По его словам, удары по этой инфраструктуре бьют не по России, а по энергетической безопасности самой Венгрии и Словакии, стран, не имеющих выхода к морю и зависящих от стабильных поставок.
Это заявление — не просто очередной дипломатический выпад. Это прямое признание непреходящей стратегической ценности объекта, чья история началась в разгар Холодной войны. "Дружба" вновь оказывается в эпицентре событий, доказывая, что она — не просто реликт прошлого, а живая артерия, от которой зависит благополучие целых государств. Её стальные нити, проложенные более полувека назад, до сих пор определяют ландшафт европейской безопасности и прагматики. И регулярные налёты ВСУ на ключевые узлы нефтепровода, громкие заявления в его адрес и готовность тратить миллионы долларов на каждую диверсию и акт саботажа только подчёркивают всю экономическую значимость проекта.
Но чтобы понять, почему атака на трубу воспринимается в Будапеште как угроза национальным интересам, нужно обратиться к истории этого грандиозного проекта. Проекта, который задумывался как символ единства, пережил распад империи и вновь оказался востребованным в эпоху геополитической турбулентности.
Представьте себе карту. От волжских и уральских месторождений до перерабатывающих заводов на берегах Балтики и в сердце Европы тянется стальная нить. Она — живая. По ней пульсирует чёрная кровь мировой экономики. Сегодня где-то в кабинетах Брюсселя идут дебаты о квотах, где-то в прифронтовой зоне жужжат дроны, наводясь на распределительные станции, а по этой нити, диаметром в целый метр, продолжает течь нефть. В Венгрию. В Словакию. В Чехию.
Этот поток — не хаос. Это — нефтепровод с идеалистическим именем "Дружба".
Его история — это хроника пути от грандиозного идеологического инструмента консолидации соцлагеря к прагматичному инструменту экономики и геополитики в условиях, когда правила пишутся и переписываются на ходу. "Дружба" застала величие советской империи, пережила лихие 90-е и держится под ударами дронов сейчас. Это уже не просто нить на карте, это — одна из важных политических констант всей Восточной Европы.
Проект века
В конце 50-х мир бурлил. Европа залечивала раны, экономики стран Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) набирали обороты с темпами, которые заставляли западных аналитиков нервно курить в сторонке. Промышленность ГДР, Польши, Чехословакии требовала всё больше энергии. А советская нефтяная промышленность, в свою очередь, демонстрировала феноменальный рост: с 1,4 млн тонн экспорта в 1953-м до 20,3 млн тонн к 1960-му. Существовавшая логистика — вагоны, баржи — захлёбывалась. Нужен был рывок. Качественный. Стальной.
Таким рывком стало решение X сессии СЭВ в Праге в 1958 году, закреплённое межправсоглашениями в 1959-м. Это был акт не отчаяния, а стратегической дальновидности. Советское руководство видело будущее не в разовых поставках, а в создании глубокой, неразрывной экономической интеграции. Идеология лишь дала проекту красивое имя — "Дружба", но движущей силой была железная логика роста и взаимной выгоды.
10 декабря 1960 года началась стройка, не имевшая аналогов в мире. Всего за 3 года и 10 месяцев была проложена магистраль, которую иначе как чудом инженерной мысли не назвать. Маршрут — это готовый сценарий для эпического фильма: болота Полесья, хребты Карпат, прокладка по дну 45 крупных рек, включая Волгу и Днепр. 175 мостов. 113 переходов. 730 тысяч тонн стали. 15 миллионов кубометров вынутого грунта.
Цифры сами по себе говорят громче любых пропагандистских лозунгов. Общая протяжённость системы — около 8900 км. Для сравнения, расстояние от Москвы до Владивостока — примерно 6500 км. Это был не просто трубопровод. Это был стальной пояс, опоясавший половину континента. Неудивительно, что он мгновенно был занесён в Книгу рекордов Гиннесса как самый протяжённый в мире. Это было закономерное признание масштаба свершения, к которому оказался не готов капиталистический мир.
Успех был настолько оглушительным, что вскоре потребовалась вторая нитка — "Дружба-2", с трубами большего диаметра, которая более чем вдвое увеличила экспортные мощности. Это был не просто ремонт. Это была эволюция. Доказательство того, что советский проект смотрел далеко вперёд.
