https://ukraina.ru/20231127/1051350626.html
Татьяна Мармазова: Только Донбассу хватило мужицкой силы, чтобы в 2014-м открыть фронт против неонацизма
Татьяна Мармазова: Только Донбассу хватило мужицкой силы, чтобы в 2014-м открыть фронт против неонацизма - 27.11.2023 Украина.ру
Татьяна Мармазова: Только Донбассу хватило мужицкой силы, чтобы в 2014-м открыть фронт против неонацизма
В ноябре 2013 года в центре Киева начались акции протеста в ответ на решение властей во главе с Виктором Януковичем приостановить евроинтеграцию
2023-11-27T05:53
2023-11-27T05:53
2023-11-27T09:48
интервью
донбасс
2014
украинский неонацизм
донецк
майдан
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/04/03/1044943532_74:29:819:448_1920x0_80_0_0_3e13c9c142adf059b33cdd98ff873999.jpg
Украина.ру продолжает серию публикаций о том, как эти события встретили жители различных украинских регионов, к чему они привели и чего ждать сейчас.Донбасс понимал всегда, что русскость не просто признак национальности, а код, который дает мировоззренческую основу, правильный вектор развития, считает экс-депутат Донецкого городского совета, профессор Российского экономического университета имени Г. В. Плеханова Татьяна Мармазова.Об этом она рассказала в интервью изданию Украина.ру.— Татьяна, могла ли состояться автономия Донбасса без событий в Киеве?— История не знает сослагательного наклонения, все, что происходит, имеет свою закономерность. Могла ли быть автономия? Однозначно сказать нельзя, но, думаю, вряд ли. Политическое руководство ни страны, ни региона не хотело слышать о федерализации Украины, а о Донбассе — тем более.— Вы работали тогда в Донецком национальном университете. В преподавательской среде произошел раскол, и часть специалистов релоцировалась на подконтрольную Киеву территорию. Сразу ли эти люди обозначили свою позицию, насколько жаркие дискуссии кипели тогда в аудиториях?— Раскол обозначился намного раньше, еще во времена развала СССР, но до определенного времени он был не так ярко заметен и проходил по другим идентификационным признакам. Это было связано, например, с отношением к празднованию Дня Победы, который коллектив Донецкого государственного (с 2001 г. — национального) университета отмечал все годы так называемой независимости Украины. Даже после первого Майдана, когда президентом стал Ющенко и страна раскололась, когда начали создаваться первые списки для проведения люстрации.День Победы коллектив университета отмечал открыто, ношением георгиевских ленточек, проведением митингов возле главного корпуса с лентами Памяти. Это были такие длинные баннеры в цветах георгиевских лент, где размещались фотографии дедов и прадедов, воевавших в Великую Отечественную войну — предтеча «Бессмертного полка». Мы со студентами ко Дню Победы проводили праздничные концерты на территории студгородка, — «Полевые кухни». Было очень трогательно, когда студентки, переодевшись в гимнастерки и пилотки, отмечали праздник Победы с ветеранами Великой Отечественной войны, почтенными ветеранами университета.Раскол в университете стал ярче заметен после 2008 года, когда руководство страны и министерства образования Украины попытались ему присвоить имя поэта-националиста Василия Стуса. Именно тогда впервые и проявился донецкий характер у коллектива нашего университета. Это была хорошо спланированная политическая провокация, но мы не позволили ее осуществить. Именно в те годы фактически на территории Украины был институализирован в образовательной среде русофобский курс Запада, а его проводники и организаторы занимали ведущие посты в органах государственной власти, международных организациях, в СМИ и в различных неправительственных организациях. На площадке Донецкого университета тогда попытались создать фундамент для националистической идеологии. Но не вышло ни у спецслужб, ни у руководства страны и области, ни у руководства министерства образования.То, что произошло в 2014 году, когда часть коллектива ДонНУ и других донецких вузов, уехала, было также хорошо спланированным политическим проектом. Когда министр образования Украины Сергей Квит понял, что вузы Донецкого региона могут перейти под юрисдикцию ДНР, их руководству было предложено создать клоны по другую линию фронта, на украинской стороне. Занятно, что, например, тогдашний ректор ДонНУ Роман Гринюк в августе 2014 года вел переговоры через некоторых командиров ополчения с руководством ДНР, чтобы остаться в Донецке, сохранив за собой должность. Но потом выбор им был сделан в пользу предложения, поступившего из Киева от Квита и фонда Сороса. Последний выделил 7 млн грн. на европейско-винницкую интеграцию переехавшей части коллектива.Конечно, какая-то часть бывших коллег уехала по идеологическим соображениям, но многие исходили чисто из карьерных мотивов. А были и такие, кто опасался за свою жизнь, потому что начались обстрелы города со стороны Украины.— Одновременно с преподавательской деятельностью вы были депутатом Донецкого горсовета. Как реагировали ваши коллеги на происходящее?