И эти нюансы могут существенно повлиять на реализацию Минских соглашений.
Так, 16 января по окончании первой в нынешнем году минской встречи представитель ЛНР Владислав Дейнего рассказал журналистам, что заседание вел как и раньше Мартин Сайдик, а «Грау принимала активное участие. Следующая встреча у нас будет с другим распределением ролей — Грау попробует провести свое первое заседание, но при участии господина Сайдика».
Однако как раз во время смены представителя ОБСЕ в контактной группе произошли события, поставившие вопрос о доверии к этой организации как объективному посреднику в урегулировании. Казалось, что за четыре с половиной года работы в Контактной группе Сайдик выступает именно таким посредником. Так, Ирина Геращенко, представляя Украину в гуманитарной подгруппе, периодически критиковала позицию ОБСЕ. Поэтому можно было подумать, что австрийский дипломат не играет на стороне Киева.
Ну, а когда примерно год назад был обнародован составленный им «Документ для обсуждения. Совместная миссия ООН/ОБСЕ в Восточной Украине», обычно именуемый «планом Сайдика», та же Геращенко просто истерикой разразилась в «Фейсбуке». Я подробно писал об этом плане, назвав его «лучшим из документов по урегулированию конфликта в Донбассе, появлявшихся на Западе», и отмечал, что он «предлагает системные механизмы по урегулированию кризиса».
Конечно, это был не идеальный план, но все же он выглядел достаточно равноудаленным от позиций сторон конфликта.
Главную проблему тогда я видел в другом. Почему сам Сайдик, впервые рассказав об этом документе в интервью австрийской газете Кляйне Цайтунг, «так подал свой план (ничего не исказив, но о многом умолчав), что вызвал возмущение в ДНР и ЛНР и недовольство в России?»
Тогда я делал вывод, что «ответ может быть только один. Сайдик как квалифицированный дипломат намеренно подал в интервью план так, чтобы на первое место вышли самые привлекательные для Киева стороны… Однако такая подача плана вызывает в Москве, Донецке и Луганске закономерные подозрения по поводу того, что сам Сайдик готов выхолащивать его ключевые элементы в угоду Киева».
Сейчас стало ясно, что опасения были не напрасны. Сайдик, который в бытность спецпредставителем ОБСЕ крайне редко и сдержанно общался с прессой. Но теперь все изменилось. Став частным лицом, он немедленно разоткровенничался в интервью как ведущей газете своей родины венской «Ди Прессе» (публикация 17 января), так и московскому «Коммерсанту» (публикация 20 января).
Там, например, говорятся следующее вещи. «Политические шаги нужно делать только после шагов по безопасности», и «переговоры по политическим вопросам параллельно с безопасностью были важной уступкой с украинской стороны. Однако российская сторона впоследствии выдвинула еще требование о предоставлении автономии ОРДЛО, понятие, которое бесполезно искать в тексте Минских договоренностей. Там есть только децентрализация. Поэтому если украинцы не хотят говорить об автономии, я могу это понять» («Ди Прессе»).
С конституционным закреплением особого статуса, по его мнению, одна проблема: «Киев отказывается в данный момент, потому что на другие вопросы нет ответов. По поводу особого статуса: согласно «формуле Штайнмайера», он вступает в силу на постоянной основе после выборов. Если вы читаете Минские соглашения, то там написано, что на следующий день….
« — Начинается процесс восстановления контроля над границей…», — добавляет интервьюер издания Владимир Соловьев, а Сайдик подхватывает:
«-Украиной. А как это будет? Кто принимает закон, когда непонятно, что будет на следующий день? Это надо в одном пакете делать».
Вообще-то неизвестно, ни о том, чтобы Россия публично выдвигала некие идеи о статусе Донбасса, не содержащиеся в Минских соглашениях, ни о том, чтобы Украина публично ставила вопрос об увязке решения вопросов границы и конституционного закрепления этого статуса. Зеленский и Пристайко просто заявляли, что они против соответствующих конституционных поправок. О такой позиции Киева упоминал и бывший спецпредставитель США по Украине Курт Волкер в своей переданной конгрессу переписке в мессенджере. Об упомянутой увязке сообщал лишь телеграмм-канал «Резидент» 23 января, то есть уже после интервью Сайдика. Но это на уровне слухов.
Трудно допустить, что Сайдик говорит о неких вещах, которые озвучивались в ходе переговоров контактной группы. То предложение, которое он приписывает Москве, настолько неприемлемо для Киева, а предложение, которое приписывает Киеву — для другой стороны конфликта, что невозможно представить, чтобы участники переговоров не воспользовались такими поводами для публичных упреков в адрес друг друга. Зато ясно одно — Сайдику задают вопрос о конституционном закреплении статуса Донбасса, а из его ответа следует, что закон о статусе Донбасса, о котором идет речь в «формуле Штайнмайера» не может быть реализован из-за вопроса границы. То есть опытный дипломат и преговорщик сознательно подменяет один закон другим. Случайно ли это?