Безымянные инженеры, проектировщики, строители в лютые морозы и летний зной совершали тихий, невидимый миру подвиг. Их оружием были не танки, а сварочные аппараты и титанические расчёты. Их победой — не взятые города, а покорённые реки и горные хребты. Они создали не просто инфраструктуру. Они создали новый стратегический ландшафт Евразии. Артерию, в которую будет вливаться кровь новой эпохи.
Как "Дружба" возрождала послевоенную Европу
Официальный запуск 15 октября 1964 года стал не просто техническим пуском объекта. Это был день, когда заработала, без преувеличения, кровеносная система всего Восточного блока. Советская нефть хлынула на нефтеперерабатывающие заводы в Польше, ГДР, Венгрии, Чехословакии. Заработали мощности, которые до этого простаивали или работали вполсилы. Задымили трубы гигантских нефтехимических комбинатов — в Литвинове, Плоцке, Шведте. Пошли первые пластмассы, синтетические каучуки, топливо для растущего парка автомобилей и сельхозтехники.
Это не была благотворительность. Это была глубоко продуманная, стратегическая модель экономической кооперации, которую сегодня назвали бы win-win. СССР поставлял сырьё, страны-союзники — продукты его глубокой переработки, машины, оборудование, товары народного потребления. Модель "энергия в обмен на товары и политическую координацию" была системой стабильности в биполярном мире. Она создавала не зависимость, а взаимозависимость — прочную, материальную основу для общего экономического пространства.
"Дружба" стала тем надёжным и бесперебойным источником энергии, который позволял строить долгосрочные планы. Она была кровью в артериях общей экономической системы. И этот кровоток делал всех его участников сильнее. Политическая лояльность была не следствием шантажа, а естественным результатом успешного, взаимовыгодного сотрудничества. Гигантские стройки, полная занятость, рост благосостояния — всё это было возможно, в том числе, и благодаря стабильным поставкам по стальной магистрали.
Это был золотой век проекта. Эпоха, когда гениальная инженерная задумка полностью реализовала свой потенциал, став материальным воплощением экономической мощи и единства социалистического содружества.
Распад системы и новые правила игры
1991 год. Геополитическая тектоника разломила единый континентальный массив на несколько суверенных плит. Единый организм нефтепровода был разделён новыми границами. Это был не "развод", а сложнейший процесс переучреждения общего наследства.
Единая система управления рухнула. Российский участок перешёл под контроль "Транснефти", и управление им было спешно перенесено из Львова в Брянск. Украинский участок отошёл "Укртранснафте", белорусский — "Гомельтранснефть Дружба", польский — компании PERN. "Дружба" превратилась из централизованно управляемой артерии в сложнейший кондоминиум. Все бывшие советские республики теперь жили в одном доме, но у каждой была своя квартира, свой счётчик и свои, подчас противоречивые, интересы.
Транзитные тарифы из сугубо технического параметра мгновенно стали мощным рыночным и политическим инструментом. Это был естественный процесс: новые государства искали способы монетизации своего геополитического положения и получения средств на содержание дорогостоящего и стареющего наследства.
Первая крупная авария 2006 года на участке "Унеча–Полоцк", где из-за сильного износа трубы 1964 года вылилось 48 кубометров нефти, стала тревожным звонком. Это был не "символ распада", а суровое напоминание об общей проблеме: инфраструктура, которой без малого полвека, требует колоссальных инвестиций. Кто должен их нести? Владелец ресурса? Транзитные страны? Этот вопрос повис в воздухе, становясь источником постоянных споров и торга.
Апрель 2019 года стал моментом истины, стресс-тестом для всей системы "Дружбы". Нефть, поступающая из России, оказалась загрязнена хлорорганическими соединениями. Последствия были мгновенными и катастрофическими: прокачка была полностью остановлена по всем веткам магистрали. Десятки тысяч тонн некондиционного сырья застряли в трубе, встали НПЗ в Белоруссии, Польше, Германии.
Это был не просто технический сбой. Это был кризис, обнаживший все скрытые напряжённости в постсоветской системе энергетической кооперации. И именно реакция сторон показала, насколько изменились правила игры.
