Трёхликий Илья Муромец. Как прототипы богатыря послужили Руси на Днепре, Днестре и Каспии

Парадоксально, но самые первые письменные упоминания о воителе "Илье Русском" содержатся в немецких рыцарских поэмах, зафиксированных в XIII веке. Северогерманская "Тидрек-сага" характеризует его как "великого властителя и сильного рыцаря", чьим отцом являлся правивший в Новгороде Гернит. В саге говорится об его участии в сражении с гуннами. В германской поэме "Ортнит" Илья из Руси – дядя по матери Ортнита, правящего в ломбардском Гарде.

"По совету Ильи Ортнит решает отправиться в путешествие в Сирию, чтобы посвататься к дочери короля Махореля. Ортнит просит Илью сопровождать его в этой поездке. Илья соглашается, но на предложение Ортнита немедленно отправиться туда отмечает: "Я хочу на Русь. Прошёл уже почти год с тех пор, как я был дома. Я бы с радостью увидел свой дом, свою жену, а также своих детей", – повествуется в поэме "Ортнит".

Сюжет о службе рыцаря Ильи вдали от Руси, где осталась его семья перекликается с былинным разговором одноимённого богатыря с дочерью. В ходе последнего герой вспоминает о том времени, когда он служил в чужих краях: "Был во той земле во Тальянскою, три году служил у короля Тальянского".

Данное обстоятельство позволяет исследователям говорить о том, что прототипом рыцаря Ильи Русского и богатыря Ильи Муромца был один и тот же человек.

Правда, в древнейшем из дошедших до нас упоминаний богатыря Ильи на территории бывшего Древнерусского государства он ещё не именовался как "Муромский". В 1574 году оршанский староста Филон Кмита Чернобыльский в своём послании Троцкому кастеляну Остафию Воловичу упоминает о былинном богатыре Илье "Муравленине". Посетивший же двадцатью годами позже Киев немецкий путешественник Эрих Лясота писал в своих путевых заметках о популярности в народе рассказов о неком "Eliae Morovlin`e", воеводе великого князя Владимира Святославича.

Трансформацию прозвища древнерусского богатыря из "Муравленина"/"Моравленина" в "Муромца" объяснил в конце XIX века историк Дмитрий Иловайский. Он увидел в такой замене наслоение Смутного времени, когда возник цикл сказаний о казаке Илье Муромце (родом из Мурома) – соратнике Ермака Тимофеевича и Степана Разина.

Современный же исследователь, кандидат исторических наук Александр Королёв доказывает, что прототипом данного казака мог быть один из деятелей Смутного времени – Илейка Муромец, выдававший себя за царевича Петра (якобы сына царя Фёдора Иоанновича). Жизненный путь именно этого человека по мнению исследователя воплотился в сюжеты казачьих былин о плавании Муромца на Соколе-корабле по "Хвалынскому" (Каспийскому) морю, наводившем страх на "горских татар с калмыками".

Рассказ о влиянии Смутного времени на образ Ильи Муромца заслуживает отдельного повествования. Именно после тех драматических событий и до XIX века Илья именовался как старым, так и новым прозвищами.

Развивая концепцию дореволюционного историка Михаила Халанского, Королёв предполагает, что первым прототипом Ильи Муромца-Моравленина, вдохновившим немецких сказателей, являлся воевода великой княгини Ольги Олег Моравский. Созвучие в их прозвищах очевидно, кроме того в фонетическом отношении имя "Олег" легко переходит в имя "Илья". В "Ортинте" упоминается имя "Ilias von Riuzen", а в эпическом немецком стихотворении "Битерольф" XII-XIII веков – "Elias von Reussen", что весьма близко к "Eligas" (Елег, Олег). Немецкие эпосы могли таким образом трансформировать мужское русское имя древнескандинавского происхождения в более привычное их слуху имя христианского святого.

Жизнеописания Олега Моравского до нас дошли благодаря западнославянским источникам XVI-XVIII веков, писавших о русиче, правившем некоторое время славянским государством в Центральной Европе.

