Выдающийся советский кибернетик Виктор Глушков был одним из людей, которым пришлось жить и работать в критические, переломные моменты своей эпохи — когда их деятельность могла повлиять на вектор будущего развития государства и общества. При этом, имя знаменитого академика известно сегодня сравнительно узкому кругу специалистов в области кибернетики, экономики и современной истории.
Украинский официоз относиться к нему без особых симпатий — несмотря на мировую известность ученого. И неудивительно — ведь реализация задуманных им проектов могла обеспечить совершенно иное будущее, в котором не было бы развала СССР, рыночной реставрации и националистического «парада» республиканских суверенитетов.
Виктор Михайлович Глушков родился 24 августа 1923 года в Ростове-на-Дону, в семье горного инженера. Они рос в небольшом рабочем городке Шахты и с самого детства выказал способности настоящего вундеркинда — интересуясь буквально всеми областями современной науки. Уже в школе он успешно учился по курсу университетской программы, делая особый упор на физику и математику. Витя собирал вместе с отцом новаторский радиоприемники и даже смастерил совершенно диковинный в тридцатые телевизор, а также увлекался поэзией, отдавая предпочтение Гете, Шиллеру, Гейне — чему способствовало успешное изучение немецкого языка.
Закончив школу с золотой медалью, Глушков готовился к поступлению в университет — однако этому помешала война. Юный выпускник оказался в зоне оккупации — причем нацисты расстреляли его мать, которая состояла в коммунистической партии и работала в шахтинском горсовете. После освобождения он трудился чернорабочим, шахтером и слесарем, одновременно обучаясь в Новочеркасском индустриальном институте, а в 1947 году был экстерном зачислен на пятый курс физмата Ростовского университета — для чего Глушову пришлось погасить академическую разницу за целых четыре года.
Сверстники считали Виктора гением — уже в 1951 году он стал кандидатом наук, а через четыре года защитил в МГУ докторскую работу. Однако за успехами молодого ростовчанина стоял упорный труд вместе с огромной жаждой познания, которая заставляла его изучать все сторону научной, общественной и культурной жизни.
Математика и интерес к новым горизонтам науки в итоге привела Виктора Глушкова в Киев — в 1956 году он возглавил лабораторию Института математики АН УССР, расположенную в живописном поселке Феофания, где несколькими годами раньше заработала МЭСМ — первая электронно-вычислительная машина Европы.
Впоследствии на основе этой лаборатории был образован Институт кибернетики АН УССР — детище академика Глушкова, которым он бессменно руководил всю свою жизнь. Это научное учреждение разрабатывало самые продвинутые типы советских ЭВМ и прикладные автоматизированные системы управления для непосредственного внедрения на производстве — например, машину «Днепр», которая успешно применялась для точного литья стали в судостроении. Электронно-вычислительные машины МИР можно назвать одними из первых прототипов советских ПК, которые были задействованы в самых разных областях — в НИИ, на фабриках и заводах, а также в авиакосмической и оборонной промышленности.
Стараниями Глушкова СССР стал одним из флагманов мировой кибернетики — несмотря на расхожий перестроечный стереотип, согласно которому эта передовая наука всегда считалась у нас вредоносными буржуазными глупостями. Успехи советской вычислительной школы были настолько очевидны, что редакционный совет Британской энциклопедии обратился к Виктору Михайловичу написать статью с определением кибернетики — несмотря на то, что в Европе и США работали многие компетентные специалисты, которые создавали собственные, и зачастую достаточно удачные образцы ЭВМ.
Заслуги ученого были отмечены Ленинской премией и медалью Героя социалистического труда, а авторитет Виктора Глушкова был очень высок — занимая пост вице-президента Академии Наук УССР, он имел прямой выход на партийное руководство страны, и активно интересовался вопросами государственного управления. Изучив его буксующие механизмы, академик предложил Совмину СССР концепцию Общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой, а затем возглавил правительственную комиссию, которой было поручено приступить к подготовке и внедрению этого проекта.
Согласно замыслу своего создателя, ОГАС должен был обеспечить централизованный сбор и обработку данных, которые поступали бы из всех сфер советского народного хозяйства — чтобы развивать экономику страны на основе всеобъемлющего анализа этой информации.
