https://ukraina.ru/20220802/1037103523.html
Евгений Норин: России после Донбасса придется уничтожить бесконечную армию Украины
Евгений Норин: России после Донбасса придется уничтожить бесконечную армию Украины - 18.10.2022 Украина.ру
Евгений Норин: России после Донбасса придется уничтожить бесконечную армию Украины
Украина.ру, 18.10.2022
2022-08-02T13:46
2022-08-02T13:46
2022-10-18T17:04
интервью
россия
украина
донбасс
всу
евгений норин
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/08/02/1037104563_27:0:873:476_1920x0_80_0_0_429c3afcf3aba95ca5afb42717f6c086.jpg
Союзные войска в Донбассе будут действовать через одного. Сначала будут ковырять линию Северск — Соледар — Бахмут, а дальше займутся линией Славянск — Краматорск — Дружковка — Константиновка. Это продлится несколько месяцев, прогнозирует военный историк Евгений Норин.Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.Ранее представитель военной разведки Украины Вадим Скибицкий фактически признал, что американцы утверждают удары «Хаймарсами» по каждой отдельной цели. По словам Скибицкого, перед запуском ракет между представителями разведки обеих стран проводились консультации, которые позволили бы Вашингтону остановить любые потенциальные атаки, если они «недовольны намеченной целью».— Евгений, вы понимаете общие принципы, по которым США наносят эти удары?— Я, конечно, свечку не держал, но ходят слухи, что расчеты «Хаймарсов» полностью или частично состоят из американцев. А вообще для Штатов важны две вещи. Они пытаются сделать так, чтобы эти удары наносили нам урон, но чтобы это не привело к серьезным политическим последствиям. Например, удар «Хаймарсами» непосредственно по российской территории может вызвать интересные вещи вроде мобилизации. То есть им нужно, чтобы нам было больно, но чтобы это не вызвало радикальных изменений в характере боевых действий. Поэтому они действуют очень разумно. Они поражают склады и пункты управления по принципу: «Ударил молотком — рубль. Знал, куда бить — 99 рублей».— Поясните еще раз, пожалуйста, каких политических последствий боятся американцы?— Повторюсь, если в России случится мобилизация, через какое-то время это может вызвать коллапс украинских вооруженных сил, если на фронте окажется гораздо более крупная российская группировка. А допустить полного военного поражения Украины США бы не хотели. Они хотели бы ослабления России, и у них это получается, потому что мы там увязаем. Так что прекращать веселье им бы не хотелось.— Вы сказали о мобилизации. Хватит ли нам людей хотя бы на Донбасс, чтобы не привлекать людей в обязательном порядке?— Сейчас мы решаем эту проблему достаточно массовым привлечением добровольцев за хорошие стимулы. Так что ограниченную операцию мы выполним, но это все будет идти медленно.Сейчас основной оперативно-тактический прием России — заваливать противника градом снарядов и занимать дымящиеся руины, оставшиеся от его позиции. Донбасс при имеющихся характере боевых действий мы пройдем, но возникнет вопрос, что дальше. Потому что штурм Николаева или Харькова требует большое количество людей. Хотя мобилизация не означает, что мы бросим срочников в уличные бои. Они должны будут подменить тех, кто сейчас находится в тылу и держать пассивные участки фронта.Короче говоря, на Донбасс имеющихся людей хватит. А что будет дальше — не знаю. — Дает ли нам превосходство в воздухе тотальное преимущество над противником?— Что касается воздуха, российская авиация сильно скованна, но огневое превосходство у России есть за счет артиллерии. Поэтому сейчас все выглядит как позиционные бои Первой мировой, но с радикальным огневым преимуществом одной из сторон. Из-за этого украинская армия несет потери, кратно превышающие наши, что дает нам возможность продвигаться. Проблема в том, что у нас бесконечные снаряды, а у них — бесконечные люди. И за счет этого продвижение есть, но медленное.— Можно ли рассчитывать, что эти «бесконечные люди» поймут, что сопротивление бесполезно?