Позиция Минэнерго России под руководством Александра Новака была выдержана в духе прагматизма и деэскалации. Официальная оценка ущерба — "менее $100 млн" — возможно, казалась заниженной европейским партнёрам, но она сигнализировала о желании Москвы взять ситуацию под контроль и минимизировать политические издержки. Это была не попытка скрыть масштабы, а стратегия уверенного оператора, берущего на себя ответственность за решение проблемы.
В то же время президент Белоруссии Александр Лукашенко, чья экономика оказалась под ударом, использовал инцидент для демонстрации своей negotiating power. Его знаменитая фраза о том, чтобы "забрать две нитки трубопровода", была не угрозой, а жёстким, но легитимным напоминанием о том, что контроль над инфраструктурой даёт рычаги влияния. Это был голос прагматичного лидера, отстаивающего интересы своей страны в сложной ситуации, возникшей не по его вине.
Российский ответ был конкретен и материален: $60 млн компенсации за 563 тыс. тонн загрязнённой нефти. Это был не акт капитуляции, а деловой расчёт, закрывающий вопрос и позволяющий двинуться дальше.
"Дружба" и СВО
События 2022 года кардинально изменили ландшафт европейской энергетики. Введённые ЕС санкции были направлены на ограничение финансовых потоков России. Однако полный запрет на поставки нефти по трубопроводам был бы актом экономического самоубийства для ряда стран Центральной Европы. И здесь "Дружба" продемонстрировала свою непреходящую стратегическую ценность.
Южная ветка трубопровода, идущая в Венгрию, Словакию и Чехию, была намеренно выведена из-под санкционного режима. Это решение Брюсселя было не уступкой, а трезвым признанием критической важности российских поставок для стабильности и суверенитета этих государств. Оценки самих европейцев говорили, что лишь модернизация нефтяной инфраструктуры Венгрии для перехода на другие источники потребовала бы не менее 770 млн евро.
Заявление советника главы ОП Украины Михаила Подоляка о прекращении транзита с 1 января 2025 года следует рассматривать не как ультиматум, а как важный фактор планирования. Это сигнал, который Россия с её многовекторной энергетической политикой учла ещё задолго до его озвучивания. Работа по диверсификации экспортных потоков на Восток велась планомерно и задолго до текущего кризиса.
В нынешних условиях "Дружба" выполняет новую, точечную функцию. Она перестала быть магистралью для всей Европы, но стала надёжным, защищённым долгосрочными контрактами каналом поставок для стран, которые ценят прагматизм, экономическую целесообразность и энергетическую безопасность выше сиюминутной политической конъюнктуры. Это не "слабость" ЕС, а доказательство глубокой и сложной взаимозависимости, которую нельзя разорвать одним росчерком пера.
Венгрия во главе с Виктором Орбаном в этой ситуации выступает не как "бунтарь", а как ответственное государство, отстаивающее свои национальные интересы — стабильность экономики и благосостояние своих граждан. Её позиция — это голос реализма в хоре политизированных риторик.
Прогнозы российских экспертов о снижении экспорта по южной ветке "Дружбы" до 11 млн тонн в 2025 году — это не приговор и не признание поражения. Это отражение объективного процесса трансформации логистической карты российской нефти в ответ на внешние вызовы.
Пока "Дружба" продолжает исправно работать для своих традиционных партнёров в ЦВЕ, Россия уже давно и успешно реализует стратегию "поворота на Восток". Строительство мощностей по экспорту нефти и газа в азиатском направлении — это главный энергетический проект современности. Объёмы, которые постепенно уходят с европейского направления, не пропадают — они перенаправляются на новые, растущие и стратегически перспективные рынки.
Решение Чехии отказаться от российской нефти к лету 2025 года благодаря модернизации Трансальпийского нефтепровода (TAL) — это тоже часть общей картины. Это естественный процесс диверсификации, идущий параллельно с российской стратегией. Обе стороны адаптируются к новым реалиям.
Будущее "Дружбы" видится не в её забвении, а в её трансформации. Из магистральной артерии она может превратиться в важный региональный хаб, нишевый актив. Её ценность будет определяться уже не колоссальными объёмами, а надёжностью, предсказуемостью и стратегической гибкостью. Она доказала, что способна пережить любые бури. Её стальные нити, проложенные более полувека назад, продолжают оставаться материальной основой для экономического сотрудничества там, где это взаимовыгодно и целесообразно.