Представитель ЛНР рассказал о гуманитарной катастрофе на Юго-Востоке, о не очень хорошей ситуации с набором ополченцев и изменившейся тактике украинских войск. Также Алексей Мозговой сделал свой прогноз по поводу сроков гражданской войны.
— Из Луганска приходят тревожные вести: нет продуктов, воды, медикаментов, электричества, угля… Это так?
— На самом деле есть гуманитарная катастрофа во всех регионах, где ведутся боевые действия. Об этом мало кто говорит, но это есть. Много очень серьезных проблем жизнеобеспечения. Киев уничтожает население.
— Вы имеете в виду уничтожение ополчения или всего населения?
— В том-то и дело, что всего. Если бы конкретно только ополчения, подразделений, которые воюют с украинской армией, это было бы понятно. Страдали бы только мы, потери были бы только среди нашего личного состава. Уничтожается мирное население, уничтожается любым способом. Киев всячески препятствует любой гуманитарной помощи.
Меня просто поражает ситуация, которая сейчас сложилась с нашим мужским населением. Поражает отношение мужчин к своему долгу и обязанностям. Вместо того чтобы защищать свое отечество, свой родной край, свою идею, за которую ходили на референдум, голосовали, они сейчас все бросают и уезжают. Бросают даже семьи. Были случаи, когда мужики бросали свои семьи и убегали быстрее, лишь бы не попасть в ополчение или в армию, национальную гвардию, лишь бы вообще никуда не попасть. Вот это меня больше всего беспокоит. Поэтому я считаю, что нам необходимо сначала поставить в строй именно тех, кто здесь рожден.
Они должны встать в строй, показать, чего они достойны, а потом уже к нам могут приезжать добровольцы хоть с Австралии. Помощь, конечно, нужна. Очень нужна любая помощь. Учитывая, что сейчас у противника есть и специалисты, и инструктора, и командиры из иностранных подразделений. У них есть всё — и иностранная техника, в том числе и спутниковое слежение. У нас этого ничего нет, так почему бы нам, действительно, не воспользоваться той помощью, которую нам предлагают?! Мы, конечно, от нее не откажемся.
— Вы знаете, какая ситуация в украинской армии? Ведь многие уклоняются от призыва. Кто воюет на той стороне?
— Да, избегают призыва, кто как может. Сейчас воевать придется, наверное, всем, кого поймают. Возраст призыва они увеличили и ловят всех, кто не успеет удрать. Но удирающих тоже много. Изначально в боях участвовали солдаты срочной службы, национальная гвардия, так называемые партизаны, которых призывали на переподготовку. Основные силы — неподготовленное войско. По большому счету, украинская армия перестала быть подготовленной вскоре после развала Советского Союза.
Все внимание было обращено на финансовое удовлетворение некоторых личностей, но никак не на армию. Армия за 23 года пришла в плачевное состояние. Я давно служил в 33 танковом полку украинской армии — тогда еще проводились небольшие стрельбы. Но вождение уже не преподавалось, потому что топлива не хватало. Финансирования армии не было. Из года в год части расформировали. Из Юго-Востока вывели, кстати, почти все военные подразделения. Поэтому даже нашим ополченцам — вчерашним трактористам, шахтерам и таксистам — сначала воевать с такой армией было довольно легко и просто.
Но в последнее время они изменили тактику ведения боя. Мы сейчас больше воюем с техническими средствами Украины, а они у них сильные. Сейчас перед тем, как запускать личный состав, они делают ковровую зачистку «Градами», артиллерией, потом пускают танки, которые добивают наших, и только потом на зачистку идет личный состав в сопровождении БТРов.
— Ощущается присутствие американских инструкторов, наемников?
— Конечно. Во-первых, изменение тактики, скорее всего, произошло как раз, когда они вступили в войну. Америка личным составом дорожит. Они всегда используют только технические средства, а личный состав — в крайнем случае. Мы непосредственно встречались на поле боя именно с явно зарубежными людьми, в том числе неграми. Там немало поляков и представителей многих других стран НАТО.
— Ополчение принимает участие в эвакуации беженцев?