— Мы столкнулись с совершенным непониманием на местах того, почему руководство страны не идет по пути принятия действенных мер для наведения порядка в Киеве, для разгона Майдана. Было видно, что страну разваливают. Моя позиция была последовательной. В декабре 2013 года на внеочередной сессии Донецкого городского совета я выступила с предложением обратиться к руководству страны, что нужно ввести чрезвычайное положение в стране, ведь на Украине осуществляется государственный переворот. А уже в январе 2014 года также на внеочередной сессии выступила с предложением проведения федерализации Украины, иначе будет война. В кулуарах коллеги-депутаты бурно поддержали меня, но на голосование мое предложение поставлено не было, сессию быстро свернули. Спустя несколько лет я в Москве встретила одного бывшего донецкого депутата и узнала, что после моего выступления всех их вызывали в горсовет и требовали в письменной форме отказаться от поддержки озвученной мной позиции. Это был очень сложный период, в массе своей народ до конца не понимал, как будет развиваться ситуация.Ну а уже 1 марта 2014 года возле здания Донецкой областной администрации проходил многотысячный митинг. Решение о созыве внеочередной сессии Донецкого городского совета было принято в считанные секунды. Сессия прошла довольно быстро. Все коллеги-депутаты голосовали единогласно. Было принято решение поддержать народную инициативу о проведении референдума о судьбе Донбасса, обратиться к депутатам Донецкого областного совета с требованием принять соответствующее решение. Отдельным пунктом было провозглашено, что стратегическим партнёром Донбасса является Российская Федерация— Мои знакомые в Киеве после начала «антиреволюционных» выступлений в Донецке стали называть Донбасс второй Вандеей, по аналогии с событиями конца XVIII века во Франции. Уместны ли такие исторические параллели?— То, что происходит сегодня в Донбассе, тяжело сравнивать с другими историческими событиями. Мы имеем дело с нерешенными вопросами времен распада СССР. Донбасс ментально и исторически всегда себя считал частью России. Даже когда территориально входил в состав Украины, бывшей тоже когда-то частью большого советского государства. Ведь на Западе всегда воспринимали СССР как Россию, отождествляли эти понятия. Донбасс, молодой развивающийся регион, в конце XIX — начале XX вв. действительно стал промышленным сердцем России. Донбасс должен был создать и правильный идеологический фундамент для Советской Украины. Пролетариат Донбасса способен был разбавить местнические узкокорыстные интересы крестьянства. В этом была идея Ленина.Когда произошел развал СССР, не было региональной политической силы, лидеров, которые могли бы поднять вопрос судьбы Донбасса. То, что происходит сейчас, — это закономерное возвращение Россией своих исконных территорий, политых кровью и потом наших предков. Мы уверены, что этот процесс завершится и для всего юго-востока бывшей Украины. И однозначно я за то, чтобы возвращать названия «Малороссия», «Новороссия» не только в политический, но и в литературный, образовательный и научный оборот.— Почему у Донецка получилось создать республику в отличие от, например, Харькова?— У Донецка получилось, потому что у него есть свой стальной характер. Донбасс понимал всегда, что русскость не просто признак национальности, а код, который дает мировоззренческую основу, правильный вектор развития.Не хочу обижать другие регионы, но Донбасс — единственный, кто выдержал и продолжает стоически выдерживать противостояние с неонацистской Украиной. Остальные пошли договариваться. А в Харькове не нашлось лидеров, которые могли повести за собой, да и характер этого города изменился за последние годы.И Киев, и Харьков в образовательной и научной среде постепенно переставали быть пророссийскими городами. Это не значит, что там не было людей со светлыми умами и среди журналистов, и среди ученых. Были и много. Но чтобы объединиться и противостоять, нужна мужицкая сила, стержень, которая есть у Донецка. Она отшлифована индустриальной школой, коллективизмом и чувством локтя товарища — и у станка, и в окопе.После провала провокации по присвоению Донецкому университету имени Василия Стуса, донецкие журналисты, сидевшие на западных грантах, стали множить идею о том, что Донецкий университет — это заповедник Советского Союза. Тогда я на них обижалась, считая, что это утрированная оценка позиции коллектива. А сейчас понимаю, что этим надо гордиться. Ведь так называемый майдан — это не только политическое противостояние, но и мировоззренческое, это столкновение двух культур, городской и сельской. Городская индустриальная культура более прогрессивна. Ей было присуще чувство коллективизма, а хуторская архаика — это забор вокруг хаты.Индивидуалистическому мировоззрению, заточенному на потребление и удовлетворение своих нехитрых желаний может противостоять только общественное сознание, когда существует жесткая необходимость совместно проживать и работать в одном коллективе. Так и выработался донбасский стиль — работать в единой команде. Поэтому ДНР: Донбасс — Новая Россия.