Плановый характер советской экономики открывал для этого уникальные возможности, позволяя организовывать ее развитие с максимальной эффективностью — исходя при этом из реальных потребностей текущего момента. При этом, использование ОГАС позволяло устранить препоны бюрократической иерархии, а в перспективе могло способствовать реальному снятию товарно-денежных отношений — практически в том самом смысле, который вкладывали в это понятие марксистские классики. «Коммунизм», который щедро пообещал народу Никита Хрущев, становился в свете этого не популистским лозунгом или досужей фантазией, а чем-то вполне осязаемым и реальным.
Это сразу же осознали на Западе, где против ОГАС была развернута настоящая информационная война — с целью дискредитации стратегически важной инициативы.
«Первыми заволновались американцы. Они, конечно, не на войну с нами делают ставку — это только прикрытие, они стремятся гонкой вооружений задавить нашу экономику, и без того слабую. И, конечно, любое укрепление нашей экономики — это для них самое страшное из всего, что только может быть. Поэтому они сразу открыли огонь по мне из всех возможных калибров. Появились сначала две статьи: одна в «Вашингтон пост» Виктора Зорзы, а другая — в английской «Гардиан».
Первая называлась «Перфокарта управляет Кремлем» и была рассчитана на наших руководителей. Там было написано следующее: «Царь советской кибернетики академик В. М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами».
Статья в «Гардиан» была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что академик Глушков предлагает создать сеть вычислительных центров с банками данных, что это звучит очень современно, и это более передовое, чем есть сейчас на Западе, но делается не для экономики, а на самом деле это заказ КГБ, направленный на то, чтобы упрятать мысли советских граждан в банки данных и следить за каждым человеком», — вспоминал об этом впоследствии сам Глушков.
Советское руководство, которое явственно видело назревшие экономические проблемы СССР, и искало пути преодоления экономической стагнации, также относилось к этим идеям очень серьезно. К проекту ОГАС долго присматривались — однако в итоге Политбюро и Совмин сделали исторический выбор в пользу ограниченных реформ рыночного толка, согласно которым эффективность государственных предприятий должна была оцениваться по объему реализованной продукции. А это стало первым реальным шагом к необратимым изменениям в советском обществе и будущей ликвидации советской системы, которая свершилась в 1991 году.
Экономисты-рыночники сумели убедить Леонида Брежнева и Алексея Косыгина в том, что либерализация экономики будет выгоднее и успешнее дорогостоящих работ по внедрению всесоюзной автоматической системы обработки и анализа данных.
«Косыгин, будучи очень практичным человеком, заинтересовался возможной стоимостью нашего проекта. По предварительным подсчетам его реализация обошлась бы в 20 миллиардов рублей. Основную часть работы можно сделать за три пятилетки, но только при условии, что эта программа будет организована так, как атомная и космическая. Я не скрывал от Косыгина, что она сложнее космической и атомной программ, вместе взятых, и организационно гораздо труднее, так как затрагивает все и всех: и промышленность, и торговлю, планирующие органы, и сферу управления, и т. д.
Хотя стоимость проекта ориентировочно оценивалась в 20 миллиардов рублей, рабочая схема его реализации предусматривала, что вложенные в первой пятилетке первые 5 миллиардов рублей в конце пятилетки дадут отдачу более 5 миллиардов, поскольку мы предусмотрели самоокупаемость затрат на программу. А всего за три пятилетки реализация программы принесла бы в бюджет не менее 100 миллиардов рублей. И это еще очень заниженная цифра. Но наши горе-экономисты сбили Косыгина с толку тем, что, дескать, экономическая реформа вообще ничего не будет стоить, т. е. будет стоить ровно столько, сколько стоит бумага, на которой будет напечатано постановление Совета Министров, и даст в результате больше», — объяснял причины своего поражения академик.
Он был один из немногих, кто осознавал — судьба его новаторской системы может определить дальнейшую судьбу всей советской экономики, а значит и будущее самой огромной страны. Понимание этого пришло позже — в девяностых, когда информационные технологии стали определяющим фактором глобального развития. И сейчас важно помнить об опыте проекта ОГАС, отдавая дань памяти Виктору Глушкову — выдающемуся пионеру советской и украинской кибернетики.
