Некоторые мне говорят: "Неужели мы не можем прикрыть всю полосу соприкосновения с противником?" Да! Не можем! Физически невозможно это сделать.
Представьте себе, сегодня у нас линия соприкосновения с ВСУ составляет более тысячи километров. Невозможно прикрыть всю ее прикрыть так, чтобы и муха не пролетела. Таких сил и средств нет ни в одной стране и армии мира. Поэтому все прикрывают отдельные участки.
Кроме того, ПВО строится и по принципу нескольких линий обороны: линия соприкосновения, ближний тыл, дальний тыл, объекты больших городов и промышленных районов. В этом плане все это дозировано идет. Сплошной линии обороны ПВО нет.
Сейчас мы говорим о том, в какой степени украинское ПВО на сегодняшний день может противодействовать нам. Да, у них трудное положение, но все равно ПВО существует. Мы еще не достигли того, чтобы вывести ее из строя хотя бы на 75%.
— Потому что это точечные объекты. Попробуйте найти установку С-300, если вы не знаете координаты ее расположения.
Мы знаем примерное местонахождение систем ПВО на уровне дивизиона. Но у ВСУ, в основном, — подвижные комплексы. Сегодня они здесь, завтра в другом месте. А быстро ее засечь невозможно даже со спутниковой связью.
Поэтому я бы не стал говорить о том, что мы быстро уничтожим украинскую ПВО, а потом будем смело работать нашей авиацией. Тем более, что Запад все равно поставляет на Украину средства ПВО. Этот поток хотя и небольшой, но достаточно регулярный.
— Украинская сторона утверждает, что российские военные накопили 900 ракет высокой дальности действия. Какой максимальный эффект мы можем получить от их использования?
— Даже если у нас действительно есть 900 ракет дальней авиации вроде Х-55 или Х-101, мы все равно не сможем выпустить их все одновременно. Потому что у нас есть направления, которые сегодня не очень важны, но завтра могут стать стратегическими.
— То есть, они сами себя пугают?
— Конечно. Они это говорят, чтобы выбить деньги у Пентагона и объединенного Запада. Чтобы не только США, но и Франция, Великобритания и Германия побольше пошевелились.
Вообще, первый год СВО у нас был не таким интенсивным. Первые три месяца боевых действий показали, что мы вели "войну с дипломатическим уклоном". Задача была военно-политическая — нанести удар по технике противника, а не по личному составу. Но уже через полгода задача поменялась. Мы начали работать и по личному составу.
Почему так было? Нам казалось, что украинцы — это братский народ, поэтому у них "что-то повернется в голове". Ничего не повернулось. Наоборот. Через полгода на Украине появились заградотряды, состоящие из представителей нацистских батальонов.
Путин говорит: "Это фашисты, воспитанные уже в новое время". Изменить их мировоззрение или быстро договориться было невозможно. Их можно только уничтожать.
Второй год СВО был показательным для наших войск, потому что мы более активно начали работать. Во-первых, мы отбросили налет дружественных отношений к украинцам. Во-вторых, наш ВПК стал работать в три смены.
Особенно мы усилились в части авиации и артиллерии. Я не могу сказать, что мы перестали считать снаряды и бомбы. Но это позволило нам выполнять боевые задачи с большей эффективностью.