https://ukraina.ru/20230403/1044981892.html
https://ukraina.ru/20231124/1051256086.html
https://ukraina.ru/20231123/1051238260.html
https://ukraina.ru/20231120/1051142359.html
донбасс
донецк
майдан
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, донбасс, 2014, украинский неонацизм, донецк, майдан
Украина.ру продолжает серию публикаций о том, как эти события встретили жители различных украинских регионов, к чему они привели и чего ждать сейчас.
Донбасс понимал всегда, что русскость не просто признак национальности, а код, который дает мировоззренческую основу, правильный вектор развития, считает экс-депутат Донецкого городского совета, профессор Российского экономического университета имени Г. В. Плеханова Татьяна Мармазова.
Об этом она рассказала в интервью изданию Украина.ру.
— Татьяна, могла ли состояться автономия Донбасса без событий в Киеве?
— История не знает сослагательного наклонения, все, что происходит, имеет свою закономерность. Могла ли быть автономия? Однозначно сказать нельзя, но, думаю, вряд ли. Политическое руководство ни страны, ни региона не хотело слышать о федерализации Украины, а о Донбассе — тем более.
— Вы работали тогда в Донецком национальном университете. В преподавательской среде произошел раскол, и часть специалистов релоцировалась на подконтрольную Киеву территорию. Сразу ли эти люди обозначили свою позицию, насколько жаркие дискуссии кипели тогда в аудиториях?
— Раскол обозначился намного раньше, еще во времена развала СССР, но до определенного времени он был не так ярко заметен и проходил по другим идентификационным признакам. Это было связано, например, с отношением к празднованию Дня Победы, который коллектив Донецкого государственного (с 2001 г. — национального) университета отмечал все годы так называемой независимости Украины. Даже после первого Майдана, когда президентом стал Ющенко и страна раскололась, когда начали создаваться первые списки для проведения люстрации.
День Победы коллектив университета отмечал открыто, ношением георгиевских ленточек, проведением митингов возле главного корпуса с лентами Памяти. Это были такие длинные баннеры в цветах георгиевских лент, где размещались фотографии дедов и прадедов, воевавших в Великую Отечественную войну — предтеча «Бессмертного полка». Мы со студентами ко Дню Победы проводили праздничные концерты на территории студгородка, — «Полевые кухни». Было очень трогательно, когда студентки, переодевшись в гимнастерки и пилотки, отмечали праздник Победы с ветеранами Великой Отечественной войны, почтенными ветеранами университета.
Раскол в университете стал ярче заметен после 2008 года, когда руководство страны и министерства образования Украины попытались ему присвоить имя поэта-националиста Василия Стуса.
Именно тогда впервые и проявился донецкий характер у коллектива нашего университета. Это была хорошо спланированная политическая провокация, но мы не позволили ее осуществить. Именно в те годы фактически на территории Украины был институализирован в образовательной среде русофобский курс Запада, а его проводники и организаторы занимали ведущие посты в органах государственной власти, международных организациях, в СМИ и в различных неправительственных организациях.
На площадке Донецкого университета тогда попытались создать фундамент для националистической идеологии. Но не вышло ни у спецслужб, ни у руководства страны и области, ни у руководства министерства образования.
То, что произошло в 2014 году, когда часть коллектива ДонНУ и других донецких вузов, уехала, было также хорошо спланированным политическим проектом. Когда министр образования Украины Сергей Квит понял, что вузы Донецкого региона могут перейти под юрисдикцию ДНР, их руководству было предложено создать клоны по другую линию фронта, на украинской стороне.
Занятно, что, например, тогдашний ректор ДонНУ Роман Гринюк в августе 2014 года вел переговоры через некоторых командиров ополчения с руководством ДНР, чтобы остаться в Донецке, сохранив за собой должность. Но потом выбор им был сделан в пользу предложения, поступившего из Киева от Квита и фонда Сороса. Последний выделил 7 млн грн. на европейско-винницкую интеграцию переехавшей части коллектива.
Конечно, какая-то часть бывших коллег уехала по идеологическим соображениям, но многие исходили чисто из карьерных мотивов. А были и такие, кто опасался за свою жизнь, потому что начались обстрелы города со стороны Украины.
— Одновременно с преподавательской деятельностью вы были депутатом Донецкого горсовета. Как реагировали ваши коллеги на происходящее?