— Не в ближайшее время. Военкомат в условиях военного положения — это такая штука, что можно долго ждать, пока противник разбежится. Украинские потери серьезные, но они не несут угрозу для демографии. Там нет такого, что все мужчины какого-нибудь района Киева ушли на фронт и все умерли.Сейчас там воюет армия многочисленная, но не невероятно многочисленная. А у Украины еще миллиона четыре человек, которых можно поставить под ружье. Понятно, что четыре миллиона мы не убьем. Сейчас украинские потери исчисляются десятками тысяч убитыми, но вряд ли счет пойдет на сотни тысяч. Поэтому я бы не стал ждать, что они начнут разваливаться и бежать. Во всяком случае, это произойдет не завтра.После кампании в Донбассе, которая в течение этого года закончится, надо будет определяться, что делать дальше. Потому что эти бои ведут к серьезному разрушению всего, что мы занимаем. А у нас уже много крупных территорий, которые придется заново отстраивать. Славянск и Краматорск — это еще одна агломерация на 300 тысяч довоенного населения.И я боюсь, что к концу этого года война может пожрать самою себя, когда ни та, ни другая сторона не смогут радикально поменять баланс сил. Нам придется стесывать с Украины мужчин, а та будет посылать новых. Если не появится дополнительного превосходящего фактора, то все это может продолжаться очень долго.— Если это продлится лет пять, у кого больше ресурсов?— Во всяком случае новые снаряды мы наделаем быстрее, чем Украина людей. Потому что солдату с автоматом должно исполниться минимум 18 лет. Все будет зависеть от объемов западной помощи, от того, у кого экономика будет быстрее адаптироваться к боям. Я бы не рассчитывал на то, что противник сломается. Да, ломать его надо, но не стоит думать, что это произойдет завтра. А загадывать на пять лет вперед — глупо и контрпродуктивно. Мы все равно ничего не предугадаем.— Были сообщения о нашем продвижении в Авдеевке, но на линии Северск — Артемовск (Бахмут) противнику удалось стабилизировать фронт. Как вы это объясняете, что у нас дела идут где-то лучше, а где-то хуже?— Это естественно, что где-то фронт более или менее прочный. Мы находим слабое место, пробиваем его, противник затыкает эту дыру новыми людьми, мы ищем новое место. Артиллерия работает, периодически кого-то находит. Иногда это вообще это объясняется субъективными моментами, когда какая-нибудь рота достигает тактического успеха, продвигается, а за ней кто-то другой продвигается. В какой-то момент наступает перенапряжение и большой участок фронта схлопывается. Этого перенапряжения может и не наступить. Противник может понять, что конфигурация изменилась и надо оттуда канать.Поэтому сжатие выступа, который образует пояс городов, идущий со Славянска на севере до Дружковки и Константиновки на юге, — дело ближайших месяцев. Мы будем действовать через одного. Сначала будут ковырять линию Северск — Соледар — Бахмут, а дальше займутся линией Славянск — Краматорск — Дружковка — Константиновка. Это продлится несколько месяцев.— Сегодня, 2 августа, отмечается день ВДВ. Мы помним блестящую Гостомельскую операцию, которая, к сожалению, не привела к стратегическим успехам. Чем сейчас занимаются наши десантники?— Они выступают в качестве обычной пехоты.Дело в том, что у нас сейчас не так много мотивированной и подготовленной пехоты, а любая классическая десантная операция сопряжена с огромными угрозами и трудностями. Поэтому я бы не стал ожидать крупных десантов в стиле Market Garden времен Второй Мировой войны. Возможны лишь тактические высадки.ВДВ будут помаленьку реформировать в аэромобильную пехоту. Потому что в наше время парашютные и посадочные десанты — рискованное дело. Это показала практика 2014 года, когда в Луганске один выстрел из ПЗРК обнулил роту десанта. По сути, один человек с «Иглой» уничтожил 50 человек.ВДВ — это очень боеспособная часть российских войск. Но в ближайшие годы ее ждет серьезная реформа. Десантников будут использовать либо как легкую пехоту, либо для штурмовых задач.
