Бандурист и отец русского авангарда: 140 лет Владимиру Татлину

Место рождения Владимира Татлина называют по-разному. Как правило, речь идет о Москве, реже – о Харькове, но можно встретить и упоминание Киева. Однако свидетельство о рождении было выдано Московской духовной консисторией.

Разнобой, вероятно, возник от того, что отцом Татлина был инженер-железнодорожник, который часто переезжал по служебной надобности. Евграф Никифорович Татлин был орловским дворянином, закончил Орловский кадетский корпус и Санкт-Петербургский технологический институт. Для изучения опыта он был командирован в США и в 1893 году в Журнале министерства путей сообщения был опубликован его "Отчёт о поездке для изучения системы сменных бригад на паровозах американских железных дорог".

По словам исследователя его творчества российского искусствоведа Анатолия Стригалёва, Татлин "любил розыгрыши и мистификации, талантливо их придумывал и рассказывал, не заботясь о том, что его могут поймать на противоречиях. Биографические фантазии казались ему интереснее и завлекательнее некоторых житейских реалий".

Так, например, он сообщал, что его родители познакомились на похоронах поэта Якова Полонского. Однако Полонский скончался в 1898 году, когда Татлину было уже 14 лет, и похоронен был в Ярославле.

Мать Владимира Татлина – слушательница высших женских курсов Надежда Николаевна Барт. Она умерла в 1889 или в 1887 году. Второй супругой стала дочь харьковского купца Николая Петренко Наталья.

В 1896 году семья Татлиных переезжает в Харьков, в окрестностях которого Евграфу Никифоровичу принадлежало 93 десятины земли. Татлин стал директором-распорядителем шерстомойного завода и избирался гласным городской думы.

Володя Татлин закончил три класса Харьковского реального училища, после чего сбежал из дома. Тут снова наблюдаются разночтения. Во многих публикациях можно прочитать, что он состоялся в 13 лет. Так в автобиографии указывал сам Татлин. Однако более вероятна другая дата – 1900 год. Целью его была Одесса, где Татлин устроился юнгой на судно, ходившее по Чёрному морю.

Из Одессы Владимир Татлин возвращается в Харьков, но вскоре перебирается в Москву. В 1902 году он поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, однако уже 30 апреля 1903 года был отчислен "за неуспеваемость и неодобрительное поведение".

Татлин возвращается в Харьков, но в марте 1904 года Евграф Никифорович скончался.

Татлин поступает в Училище торгового мореплавания в Одессе и совершает плавание на учебном паруснике.

В 1905 году Татлин едет в Пензу, где приступает к обучению в Художественном училище им. Селиверстова. Здесь он наконец получает профессиональное образование, выпустившись в 1910 году.

К этому времени у него уже были контакты в среде московской художественной молодежи, лидером которой был выходец из Тирасполя Михаил Ларионов.

Как живописец Татлин дебютировал в 1909 году в Москве, на 3-м салоне журнала "Золотое руно" (вне каталога). Затем он отдаёт свои работы для участия во 2-м международном салоне Владимира Издебского, который открылся в феврале 1911 года в Одессе, а затем переместился в Николаев и Херсон. Салоны Издебского пользовались скандальной славой. Они приводили в ярость Илью Репина и открыли миру Кандинского. В них принимали участие Давид Бурлюк, Александра Экстер, Кузьма Петров-Водкин, Анри Матисс.

В 1911 году Татлин переселяется в Москву, где первое время живёт у своего дяди. Он занимается живописью, сотрудничает как иллюстратор с литераторами футуристами – Хлебниковым, братьями Бурлюками, Маяковским, как сценограф работает над оформлением оперы Глинки "Жизнь за царя".

Лето он проводит в плаваниях по Чёрному и Средиземному морям в поисках заработка и впечатлений. Ходил в Сирию, Турцию, Грецию, Египет.

Помимо живописи и графики Татлин любил работать с различными материалами, особенно с деревом. С одной стороны это нашло выражение в его "живописных рельефах", "материальных подборах" и "контррельефах", а с другой – в изготовлении бандур.

В общем, Татлин уже считается тогда одним из наиболее перспективных молодых русских художников.

В 1913 году художник Сергей Чехонин пригласил Татлина принять участие в берлинской выставке русского кустарного искусства в качестве бандуриста. Художнице Валентине Ходасевич Татлин описывал эту историю так:

"Жилось трудно. Услышал, что в Петербурге какая-то княгиня устроила выставку прикладного народного искусства, её повезут в Берлин, ищут живых экспонатов, нужен бандурист. (…) Поехал с бандурой в Петербург на выставку к княгине. Сказал: могу петь и слепцом быть. Просили показать. Изобразил. Понравилось. Договорились по пять рублей в день.(…) У выставки, и у меня, в частности, большой успех. На открытии и Вильгельм Второй, и вся знать немецкая были. Я пел. Трогали мою вышитую рубашку и меня".

