В четверг, 24 июня, и.о. заместителя гендиректора правительственного Офиса координации европейской и евроатлантической интеграции Марина Нелина сообщила, что общий прогресс выполнения Соглашения об ассоциации между Украиной и Евросоюзом на сегодняшний день составляет 54%.
«Это очень хороший показатель, так как мы говорим о более чем половине выполнения обязательств на сегодняшний день», — заявила Нелина.
Чиновница отметила, что наибольший прогресс за все время выполнения Соглашения был достигнут в сферах предпринимательства (81%), госзакупок (83%), гуманитарной политики (84%), технических барьеров в торговле (85%), юстиции, свободы, безопасности и прав человека (85%), политического диалога, национальной безопасности и обороны (89%).
Наименьший прогресс был достигнут в сферах финансового сотрудничества и борьбы с мошенничеством (24%), транспорта, транспортной инфраструктуры, почтовых и курьерских услуг (35%) и финансового сектора (36%).
- Алексей, действительно ли 54% — хороший результат? Как вы оцениваете прогресс выполнения Соглашения?
— Тут какой ключевой момент: если мы говорим о евроассоциации Украины, то она же по сути не имеет какой-то четко измеримой точки в контексте того, что Украина прошла вот эти и вот эти моменты и, например, получила возможность стать членом Европейского союза. Получается, что украинский договор о евроассоциации не предполагает финализацию в контексте получения хотя бы кандидатства на членство в Европейском союзе. Украина может выполнять прогресс, замедляться в чем-то, но это не ведет к некому финалу.
Мне кажется, что в контексте Украины нет такого четкого определения, что Украина, выполняя все эти пункты, в итоге придет к этой стадии. И это один из ключевых демотивирующих моментов. Можно сказать, что все семь лет до этого обществу договор о евроассоциации продавался как договор о том, что Украина уже почти в ЕС. Но по завершении семи лет заметно, что Украина в процессе интеграции действительно отдает часть своего государственного суверенитета наднациональным структурам, но какой-то четкой европерспективы нет.
- Осознают ли это на Украине?
— Мне кажется, это одна из причин, почему украинское общество теперь Евросоюз менее мифологически воспринимает, чем это было в 2014-2015 годах, когда ЕС виделся неким раем. Сейчас этот образ во многом подвержен в обществе скепсису.
Более того, мне кажется, что и со стороны власти есть некое охлаждение. Публично вроде бы нет, но в целом это заметно по реакциям Офиса президента на лидеров Германии и Франции, по претензиям, которые начинают все чаще и чаще выдвигаться в сторону Европейского союза.
Мне кажется, что сейчас интеграционный процесс лишился позолоты, которая у него была с самого начала. Да, какой-то процент договора евроассоциации происходит, но стала ли от этого Украина ближе к Евросоюзу? Получается, что по сути нет.
- Есть у соглашения какие-то плюсы?
— Я думаю, что единственный плюс, который в обществе скорее воспринимают, — это либерализация визового режима. Во многом этот момент сыграл терапевтическую роль, потому что если бы не было возможности у людей сначала найти работу, то, я думаю, социальный взрыв на Украине был бы очень сильным. А так просто-напросто получается, либерализация визового режима привела к тому, что трудовая миграция начала работать, и получилось, что люди вместо протеста протестовали ногами. То есть они уезжали в Европейский союз, вместо того чтобы протестовать против низких зарплат в Украине или незащищенных социальных прав.
— Конечно, Украина теряет население. Более того, этот процесс продолжается. При этом, мне кажется, что во многом власти считают, что благодаря этому механизму, что люди уезжают, снимается социальная напряженность на рабочие места и т,д. По сути неготовность правительства заниматься экономикой вела к тому, что граждане Украины, которые могли, просто начали выбирать работу в ЕС.
Более того, в самой евроинтеграции заложена еще одна вещь, которая в большей мере способствует эффекту депопуляции, потому что логика какова: Украина изменяется под усредненные европейские стандарты, и страна постепенно превращается во вторую Польшу или Германию. Но у населения возникает вопрос: а зачем ждать, пока Украина превратится во вторую Польшу или Германию, если можно просто взять и уехать в Польшу или Германию?
Это создает на уровне общественного восприятия ощущение: зачем мне терять 10, 20, может, больше лет, если я могу поехать в Германию и жить в будущем, которое здесь, возможно, наступит через жизнь одного поколения?
- Что мешает сейчас достичь 100% выполнения? Если исходить из логики, что половина была выполнена за шесть лет, обязательно ли ждать еще 10-20 лет для выполнения второй половины? Или уже к 2027 году можно ожидать реализации соглашения об ассоциации?
— Смотрите, допустим, выполнит к 2027-му, и что дальше? Ничего! Мы возвращаемся к тому вопросу, что для Украины договор о евроассоциации даже с позиции евроинтеграционного момента не является мотивирующим. Насколько я понимаю, сейчас же ЕС даже хотят поменять договор — есть идея осенью утвердить изменения в договор в контексте экологических стандартов.
Потому что если мы с вами говорим об экономической части, то она по сути для Украины оказалась невыгодной, потому что Украина не стала больше присутствовать на рынке ЕС, чем это было до 2014 года. Более того, тут же очень важный фактор, в каком формате Украина присутствует, а она в основном присутствует в формате сырья, аграрной продукции или услуг, которые предоставляет программист. То есть продукты с высокой добавленной стоимостью не представлены Украиной в ЕС.
- Есть ли шансы, что после пересмотра соглашения процесс уже двинется от деклараций в сторону реальной интеграции?
Во-вторых, насколько украинская власть готова сейчас продвинуть этот момент? Потому что из того, что мы видим, — есть какая-то риторика обиды на европейских лидеров. Но насколько эта риторика обиды в реальности будет вести к возможностям для изменения того же договора о евроассоциации? Я уже не говорю о том, что есть конфликт на Востоке и другие моменты, которые тоже влияют.
- Как думаете, повлияет ли как-то на ситуацию возможное возобновление саммитов Россия — ЕС?
— Это очень интересный момент на самом деле. Насколько я понимаю, ЕС — в этом случае Германия и Франция — хотели бы начать пересмотр той политики, которая сложилась за последние пять-семь лет — санкционные моменты и так далее. Но это как минимум будет предполагать определенные шаги по решению ситуации на Донбассе. Потому что есть санкции, которые связаны с Крымом, — никто не будет их трогать, и есть санкции, связанные с Донбассом.
Насколько я понимаю, на встрече [президента РФ Владимира] Путина и [президента США Джо] Байдена в Женеве произошел определенный сдвиг в этом вопросе, и после этого начались более активные телодвижения. Например, 22 июня [канцлер Германии] Ангела Меркель созвонилась с Владимиром Путиным, потом созвонилась с [президентом Украины Владимиром] Зеленским и пригласила его 12 июля в Берлин, где будет обсуждаться вопрос, связанный с Донбассом. То есть какая-то динамика, мне кажется, тут наблюдается.
- А сдвиг произошел какой-то закулисный? Потому что публично о чем-то кардинальном заявлено не было.
— Я думаю, что сам факт, что прозвучало и со стороны Путина, и со стороны Байдена заявление о «Минске», является очень показательным.
