В 1940 году после окончания школы Лоза поступил учиться в Саратовское танковое училище. Как раз в 1939 году на экраны вышла комедия Ивана Пырьева «Трактористы» с легендарной песней «Три танкиста, три веселых друга…», и вся страна захотела сесть за рычаги бронированных боевых машин.
Училище Дмитрий закончил в разгар войны, на рубеже 1942-43 годов, и попал в город Горький, где шло формирование 233-й танковой бригады (тбр), получившей в качестве материальной части… полученные по ленд-лизу британские танки «Матильда». Танки эти для войны в СССР были приспособлены плохо. С обеих сторон их гусеницы и катки прикрывали фальшборта. Если танк воевал в пустыне, песок между ними и корпусом набиться не мог. Но в условиях распутицы, которая присутствовала большую часть времени практически на всех фронтах Великой Отечественной войны, грязь быстро забивала всё пространство между корпусом и фальшбортом, поэтому на марше приходилось останавливаться каждые 4-5 километров и выбивать её ломом. Если же подобное происходило во время боя, танк останавливался и превращался в неподвижную мишень.
Когда в сентябре 1943 года 233-я тбр в составе 5-го танкового корпуса (тк) наступала от Юхнова на Рославль, произошло событие, которое попортило Лозе много нервов. Танк из его роты некоего лейтенанта Сергея Орлова застрял в грязи недалеко от немецкой передовой. Орлов связался с Лозой по радио, и тот приказал лейтенанту занять возле танка круговую оборону, а ночью они его вытащат. Орлов вместе с наводчиком Яковом Стройновым сняли с «Матильды» курсовой пулемёт «Брен» — в отличие от наших танковых пулемётов, у него имелись сошки, и вне танка он превращался в удобный ручной пулемёт, и заняли позицию впереди. Механик-водитель залег у кормы танка. Стрелок-радист уроженец Каменец-Подольской области Павел Нижник дежурил в башне танка.
Экипаж дождался сумерек, а затем Орлов, видимо, решив, что с него хватит, отправил Стройнова к «Матильде» за дополнительными дисками. Стройнов попросил Нижника дать ему диски, обернулся и тут увидел, что Орлов побежал к немецким траншеям. Он бросился к пулемёту, но затвор из того был вынут и отброшен далеко в сторону. Стройнову удалось быстро его найти, вставить на место и длинной очередью прошить Орлову ноги, тот рухнул во вражескую траншею.
Только через четыре года, уже в Забайкалье особист вызвал Лозу и спросил про Орлова. Оказалось, что этот человек недавно явился с повинной. Он утверждал. Что был взят в плен, сидел в концлагере, совершил побег, после чего с негнущейся ногой жил на территории Украины, но теперь решил вернуться. С помощью Лозы и также пережившего войну Нижника дезертира удалось вывести на чистую воду. Он оказался заброшенным в 1944 году немецким агентов, который решил легализоваться.
Но тогда в сентябре 1943 года из-за постоянных допросов Дмитрий был на взводе. Роте надо было воевать, я его донимали особисты, хороший экипаж из-за предателя-командира могли отправить в штрафбат за то, что танкисты не остановили Орлова. А как они могли его остановить? Выручило ранение.
«Матильды» были вооружены 40-мм пушками, к которым у танкистов не было осколочных снарядов. 22 сентября бригада медленно продвигалась в сторону Рославля. Гусеницы уже забились грязью, танк полз со скоростью пешехода. Пора было останавливаться и вычищать грязь. Вдали появилась группа немецких пехотинцев, на которых расходовать бронебойные снаряды смысла не было. Те, видимо, сообразили, что «русские» по ним стрелять не собираются или не могут, и стали с издевательскими криками приспустили штаны и показывать свои голые задницы. В конце концов, не выдержав, Лоза крикнул своему уже неоднократно просившему его разрешить «шмальнуть» наводчику Юре Слободе: «Юра! Бей!» Слобода крикнул механику-водителю: «Короткая!» Танк замер. Несколько секунд, танк чуть подвинул башню, пушка навелась по вертикали.
Наводчик примкнул к прицелу, выбирая самого здорового «фрица» с наиболее объёмной «мишенью». Выстрел, и бронебойный снаряд разнёс «шутника» в клочья. Остальные бросились врассыпную, не успев даже толком натянуть нижнюю часть своего гардероба. Догоняли танкисты немцев недолго. Скоро они натолкнулись на хорошо подготовленную ими линию обороны, начались ожесточенные бои, и на следующий день «Матильда» Лозы была подбита, а сам он — ранен. Это и спасло его от дальнейшего общения с особистами.
После окончания Смоленской операции 5-й тк, а вместе с ним и 233-я бригада, проходили в Наро-Фоминске доукомплектование. Вместо плохо показавших себя британских «Матильд» экипажи получали американские «Шерманы». Большая их часть была вооружена новыми удлинёнными советскими 76-мм танковыми пушками с дульными тормозами. Но было немного танков и с «родными» американскими короткими 75-мм орудиями, отличавшимися меньшей пробивной способностью. На лобовом листе у них стояла подпорка, для фиксации ствола во время марша. Танкисты называли свои танки «Эмчи», потому что марка у них была «М4».