Из Берлина направился в Париж – к Пабло Пикассо. Художник-авангардист Георгий Якулов рассказывал, что Татлин проник в мастерскую Пикассо под видом слепого кобзаря, попытался зарисовать увиденное там, был застигнут за этим занятием и изгнан.

Другая легенда, авторство которой принадлежит американскому писателю Гаю Давенпорту, гласит, что пораженный казацкими напевами слепого кобзаря сам кайзер Вильгельм одарил его золотыми часами, продав которые Татлин и направился в Париж на встречу к Пикассо.

На годы I Мировой войны приходится острое соперничество Татлина с Казимиром Малевичем за звание лидера русского авангардного искусства. Велемир Хлебников посвятил ему стихотворение, весьма ёмко характеризующее образ художника:

"Татлин, тайновидец лопастей

Жестяные кистью вещи".

Обе революции 1917 года Татлин принял с восторгом, окунувшись в бурную художественно-политическую деятельность.

По данным автобиографии Татлин "в 1917 году вёл общественную работу, принимая участие в начале организации Союза работников искусства, вплоть до моей работы в Наркомпросе, а также в секции ИЗО Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. В 1918 году в Наркомпросе организовал отдел ИЗО и музейный отдел".

Апогеем его деятельности в этот период можно считать создание проекта памятника III Интернационалу, именуемый также "башней Татлина".

По задумке автора памятник должен был представлять собою здание из металлоконструкций и стекла высотой 400 метров. Оно должно было состоять из нескольких ярусов, выполненных в форме различных фигур (куб, пирамида, цилиндр), каждый из которых должен был вращаться с различной скоростью вокруг своей оси. Этот проект принес Татлину мировую известность и никогда не был реализован.

В 1925-28 годах Татлин жил и работал в Киеве, где он стал профессором Художественного института. Он перебирается в Киев в разгар украинизации, от которой многие деятели уезжали в Москву.

Татлин в этот период сотрудничал с поэтом-футуристом Николаем Бажаном и режиссёром Лесем Курбасом. В Киеве Татлин принимал участие в грандиозной новаторской постановке под открытым небом поэмы Тараса Шевченко "Гайдамаки", где выступил автором идеи, декоратором, а также открывал и закрывал действо игрой на бандуре в образе слепого кобзаря.

Анна Бегичева в мемуарах упоминает, что Татлин в разговоре о своей матери говорил:

"Она была украинка, поэтесса, народоволка, и очень добрый человек. У Хлебникова мать тоже украинка. Мы с ним наполовину отсюда".

Впрочем, если прочитать стихотворение матери Татлина об авторе "Бесов" или её стихотворение "Цветы и бабочки", опубликованное в 1888 году в сборнике для детей, с рефреном "знайте – в поле каждый цветик и былинка славят Бога", в народовольческих взглядах Надежды Барт можно усомниться.

Бегичева, которую Маяковский назвал "хохлушкой", так описывала обстановку киевской квартиры Татлина:

"Стол красного дерева завален рисунками, чертежами. Фисгармония, на ней клавир оперы "Борис Годунов" и сборник Льва Ревуцкого "Казачьи песни и думы". На стене бандура. Над постелью-диваном "Натурщица", одна из прежних его работ. Шкафик с книжками — сборник Хлебникова; однотомники Гоголя, Лермонтова, Блока, стихи Маяковского, рассказы Лескова и "Философские тетради" Ленина. На стене — посмертная маска Леонардо да Винчи и голова его "Ангела" в гипсе. Две простые табуретки, сделанные самим художником. Два больших кресла в синем и красном сафьяне, на гагачьем пуху. Татлин любил добротные, уютные вещи. В углу ящики со слесарными и столярными инструментами, аккуратно уложенными. В коридоре дыни и удочки".

Игрой на бандуре Татлин развлекал падкую на экзотику московскую публику ещё много лет. Советский художник Виктор Эльконин, сам родом из-под Полтавы, вспоминал о встречах с Татлиным в конце 1920-х после его возвращения из Киева в Москву:

"Он играл на бандуре и пел под свой аккомпанемент. (…) Он сделал её своими руками, и бандура эта сама по себе представляла произведение искусства. (…)

Пел он украинские думы, исполнял их артистически, в соответствии со стилем пения слепцов-бандуристов, и при этом ещё как-то закатывал глаза, так что зрачков почти не было видно. В сочетании с его худобой и рубленым лицом – создавалось впечатление, что это слепец, играющий и поющий на ярмарке. Я сам в детстве видел и слышал таких слепцов в Полтаве, на Ильинской ярмарке. Интонации его были безупречно точны".

Последним крупным авангардным произведением Татлина стал макет орнитоптера (разновидность летательного аппарата), который вошёл в историю как "Летатлин". Он представил его на прошедшей в 1932 году в Государственном музее изобразительных искусств "Выставке заслуженного деятеля искусств В.Е. Татлина".

Она стала последним масштабным художественным высказыванием Владимира Татлина. Вскоре различные проявления авангарда уступили место соцреализму. Однако сам художник относительно благополучно пережил 1930-е и 1940-е годы и скончался в 1953 году.