Таким образом, де-факто ЭПЦ признала епифаньевскую СЦУ/ПЦУ, провозглашённую Варфоломеем по просьбе Порошенко. Это крайне неприятное событие — как для РПЦ, так и для всего мирового православия.
Во-первых, разрушено общеправославное единство, препятствовавшее реализации папистских амбиций константинопольского патриарха. Теперь некоторым другим национальным православным церквям будет сложнее сопротивляться давлению американцев и собственных властей, пытающихся расширить зону признания епифаньевцев. Но признание СЦУ/ПЦУ автоматически означает признание «права» Варфоломея (и его преемников) на аналогичные действия в отношения собственной церкви. Таким образом, все, кто пойдёт по пути Элладской церкви признают над собой власть стамбульского «папы».
Во-вторых, что касается РПЦ, то это признание опасно для нашей церкви не так своими международными последствиями (хоть, безусловно, безрадостно), как активизацией внутри церкви сторонников жёсткой линии. Вновь начнутся разговоры, что ежели б вовремя топнуть ножкой, да анафематствовать Варфоломея и его приспешников, да ещё бы и российское государство к этому делу подключить, то «этого позора» удалось бы избежать, и вообще, можно было и выдачи томоса не допустить.
Разберёмся в ситуации поэтапно. Варфоломей не вчера решил выдать томос киевским раскольникам. Он долго, медленно и упорно шёл к заявке на «всеправославное папство», поддерживая разнообразных раскольников далеко не в одной только Украинской православной церкви и претендуя на канонические территории не одной только Русской православной церкви.
Переговоры о выдаче автокефалии Варфоломей вёл ещё с Ющенко. И тогда не сложилось не потому, что у него совесть заговорила или он чего-то испугался. Просто при Ющенко Украина ещё была посильнее, а её президенты поамбициозней, чем Порошенко. Поэтому, при всём желании получить «национальную церковь», Ющенко настаивал на истинной автокефалии, не уступая желанию Варфоломея фактически установить над украинским псевдоцерковным новоделом свой контроль. Согласись Ющенко на те позорные условия, которые принял Порошенко, и томос появился бы ещё в 2005/06 году.
Саму Элладскую церковь (вместе с греческим правительством) Варфоломей сломал ещё в 2004 году, во время спора о порядке назначения архиереев на «Новых территориях» (в епархиях Северной Греции и островов Эгейского моря, которые номинально находились под верховной властью патриарха Константинопольского). Греки, опираясь на почти вековую практику, отстаивали своё право назначать их без оглядки на Варфоломея, но последний, уже тогда начиная свой путь в «православные папы» настаивал на своём праве утверждать предложенные Афинской архиепископией кандидатуры. Греческое правительство поначалу было на стороне ЭПЦ, а Константинополь прервал с ЭПЦ евхаристическое общение. Но затем греки сломались и полностью (по всем пунктам уступили Варфоломею).
Именно поэтому Элладскую церковь считали слабым звеном и полагали, что у Стамбула больше всего шансов сломать в вопросе признания епифаньевцев именно её, что и произошло. Очевидно, теперь РПЦ вынуждена будет прервать евхаристическое общение с ЭПЦ, как она уже поступила в отношении Константинопольского патриархата.
Главный проигравший в данной ситуации, как ни странно, ЭПЦ. И отнюдь не потому, что РПЦ может прервать евхаристическое общение. Дело в том, что в 2004 году ЭПЦ боролась с Варфоломеем и его американскими друзьями один на один. Греческое правительство было слишком зависимо от США, чтобы оказать своей церкви действенную поддержку и, под давлением Вашингтона, перешло на сторону Константинополя. Остальные православные церкви в чужой спор о юрисдикции, как положено, не вмешивались.
Однако в случае с СЦУ/ПЦУ Варфоломей противопоставил себя всему мировому православию. В той или иной степени его решение осудили все православные церкви, каждая из которых почувствовала опасность для себя в варфоломеевских претензиях на «православное папство». Сложившаяся ситуация давала ЭПЦ возможность вновь поднять вопрос о юрисдикции на «Новых территориях», но уже опираясь на всеправославную поддержку. Он логически укладывался в борьбу с претензиями Варфоломея на абсолютную власть в мировом православии. Его можно было увязывать с поддержкой предложения Кипрской православной церкви о вынесении вопроса об украинской автокефалии на Всеправославный собор или совещание предстоятелей. Раз уж у Константинополя постоянно возникают споры о юрисдикции с различными православными церквями, то почему бы их все не разрешить на одном Соборе. У греков была неплохая возможность окончательно ликвидировать двоевластие в ЭПЦ. Но они не устояли и сдались.
Теперь ответим на вопрос, а могла ли бы более жёсткая позиция Московского патриархата изменить ситуацию в ЭПЦ? Могла бы, но только в худшую сторону, и не только в ЭПЦ. Начнём с того, что иерархи ЭПЦ прекрасно отдавали себе отчёт во всех возможных последствиях своих решений. И сделали выбор. Этот выбор трудно назвать свободным, но как минимум греки учли все «за» и «против». И решили, что так им выгоднее. Что ими руководило?
Во-первых, греческая церковь чувствует родство с Константинопольским патриархатом и давно бы влилась в него, если бы он де факто не контролировался турецким правительством. Концепцию первенства не только чести, но и власти епископа Второго Рима во вселенском православии большинство греческих иерархов разделяют. Здесь у них особых расхождений с Варфоломеем нет. Только патриархат, по их мнению, должен быть не турецким, а греческим.