В ноябре стало известно о немецком контрударе под Киевом — 5-й тк погрузили в эшелоны и отправили в Фастов. Когда эшелоны прибыли, оказалось, что аппарелей для выгрузки танков нет. Механики-водители в десяток приёмов разворачивали танки на платформах, и «спрыгивали» с платформ на грунт. Завалились только два «Шермана», других потерь не было — мехводы-неудачники только потирали ушибы. Упавшие танки зацепили остальными, подняли, проверили, и оказалось, что такую экстренную выгрузку союзная техника выдержала.
Гусеницы у «Шерманов» были резино-металлическими — это делало ход танков значительно тише, чем у Т-34. Но даже при небольшой гололедице танк становился, как корова на льду. Это сразу же выяснилось во время марша от Фастова на Бышев. Экипажам, чтобы продолжать марши, пришлось обвязывать гусеницы проволокой, цепями, забивать туда болты. Вместе с первой партией танков в бригаду прибыл американский представитель. Он тут же сообщил о возникшей проблеме своей фирме, и уже следующая партия танков пришла с дополнительным комплектом траков с грунтозацепами и шипами.
На этом же марше выяснился ещё один из серьезных недостатков этих танков — высоко расположенный центр тяжести, от чего они были менее устойчивы. Один из заскользивших танков на повороте легко опрокинулся на бок. Т-34 были на 440 мм ниже и 360 мм шире — с ними такого никогда не случалось.
21 января 1944 года 5-й тк, а вместе с ним и 233-ю тбр, включили в состав 6-й танковой армии (ТА) 1-го Украинского фронта, которой в грядущей Корсунь-Шевченковской наступательной операции отводилась важнейшая роль. 26 января 233-я тбр получила приказ: в составе передового отряда корпуса, не ввязываясь в затяжные бои, прорваться в город Звенигородку, где совместно с частями 20-го тк 5-й гвардейской ТА 2-го Украинского фронта замкнуть вокруг группировки врага кольцо окружения. Лоза к этому времени уже занимал должность начальника артобеспечения 1-го батальона. В середине дня батальон подошел к селу Лысянке, которую немцы помимо пехоты укрепили пятью танками «Тигр». Они их установили на дорогах, считая, что окрестные овраги и балки танконепроходимы. Комбат Николай Маслюков приказал большей части танков атакой с фронта отвлечь на себя внимание врага, а главной ударной группе — взводу мл. лейтенанта Михаила Приходько, обойти врага по лощине и атаковать с тыла. Кто-то остроумно назвал эту тактику «охотой с борзыми». Пока немцы в азарте пытались поразить атаковавшие их с фронта танки, маскируясь шумом шедшего ливня (зима 1943-44 гг. выдалась очень тёплой), взвод Приходько почти бесшумно раздавил боевое охранение вражеской пехоты и открыл по «Тиграм» огонь с тыла. Два тяжёлых танка тут же запылали — хватило трёх снарядов, остальные в панике удрали, и танкисты капитана Маслюкова рванули дальше, давить в Лысянке вражеские пушки, миномёты и пехоту. В результате батальон захватил село без потерь, до Звенигорода оставалось всего 20 км.
28 января в Звенигородке танкисты 233-й тбр встретились со своими коллегами со 2-го Украинского фронта, завершив окружение вражеской группировки в составе 10 дивизий и 1 бригады. Событие это было омрачено тяжелейшей потерей — танкистов 20-го тк никто не предупредил, что 5-й тк вооружён американскими «Шерманами» — силуэтов этих танков никто не знал. Экипажи «тридцатьчетвёрок» приняли их за вражеские и открыли огонь — погиб талантливый танковый офицер комбат Николай Маслюков. Он допустил фатальную ошибку, увидев на улицах Звенигородки своих, вместо того, чтобы сразу дать две красные ракеты — сигнал «Я свой!», стал радостно докладывать по радио командованию о выполнении задачи.
Бригаду тут же бросили на внешний фронт окружения. Погода стояла ужасная, грязь стояла такая, что спрыгнув в неё с танка было легче вытащить из сапог танкиста, чем сапоги из грязи, а ночью ударял морозец, и грязь замерзала.
Танков у бригады оставалось очень мало, у корпуса на то время от штатной матчасти едва оставалась треть. Чтобы создавать видимость большой силы, ночью танкисты зажигали фары на танках, автомашинах. Начались ожесточенные попытки прорыва из котла.
Немцы решили, что в оборону зарылось много войск, но на самом деле, корпус к тому моменту был укомплектован танками процентов на тридцать. Тем не менее, терять врагам было нечего, и они рвались на запад. В особо ожесточенные часы боя пулемёты раскалялись, и, порой, даже оплавлялись пули, от чего оружие начинало не стрелять, а «плеваться» ими, разбрасывая в сотне метров. Небольшими группами им все же удавалось прорываться, а 1 февраля корпус оказался на пути основного удара немецких 16-й и 17-й танковых дивизий 3-го тк. За несколько дней немцы овладели Виноградом, Тыновкой, форсировали реку Гнилой Тикич и достигли Антоновки.