Ясно, что в вопросе ключевой предпосылки реализации формулы Штайнмайера, выборов в Донбассе, он полностью на стороне Киева: «Украинские выборы по украинскому избирательному законодательству. Все остальное — иллюзорно. Если сепаратисты считают, что можно исключить определенные силы, то это не сработает» («Ди Прессе»). То есть, хотя в Минских соглашениях записано согласование этого закона с представителями ЛДНР, такого вопроса для Сайдика не существует. Зато тут же он дает понять, что для выборов нужны были бы «международное полицейское присутствие для обеспечения безопасности», а еще лучше «переходная администрация ООН», и сожалеет, что в этом направлении работа не ведется.
Как видно по обоим интервью, экс-представитель ОБСЕ рассматривает конфликт прежде всего как украинско-российский, а если Россия себя считает посредником, то «надо сказать, что она не исполняет роль посредника», например, не осудила закон ЛНР о границе и того факта, что «80-90% отказов в доступе (СММ- ред.) приходится на так называемые республики» («Коммерсантъ»).
Ключ к такой позиции Сайдика виден из того же интервью: «Дух соглашений — это единство Украины и восстановление ее целостности… Россия, мне кажется, пока отказывается говорить о том, как будет восстановлена территориальная целостность Украины согласно духу и букве минских соглашений».
То есть, австрийский дипломат трактует Минские соглашения исключительно как способ восстановить территориальную целостность Украины, не добавляя и даже не намекая, что речь идет о восстановлении на условиях гарантий для жителей Донбасса (тогда как в его прошлогоднем плане речь о гарантиях всё же шла). Потому-то он в обоих интервью не высказывает никаких замечаний в адрес официального Киева (включая администрацию Порошенко), и, бросив (в интервью «Коммерсанту») одну критическую фразу в адрес украинских радикалов, тут же переводит стрелки на Россию: дескать, посмотрите, что говорят Жириновский и Бородай, а ведь с Бородаем Сурков встречался.
Но если ОБСЕ — посредник в конфликте, то не только Сайдику, но и другим представителям организации в официальном статусе надо было бы много за что публично критиковать Киев. Например, за тот же языковой закон и другие акты, которые создают совсем иную гуманитарно-правовую среду, чем та, что существовала на момент принятия Минских соглашений. Среду, которая, является сильнейшим основанием для нежелания жителей Донбасса реинтегрироваться в Украину, среду, начало формирования которой, собственно, и положило начало конфликту Донбасса и Киева — а именно конфликта из-за запрета на русский язык.
Почему же Сайдик сейчас так разоткровенничался? На мой взгляд, ему следовало помолчать, исходя из собственных объективных целей. Ведь вряд ли его главная цель — наконец сказать, что он думает об этом конфликте и морально поддержать Киев. Думаю, что, даже став частным лицом, он хотел бы прежде всего содействовать тому, чтобы Россию уболтали на псевдокомпромисс в европейско-украинскую пользу. А в таком случае он должен был бы молчать или говорить обтекаемо. И то, что он постарался поскорей изложить свое мнение относительно конфликта в проукраинской интерпретации, очевидно, вызвано лишь присущим ему, как и многим европейцам, буквально биологическому презрению к России. Оно, кстати, очевидно по заключительной части интервью «Коммерсанту», где речь зашла о геополитических проблемах (формат нынешней статьи не позволяет говорить об этом подробно).
Однако объективно Москва, Донецк, и Луганск должны бы поблагодарить спецпредставителя ОБСЕ за откровенность, доходящую до эксгибиционизма. Ведь теперь Россия, ДНР и ЛНР в случае даже реально сбалансированных инициатив ОБСЕ (вроде прошлогоднего «плана Сайдика») будут иметь еще больше оснований думать, что это планы с двойным дном, а при их воплощении будут реализовываться положения в пользу антироссийской позиции Киева.
Разумеется, нельзя автоматически ставить знак равенства между Сайдиком и Грау или Австрией и Швейцарией. Но в обоих случаях речь идет о государствах, хотя и нейтральных, но прочно вписавшихся в систему западной идеологии, что видно по их прессе.
Например, ведущая газета Швейцарии «Нойе Цюрхер Цайтунг» на прошлой неделе поместила статью известного защитника майданного режима Андреаса Умланда о том, что правый экстремизм на Украине маргинальное явление, которого не стоит опасаться. А в минувшем ноябре это издание опубликовало статью другого живущего на Украине немца Кристофа Брумме «Братьев не выбирают. Украинцев отличают от русских стремление к свободе и моральная культура». Текст, вызвавший отповедь российского посла в Берне Сергея Гармонина, изобилует такими перлами: «И Кубань в двадцатые годы относилась к Украине, а Смоленск — к Литве. Курилы принадлежат Японии, а Калининград — немецкий город… Русский был в Советском Союзе еще и языком тюрем и лагерей, поэтому этот язык вобрал в себя столько отвратительных слов… Тезис «мы — рабский народ, нам нужен кнут и хозяин» лежит в основе русской культуры… В одной чеченской песне сказано: «Мы договоримся, только когда я перережу тебе горло»».
Вот такие люди, что называются, собираются учить нас жизни и реализации Минских соглашений…