В частности, польский историк XVIII века Ян Стржедовский, на основе в том числе не дошедших до нас моравских и русских хроник, сообщал, что в 936 году в Моравию из Руси бежал князь Олег. Польский историк считает его сыном Вещего Олега и родственником великого князя Игоря. Данные родственные связи современные историки считают всего лишь предположением поляка, но, тем не менее, свидетельствующем о том, что Олег Моравский и Игорь Старый являлись современниками.

На моравский престол Олег взошёл благодаря поддержке германского правителя Оттона I, стремившегося уравновесить враждебного себе чешского короля Болеслава.

В 940-х годах Олег, как сообщает Стржедовский, вёл упорную, но безуспешную борьбу с венграми, вторгшимися в Моравию. Венгерское завоевание привело к возвращению Олега на Русь, где он с почётом был принят великой княгиней Ольгой. Вместе с ним пришло множество моравских христиан, активно распространявших на Руси свою веру, что подтверждается и данными археологии.

Косвенным свидетельством происходившей ещё до крещения Ольги христианизации Руси являлось наличие в составе делегации архонтиссы (княгини) "Росии", посетившей в 957 году Константинополь, некого священника Григория. Последний был весьма скромно одарен византийцами, даже меньше, чем переводчики. Не потому ли, что принадлежал к конкурирующей с Константинопольской патриархией юрисдикции, поскольку прибыл из Моравии, подчинявшейся Римской курии?

Умер полулегендарный Олег Моравский по сведениям Стржедовского в 967 году. Молчание русских летописей о нём объясняется тем, что его образ был "впитан" собирательным образом Вещего Олега, которому приписывались деяния не одного человека. Но нельзя исключать и того, что летописцы времён Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха из соображений политкорректности стремились не акцентировать внимание на участии в становлении государства альтернативных Рюриковичам княжеских семей.

Если же согласиться с версией, что Олег Моравский являлся воеводой Ольги, то получается, что именно на его плечи легла основная тяжесть войны Древней Руси и Болгарии 40-50-х годов Х века.

Ареной этого столкновения являлась южная часть Днестровско-Пруто-Дунайского междуречья, следы которого сохранились в остатках древнего городища в селении Калфа Новоаненского района Молдавии.

Третьим прототипом богатыря является силач по прозванию "Чоботок", живший в XII веке и принявший монашество в Киево-Печерской лавре с именем Илия. Он скончался около 1188 года, а в 1643 году был причислен к лику святых как преподобный Илия Муромец.

Вероятно, именно его останки подверглись экспертизе Межведомственной комиссии Минздрава Украинской ССР в 1988 году. В результате неё было установлено, что это был крупный и высокий мужчина, умерший в возрасте 40-45 лет от ранения в области сердца. Он имел исключительно развитую мышечную систему, в юности страдал заболеванием позвоночника, которое привело к перестройке организма. Кисть руки "Чоботка" имеет сквозное повреждение, схожее на последствия ранения от копья. Экспертиза обнаружила также несколько переломов рёбер и правой ключицы.

Тем самым ни одна из персон – прообразов Ильи Муромца, вопреки ряду былин, не жила в правление Владимира Крестителя. Скорее всего такая произвольная синхронизация объясняется тенденцией отнесения деятельности всех богатырей ко времени Владимира Святославича, идеализируемого былинами как правителя монолитного и мощного государства. И богатырь Илья воспевался как служитель этому идеалу.

Показательна и история распространения былин об Илье Муромце. Первые предания о богатыре имели юго-западнорусское происхождение и были впервые письменно зафиксированы в XVI веке. Как полагал доктор сравнительного языковедения Всеволод Миллер, на великорусские земли сказания о богатыре попали достаточно поздно. Однако именно на Русском Севере и Сибири сказания об Илье Муромце сохранились лучше всего, где и были записаны в XVIII-XX веках.

Так образ защитника Руси Ильи Моравленина/Муромца, живо воспринятый в разных русских землях, сам по себе стал объединяющим фактором для Русского мира.

От автора: Посвящаю эту статью своим сыновьям Олегу и Илье.