"Вокруг Булгакова": Иуда из Кириафа

Большевики на первых порах иуду ценили как богоборца, а в 1918 году ему был даже сооружён памятник в Свияжске. Впрочем, были и другие варианты. Например, в богоборческой поэме Демьяна Бедного читаем такое:

"И узнали мы оттуда,

Иисуса всесветно прославил!"

Булгаков тоже творит свой вариант священной истории.

В булгаковском варианте Иуда – профессиональный агент-провокатор Синедриона. Обратим внимание на порядок его действий (непосредственно они не описаны, мы их знаем в изложении Иешуа):

- он входит в доверие к Иешуа (что не так уж сложно – тот рад любым свободным ушам);

- приглашает его к себе домой, чтобы поговорить наедине;

- зажигает свечу: Пилат во время допроса не зря о ней упоминает – свеча дорогая, зажигать её было совершенно не обязательно, но правила сыска требовали, чтобы лицо говорившего было ясно видно соглядатаю, который спрятался в этом же помещении;

- подталкивает Иешуа к опасной теме – разговору о власти, который подпадает под закон об охране величества.

Как только кощунственные слова прозвучали соглядатай даёт сигнал храмовой страже и Иешуа арестовывают. Т.е., Иуда не просто сексот – он у себя дома прятал ещё одного агента, а также разместил где-то неподалёку стражников.

Понятное дело, он всё это делал по заданию Каифы – из беседы последнего с Пилатом мы знаем, что первосвященник боится проповеди Иешуа. Настолько боится, что против мирного проповедника готовится целая спецоперация с привлечением как минимум четырёх человек. Причём Иуда играет ключевую роль в этой операции.

Впрочем, причины проведения спецоперации очевидны и упомянуты в законе – Иешуа считается "совратителем", т.е. человеком, который хочет отвратить людей от истинной веры, и именно (и только) против него можно устраивать засаду и разбирать дело даже ночью (а дело Иешуа отправлялось к тетрарху именно ночью).

При этом, работает он не за идею, а за деньги. Он их вообще любит и работает в меняльной лавке у своего родственника.

Надо кстати понимать, что любить деньги тогда и сейчас – не одно и то же. В то время деньги диковинкой уже не были, но всё же значительная часть покупок была меновой, в которых деньги выступали скорее в качестве эквивалента, чем посредника. Т.е., тут был элемент склонности к коллекционированию.

Кстати, а сколько заплатили Иуде? Не так уж мало если посмотреть – 30 тетрадрахм (они же – шекели). Драхма равна денарию, а денарий, в соответствии с Новым Заветом, это дневная плата сельскохозяйственного рабочего (и, кстати, рядового легионера). Таким образом, заплатили Иуде не так, чтобы мало – среднюю зарплату за четыре месяца работы (на самом деле даже больше – ведь в шаббат работать нельзя, а это ещё 18 дней).

Интересно, конечно, сколько вообще ему платили за его работу в интересах синедриона, но скорее всего гораздо меньше – такой вывод можно сделать из того, что всеведущий Афраний не знает, сколько Иуде будет заплачено за участие в этой операции. Логично предположить, что этот случай Каифой считался чрезвычайным. С другой стороны, сама по себе лёгкость проведения операции намекает, что Иуда мог такое проделывать не в первый раз – благо всяких несогласованных с храмом проповедников на праздники в Ершалаиме должно было быть немало (об этом упоминает Пилат).

Александр Зеркалов обращает внимание на ещё один крайне важный аспект предательства Иуды: раз Иешуа подозревался в "совратительстве", то беседа должна была идти именно о нём и, более того, Иуда должен был предложить Иешуа раскаяться. Иуда, однако, ничего такого не сделал (возможно потому, что в речениях подозреваемого ничего преступного не было), а завёл беседу на совершенно постороннюю тему, что было прямым нарушением иудейского закона. И, очевидно, на нарушение это он пошёл не сам, а в соответствии с приказом первосвященника…

То, что Иуда не слишком религиозен подчёркивает и Булгаков. Весь город готовится к великому празднику, а чем занят Иуда? Идёт за деньгами, но после этого следует не на Седер Песах, как положено правоверному иудею, а устремляется за юбкой Низы и попадает, в конечном итоге, в Гефсиманию…

Учеником Иешуа булгаковский Иуда не был. Он с ним познакомился только в Ершалаиме, проповедь, конечно, выслушал, но в целях сугубо профессиональных – чтобы была возможность зафиксировать преступление против веры и императора. Возможно потом она бы на него какое-то влияние оказала, но нам не дали возможности в этом убедиться.

Этим, разумеется, описание Иуды в романе не ограничивается.

Афраний упоминает, что Иуда – молодой красавец. Это же фиксируется и в дальнейшем тексте – Иуда "с аккуратно подстриженной бородой человек в белом чистом кефи, ниспадавшем на плечи, в новом праздничном голубом таллифе с кисточками внизу и в новеньких скрипящих сандалиях" (интересно, что у Павла Флоренского белый цвет "знаменует невинность, радость или простоту", а голубой – "небесное созерцание"). Понятно, что нарядился он в честь праздника Пасхи, но очевидно, что это отнюдь не "жадный старик из Кириафа", как посчитал прокуратор, а модник, умеющий не только зарабатывать, но и тратить деньги (суждение Афрания тоже не совсем верное – перед нами отнюдь не пушкинский скупой рыцарь, который тоже упоминается в романе).

Ну и да – Иуда влюблён в Низу. Трудно сказать, насколько глубокое его чувство и есть ли чувство ответное (Низа позволяет за собой ухаживать, но трудно сказать из каких соображений – приятно ли ей внимание молодого красавца или это только работа), но совершенно очевидно, что он любовницу завёл не затем, чтобы ею хвастаться.

В общем, как бы нас не пытались убедить в обратном, Иуда всё же имеет обычные человеческие чувства и на этом человеческом его и ловит Афраний.

Важный момент: последнее слово сказанное Иешуа – "игемон", последнее слово сказанное Иудой – "Низа". Это дублирование не случайно. В обоих случаях упоминается человек, который симпатичен говорящему и который привёл его к смерти. И доносчик и тот, на кого донесли, закончили жизнь одинаково… При этом евангельская тема самоубийства Иуды опущена – он гибнет из-за своих страстей, отнюдь не раскаявшись.

И в заключение: на бале Воланда Иуда отсутствует, хотя Маргарита, читавшая роман мастера, обязательно обратила бы внимание на его появление. А она не обратила.