https://ukraina.ru/20220511/1033942320.html
https://ukraina.ru/20220801/1037068191.html
https://ukraina.ru/20220801/1037070958.html
россия
украина
донбасс
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, украина, донбасс, всу, евгений норин
Союзные войска в Донбассе будут действовать через одного. Сначала будут ковырять линию Северск — Соледар — Бахмут, а дальше займутся линией Славянск — Краматорск — Дружковка — Константиновка. Это продлится несколько месяцев, прогнозирует военный историк Евгений Норин.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее представитель военной разведки Украины Вадим Скибицкий фактически признал, что американцы утверждают удары «Хаймарсами» по каждой отдельной цели.
По словам Скибицкого, перед запуском ракет между представителями разведки обеих стран проводились консультации, которые позволили бы Вашингтону остановить любые потенциальные атаки, если они «недовольны намеченной целью».
— Евгений, вы понимаете общие принципы, по которым США наносят эти удары?
— Я, конечно, свечку не держал, но ходят слухи, что расчеты «Хаймарсов» полностью или частично состоят из американцев.
А вообще для Штатов важны две вещи. Они пытаются сделать так, чтобы эти удары наносили нам урон, но чтобы это не привело к серьезным политическим последствиям. Например, удар «Хаймарсами» непосредственно по российской территории может вызвать интересные вещи вроде мобилизации.
То есть им нужно, чтобы нам было больно, но чтобы это не вызвало радикальных изменений в характере боевых действий. Поэтому они действуют очень разумно. Они поражают склады и пункты управления по принципу: «Ударил молотком — рубль. Знал, куда бить — 99 рублей».
— Поясните еще раз, пожалуйста, каких политических последствий боятся американцы?
— Повторюсь, если в России случится мобилизация, через какое-то время это может вызвать коллапс украинских вооруженных сил, если на фронте окажется гораздо более крупная российская группировка. А допустить полного военного поражения Украины США бы не хотели.
Они хотели бы ослабления России, и у них это получается, потому что мы там увязаем. Так что прекращать веселье им бы не хотелось.
— Вы сказали о мобилизации. Хватит ли нам людей хотя бы на Донбасс, чтобы не привлекать людей в обязательном порядке?
— Сейчас мы решаем эту проблему достаточно массовым привлечением добровольцев за хорошие стимулы. Так что ограниченную операцию мы выполним, но это все будет идти медленно.
Сейчас основной оперативно-тактический прием России — заваливать противника градом снарядов и занимать дымящиеся руины, оставшиеся от его позиции. Донбасс при имеющихся характере боевых действий мы пройдем, но возникнет вопрос, что дальше. Потому что штурм Николаева или Харькова требует большое количество людей.
Хотя мобилизация не означает, что мы бросим срочников в уличные бои. Они должны будут подменить тех, кто сейчас находится в тылу и держать пассивные участки фронта.
Короче говоря, на Донбасс имеющихся людей хватит. А что будет дальше — не знаю.
— Дает ли нам превосходство в воздухе тотальное преимущество над противником?
— Что касается воздуха, российская авиация сильно скованна, но огневое превосходство у России есть за счет артиллерии. Поэтому сейчас все выглядит как позиционные бои Первой мировой, но с радикальным огневым преимуществом одной из сторон.
Из-за этого украинская армия несет потери, кратно превышающие наши, что дает нам возможность продвигаться. Проблема в том, что у нас бесконечные снаряды, а у них — бесконечные люди. И за счет этого продвижение есть, но медленное.
— Можно ли рассчитывать, что эти «бесконечные люди» поймут, что сопротивление бесполезно?
— Не в ближайшее время. Военкомат в условиях военного положения — это такая штука, что можно долго ждать, пока противник разбежится. Украинские потери серьезные, но они не несут угрозу для демографии. Там нет такого, что все мужчины какого-нибудь района Киева ушли на фронт и все умерли.