— Мы столкнулись с совершенным непониманием на местах того, почему руководство страны не идет по пути принятия действенных мер для наведения порядка в Киеве, для разгона Майдана. Было видно, что страну разваливают. Моя позиция была последовательной. В декабре 2013 года на внеочередной сессии Донецкого городского совета я выступила с предложением обратиться к руководству страны, что нужно ввести чрезвычайное положение в стране, ведь на Украине осуществляется государственный переворот.
А уже в январе 2014 года также на внеочередной сессии выступила с предложением проведения федерализации Украины, иначе будет война. В кулуарах коллеги-депутаты бурно поддержали меня, но на голосование мое предложение поставлено не было, сессию быстро свернули.
Спустя несколько лет я в Москве встретила одного бывшего донецкого депутата и узнала, что после моего выступления всех их вызывали в горсовет и требовали в письменной форме отказаться от поддержки озвученной мной позиции. Это был очень сложный период, в массе своей народ до конца не понимал, как будет развиваться ситуация.
Ну а уже 1 марта 2014 года возле здания Донецкой областной администрации проходил многотысячный митинг. Решение о созыве внеочередной сессии Донецкого городского совета было принято в считанные секунды. Сессия прошла довольно быстро. Все коллеги-депутаты голосовали единогласно. Было принято решение поддержать народную инициативу о проведении референдума о судьбе Донбасса, обратиться к депутатам Донецкого областного совета с требованием принять соответствующее решение. Отдельным пунктом было провозглашено, что стратегическим партнёром Донбасса является Российская Федерация
— Мои знакомые в Киеве после начала «антиреволюционных» выступлений в Донецке стали называть Донбасс второй Вандеей, по аналогии с событиями конца XVIII века во Франции. Уместны ли такие исторические параллели?
— То, что происходит сегодня в Донбассе, тяжело сравнивать с другими историческими событиями. Мы имеем дело с нерешенными вопросами времен распада СССР. Донбасс ментально и исторически всегда себя считал частью России. Даже когда территориально входил в состав Украины, бывшей тоже когда-то частью большого советского государства. Ведь на Западе всегда воспринимали СССР как Россию, отождествляли эти понятия.
Донбасс, молодой развивающийся регион, в конце XIX — начале XX вв. действительно стал промышленным сердцем России. Донбасс должен был создать и правильный идеологический фундамент для Советской Украины. Пролетариат Донбасса способен был разбавить местнические узкокорыстные интересы крестьянства. В этом была идея Ленина.
Когда произошел развал СССР, не было региональной политической силы, лидеров, которые могли бы поднять вопрос судьбы Донбасса. То, что происходит сейчас, — это закономерное возвращение Россией своих исконных территорий, политых кровью и потом наших предков. Мы уверены, что этот процесс завершится и для всего юго-востока бывшей Украины. И однозначно я за то, чтобы возвращать названия «Малороссия», «Новороссия» не только в политический, но и в литературный, образовательный и научный оборот.
— Почему у Донецка получилось создать республику в отличие от, например, Харькова?
— У Донецка получилось, потому что у него есть свой стальной характер. Донбасс понимал всегда, что русскость не просто признак национальности, а код, который дает мировоззренческую основу, правильный вектор развития.
Не хочу обижать другие регионы, но Донбасс — единственный, кто выдержал и продолжает стоически выдерживать противостояние с неонацистской Украиной. Остальные пошли договариваться. А в Харькове не нашлось лидеров, которые могли повести за собой, да и характер этого города изменился за последние годы.
И Киев, и Харьков в образовательной и научной среде постепенно переставали быть пророссийскими городами. Это не значит, что там не было людей со светлыми умами и среди журналистов, и среди ученых. Были и много. Но чтобы объединиться и противостоять, нужна мужицкая сила, стержень, которая есть у Донецка. Она отшлифована индустриальной школой, коллективизмом и чувством локтя товарища — и у станка, и в окопе.
После провала провокации по присвоению Донецкому университету имени Василия Стуса, донецкие журналисты, сидевшие на западных грантах, стали множить идею о том, что Донецкий университет — это заповедник Советского Союза. Тогда я на них обижалась, считая, что это утрированная оценка позиции коллектива. А сейчас понимаю, что этим надо гордиться. Ведь так называемый майдан — это не только политическое противостояние, но и мировоззренческое, это столкновение двух культур, городской и сельской. Городская индустриальная культура более прогрессивна. Ей было присуще чувство коллективизма, а хуторская архаика — это забор вокруг хаты.
Индивидуалистическому мировоззрению, заточенному на потребление и удовлетворение своих нехитрых желаний может противостоять только общественное сознание, когда существует жесткая необходимость совместно проживать и работать в одном коллективе. Так и выработался донбасский стиль — работать в единой команде. Поэтому ДНР: Донбасс — Новая Россия.