Во-вторых, поскольку признать украинскую автокефалию требовали американцы, у которых, как известно, сейчас сложные отношения с турками (которых греки тоже не любят настолько, что эти две страны НАТО постоянно находятся на грани военного столкновения между собой), с точки зрения греческого правительства подыграть им было логично и выгодно. А в Греции церковь — государственная структура, православие — государственная религия по Конституции и государство не только платит зарплату священникам, но и назначает на кафедры митрополитов.
В этой ситуации можно было только надеяться, что вера окажется для иерархов ЭПЦ сильнее личных приоритетов и политической целесообразности. Не оказалась.
Допустим Московский патриархат начал бы давить на ЭПЦ, угрожая ей разного рода неприятностями. Это поставило бы его на одну доску с Константинополем в глазах других православных конфессий. Какая им разница, кто будет вмешиваться в их внутренние дела, опираясь на право сильного, Москва или Фанар. Максимум, что может сделать РПЦ — провозгласить анафему всем, кто признает ЭПЦ. Когда-то во время Великого раскола 1054 папа Римский и патриарх Константинопольский обменялись анафемами. Этим было разрушено и так непрочное христианское единство, последствия Великого раскола христианство не может преодолеть уже почти тысячу лет, но ни папам Первого Рима, ни патриархам Рима Второго эти взаимные анафемы никак не помешали, скорее даже способствовали консолидации их власти в борьбе со схизмой.
Православный мир боится нового Великого раскола. И основания бояться у него есть. Тот, кто даст повод своими действиями считать себя инициатором раскола, проиграет. Именно поэтому на сегодня большинство православных церквей, многие из которых не очень любят РПЦ, всё же склоняются на её сторону против Фанара. Варфоломей их пугает именно тем, что его действия инициируют Великий раскол православия. Но резкий ответ Москвы позволил бы переложить вину на неё, заявив, что это Московская патриархия не проявила достаточной сдержанности.
Поругаться со всем мировым православием мы можем в любой момент, когда захотим. В этом отношении спешить некуда. Значительно лучше, если в условиях и так неизбежного раскола, большинство православных церквей окажется на нашей стороне. Мы можем поддержать те церкви, которые решатся противостоять Фанару, но не должны сами выступать инициаторами нагнетания напряжённости в межцерковных отношениях. Только так мы можем надеяться сохранить поддержку большинства. Фактически действия РПЦ в межцерковных отношениях, аналогичны действиям российского государства на международной арене. Союзником (получающим всю возможную поддержку) становится тот, кто сам принимает решение бороться, а не тот, кого надо подкупать, уговаривать или заставлять. И это правильно, пример подкупавших и принуждавших американцев свидетельствует, что даже ресурсов Америки на всех не хватило, она надорвалась и Трамп вынужден сворачивать международную активность, чтобы попытаться сделать её «снова великой», признавая, таким образом, что былое величие она утратила. Если уж это признаёт президент США, то вряд ли нам стоит оспаривать его оценку.
Правда у нас в стране есть «геополитики» из социальных сетей, которые уже пару лет требуют, чтобы на стороне РПЦ выступило российское государство. «Что же, Путин не может сказать Эрдогану, чтобы тот прищучил Варфоломея»?— вопрошают они. Может, конечно. Может попросить так убедительно, что Эрдоган ему не откажет. Тем более, что Варфоломей обоснованно подозревался в том, что как минимум знал о готовящемся путче, в ходе которого Эрдогана собирались убить, а Путин фактически турецкого президента спас.
Но что это даст? Прошли те времена, когда султаны вешали неугодных патриархов прямо на воротах резиденции. Эрдоган может доставить Варфоломею много неприятностей, но все они не смертельны и даже не критичны. Зато гонимый мусульманским правительством православный патриарх автоматически станет авторитетом и точкой сборки для остальных православных церквей, тем более что древнейшие из них (Антиохийская, Александрийская и Иерусалимская) также находятся на территориях иноверных государств. Если же к гонениям на патриарха будет причастно российское правительство и, пусть косвенно, РПЦ, то русское православие окажется в изоляции, а его авторитет будет подорван.
Кроме того, поскольку Варфоломей дружит с враждебными Эрдогану американцами и традиционными врагами турок греками, он рано или поздно сам допрыгается. Турецкий президент ничего не забывает и достаточно эмоционален, чтобы при первой же возможности принимать максимально жёсткие меры воздействия. Если Варфоломей не успеет умереть своей смертью, у него есть все шансы дождаться мести Эрдогана, без всяких просьб со стороны России. Зачем вообще одалживаться у Эрдогана тем, в чём он сам заинтересован, да ещё давать ему возможность переложить на Москву ответственность за репрессии против Фанара?
Уже давно понятно, что единство мирового православия не сохранить. Желающие уйти в раскол уйдут. Но пусть они на себя ответственность за раскол и принимают. Задача же РПЦ — сохранить свой авторитет и поддержку большинства православных церквей, включая древнейшие, объединить здоровые силы в мировом православии, в очередной раз выступить Третьим Римом, сберегающим веру, испохабленную греками, мощным центром истинной веры, на который могут опереться в своей борьбе с ересью и расколом твёрдые в вере, но более слабые в политическом плане православные церкви.