В этих боях танкисты 233-й тбр разработали тактику борьбы с «Тиграми», чью лобовую броню их танковые 75-ти и 76-мм пушки не пробивали. Один «Шерман» бил немцу по гусенице, а второй — ждал, когда он попадёт. После того, как гусеница слетала с катков, «Тигр» по инерции продолжал двигаться и неминуемо разворачивался, подставляя слабозащищённый борт. Тогда открывал огонь второй танк, целясь туда, где находились бензобаки и боеукладка.
В этих боях Дмитрий Лоза чуть не погиб. Его танк подбили, экипаж успел выскочить, танк загорелся. Но всё вокруг простреливалось, и единственным местом, где можно было укрыться, оставалось под горящим танком. Танкисты заползли туда и обречённо ждали, когда сдетонирует боезапас и их «Эмча» станет братской могилой. Было слышно, как давление вышибает из гильз бронебойные снаряды, вот сейчас он доберётся до осколочно-фугасных… Но ничего так и не произошло — танк просто выгорел, а танкисты уцелели. Оказалось, что взрывчатое вещество в снарядах у американцев более чистое, и потому взрывается с меньшей силой. В бою — это недостаток, но в данном случае танкистов это спасло от неминуемой смерти.
Значительной части немецких солдат и офицеров из Корсунь-Шевченковского котла вырваться всё же удалось, но внутри него врагов осталось всё же больше, и там остались почти все тяжёлые вооружения окружённых.
Далее последовала Уманско-Ботошанская операция, освобождение Восточной Европы. В Венгрии Дмитрий Фёдорович заслужил свою Звезду Героя. На рассвете 23 марта 1945 года танковый батальон на то время уже гвардии капитана Лозы внезапной атакой разгромил гарнизон станции Хаймашкер. Там были захвачены 14 исправных орудий, 15 автомашин, 2 эшелона с боеприпасами, на платформах стояли 4 «Пантеры». Вражеские танки на всякий случай тут же расстреляли — возиться с ними не было времени, стояла задача строчно выйти к городу Веспрем.
Вскоре разведка обнаружила приближающуюся танковую колонну. Дорога, по которой она ехала, пролегала вдоль старого артиллерийского полигона, на котором было подготовлено множество артиллерийских капониров. «Шерманы» тут же заняли те укрытия, которые позволяли спрятать высокие «иномарки» и стали быстро маскировать их травой, бурьяном, ветками. Танковый десант укрылся в окопах. Потянулись долгие минуты ожидания — Лозе был нужен момент, когда перед его батальоном вытянется вся колонна. Сигналом к открытию огня служил выстрел из его танка.
Показались вражеские танки, они шли на сокращённых дистанциях — это очень хорошо, в них сложно не попасть. Командир орудия гв. сержант непрерывно держит на прицеле головную машину. Замыкающие танки находились под чутким вниманием танкового разведвзвода лейтенанта Тужикова. И вот все вражеские танки, как на ладони: «Огонь!»
Залп семнадцати танковых орудий прозвучал почти слитно. Затем «Шерманы стали бить вразнобой. Всего танкисты Лозы в этом бою подбили 19 танков, из них 11 тяжелых, много автомашин. Всего батальону засчитали 29 уничтоженных боевых единиц техники. Танкисты получили за каждый подбитый танк 1000 рублей (таков был порядок), но все эти деньги они, как давно решили, отправили семьям своих погибших товарищей.
В последний раз Дмитрия Фёдоровича подбили в самом конце войны в Австрии, 19 апреля 1945 года «Тигр» прошил его снарядом насквозь. В «Шермане» помимо него находились ещё да офицера: командир танка и комроты Саша Ионов, его танк как раз подбили. Также внутри сидели механик-водитель, стрелок-радист и наводчик Алексей Ромашин. Бывший детдомовец, круглый сирота, он как-то сказал Дмитрию: «Если мне ноги оторвет, то я застрелюсь. Кому я буду нужен?»
Снаряд убил механика-водителя, разбил Дмитрию всю левую ногу, сидевшему справа Саше Ионову оторвало правую ногу, наводчику Алексею Ромашину — обе. Пока Лоза помогал выбираться из танка остальным, Алексей застрелился… Так для Дмитрия Фёдоровича закончилась Великая Отечественная война, но не боевые действия. Он ещё принял участие в советско-Японской войне, когда ставшая 46-й гвардейской, 233-я тбр, громила Квантунскую армию.
После войны Дмитрий Фёдорович сделал военную карьеру — закончил академию Фрунзе, преподавал в военных учебных заведениях, дослужился до полковничьих погон, прожил долгую плодотворную жизнь, похоронен в Москве. Обычная биография обычного советского оккупанта. По крайней мере, так сейчас принято считать в современной «независимой» Украине, в которой Герой Советского Союза Дмитрий Фёдорович Лоза родился, и которую освобождал.