Сейчас там воюет армия многочисленная, но не невероятно многочисленная. А у Украины еще миллиона четыре человек, которых можно поставить под ружье. Понятно, что четыре миллиона мы не убьем. Сейчас украинские потери исчисляются десятками тысяч убитыми, но вряд ли счет пойдет на сотни тысяч.
Поэтому я бы не стал ждать, что они начнут разваливаться и бежать. Во всяком случае, это произойдет не завтра.
После кампании в Донбассе, которая в течение этого года закончится, надо будет определяться, что делать дальше. Потому что эти бои ведут к серьезному разрушению всего, что мы занимаем. А у нас уже много крупных территорий, которые придется заново отстраивать.
Славянск и Краматорск — это еще одна агломерация на 300 тысяч довоенного населения.
И я боюсь, что к концу этого года война может пожрать самою себя, когда ни та, ни другая сторона не смогут радикально поменять баланс сил. Нам придется стесывать с Украины мужчин, а та будет посылать новых. Если не появится дополнительного превосходящего фактора, то все это может продолжаться очень долго.
— Если это продлится лет пять, у кого больше ресурсов?
— Во всяком случае новые снаряды мы наделаем быстрее, чем Украина людей. Потому что солдату с автоматом должно исполниться минимум 18 лет. Все будет зависеть от объемов западной помощи, от того, у кого экономика будет быстрее адаптироваться к боям.
Я бы не рассчитывал на то, что противник сломается. Да, ломать его надо, но не стоит думать, что это произойдет завтра. А загадывать на пять лет вперед — глупо и контрпродуктивно. Мы все равно ничего не предугадаем.
— Были сообщения о нашем продвижении в Авдеевке, но на линии Северск — Артемовск (Бахмут) противнику удалось стабилизировать фронт. Как вы это объясняете, что у нас дела идут где-то лучше, а где-то хуже?
— Это естественно, что где-то фронт более или менее прочный. Мы находим слабое место, пробиваем его, противник затыкает эту дыру новыми людьми, мы ищем новое место. Артиллерия работает, периодически кого-то находит.
Иногда это вообще это объясняется субъективными моментами, когда какая-нибудь рота достигает тактического успеха, продвигается, а за ней кто-то другой продвигается. В какой-то момент наступает перенапряжение и большой участок фронта схлопывается. Этого перенапряжения может и не наступить. Противник может понять, что конфигурация изменилась и надо оттуда канать.
Поэтому сжатие выступа, который образует пояс городов, идущий со Славянска на севере до Дружковки и Константиновки на юге, — дело ближайших месяцев. Мы будем действовать через одного. Сначала будут ковырять линию Северск — Соледар — Бахмут, а дальше займутся линией Славянск — Краматорск — Дружковка — Константиновка. Это продлится несколько месяцев.
— Сегодня, 2 августа, отмечается день ВДВ. Мы помним блестящую Гостомельскую операцию, которая, к сожалению, не привела к стратегическим успехам. Чем сейчас занимаются наши десантники?
— Они выступают в качестве обычной пехоты.
Дело в том, что у нас сейчас не так много мотивированной и подготовленной пехоты, а любая классическая десантная операция сопряжена с огромными угрозами и трудностями. Поэтому я бы не стал ожидать крупных десантов в стиле Market Garden времен Второй Мировой войны. Возможны лишь тактические высадки.
ВДВ будут помаленьку реформировать в аэромобильную пехоту. Потому что в наше время парашютные и посадочные десанты — рискованное дело. Это показала практика 2014 года, когда в Луганске один выстрел из ПЗРК обнулил роту десанта. По сути, один человек с «Иглой» уничтожил 50 человек.
ВДВ — это очень боеспособная часть российских войск. Но в ближайшие годы ее ждет серьезная реформа. Десантников будут использовать либо как легкую пехоту, либо для штурмовых задач.