— Самое непосредственное. Находим транспорт, горючее, водителей. Делаем объявление для местных жителей и по нескольку автобусов в день отправляем с сопровождением.
— Но, с другой стороны, так города могут совсем обезлюдеть, превратиться в зону отчуждения.
— По большому счету, сейчас это и происходит. И это тоже — цель сегодняшнего киевского правительства. Они хотят сделать Юго-Восток пустым. Пускай даже не разрушенным, но пустым. Потому что им не нужно такое количество населения на этих территориях, где собираются добывать сланцевый газ. А это уже происходит в Славянске.
— Несколько месяцев назад президент Путин просил у Совета Федерации разрешение на право ввода войск на Украину для помощи братскому народу. Потом это разрешение он отозвал. Россия должна принять непосредственное военное участие?
— Я не думаю, что это необходимо. Достаточно будет оказать братскому народу гуманитарную помощь.
— Как, на ваш взгляд, будут развиваться события? Будет ли контрнаступление, поход на Киев?
— Я так думаю, что это будет реализовано, но когда, сейчас не может сказать никто абсолютно. Прежде чем пойти в контрнаступление, нужно сначала остановить их. Пока мы их сдерживаем. Но здесь остановили, в другом месте они прошли. То есть идет партизанская война без ясной линии фронта, все постоянно в движении. И четкую картину сейчас не видит практически никто. Может быть, будет какой-то переломный момент, когда мы увидим, что пора идти вперед. Но сейчас, если мы пойдем вперед, мы тут же окажемся в колечке. Нас, во-первых, мало. Во-вторых, вооружение в разы хуже, чем у украинской армии, и его гораздо меньше. Поэтому сейчас о каких-либо наступлениях говорить преждевременно.
Сами боевые действия, может, и не будут длиться пару лет, но для урегулирования всего происходящего пара лет понадобится точно. Я думаю, на Украине скоро разразится политический кризис и экономический крах. Точка кипения уже на подходе, скоро ситуация должна взорваться однозначно. Невозможно здравомыслящему человеку находиться под теми политиками, под теми олигархами, которые сейчас управляют той Украиной, которая еще осталась. Невозможно.
Если оставаться и дальше под их управлением, значит похоронить себя как человека. Похоронить себя, как личность. И похоронить в итоге всем себя как народ. Тогда просто значит, мы все погибнем. Новороссия должна быть действительно примером народовластия, к которому в данный момент, я вижу, стремится не только наше население, но и представители Европы, Соединенных Штатов. Там тоже есть конструктивные и здравомыслящие круги, которые именно на это настроены. Все больше людей понимает, что, в конце-то концов, человечеству необходимо прийти к реальному народовластию. Вот если у нас получится создать действительно государство-пример, я тогда смогу вздохнуть легко и свободно.
— Власти Украины неоднократно заявляли о переговорах и перемирии, но все это остается пустыми разговорами. Как вы думаете, для чего такие заявления делаются?
— Совсем не ради перемирия и переговоров. А для того, чтобы переформировать войсковые подразделения, подвезти необходимые запасы, боеприпасы, продовольствие. Так это уже было, и иначе не будет. Это 100 процентов. Опять-таки они хотят показать мировой общественности, что они за мир. Но если бы мировая общественность шторочки приоткрыла, то увидела бы передвижение войск и продолжение обстрелов.
— То есть, вы даже не рассчитываете, что переговоры состоятся?
— Их не будет. Во-первых, если мы и будем вести переговоры, то никак не с сегодняшними политиками и чиновниками Киева, а на уровне командиров подразделений. Но как можно вести переговоры с теми, кто оплачивает сегодняшнее наше убийство? Тот же Коломойский, тот же президент сегодняшний. Они уже заплатили за наше убийство. Вы где-нибудь видели переговоры с киллером?— И я нет. А с заказчиком тем более нельзя вести переговоры.
— Получается: свобода или смерть?
— Однозначно. Самая главная задача сейчас — отстоять свое право на существование, право на правду и совесть.
Подготовил Юрий Кондратьев
