"Гу-га": 25 лет назад стартовала киношная эпопея о штрафбатах

В январе 1982 года живший в Казахстане советский писатель-фронтовик Морис Давидович Симашко закончил свою, пожалуй, наиболее известную на сегодня повесть "Гу-га". По его утверждению она была биографической и рассказывала о том, как молодой курсант лётной школы – Борис Тираспольский – за серьезную провинность очутился в штрафбате. Под именем этого героя писатель Симашко, который во время войны носил фамилию Ша́мис, вывел себя. Он был родом из Одессы, но с началом войны оказался вместе с семьей в эвакуации в Средней Азии.

Имя Морис писателю дали родители, так как он родился 18 марта – в день Парижской коммуны. Наполовину еврей, наполовину немец, еще в 8 классе Морис подал заявление на зачисление его в авиационную школу. Созданные в конце 30-х в СССР специализированные военные школы – танковые, артиллерийские и авиационные – во многом копировали царские кадетские корпуса (суворовские училища появятся только в 1943 году), с той разницей, что ученики ночевали дома. Мориса Шамиса в такую школу не приняли, но его герой Тираспольский в такой школе учился и тоже был из Одессы.

Уже в Средней Азии, учась в 2-годичном учительском институте, Морис снова подал заявление в лётную школу, но вместо этого юношу отправили учиться на снайпера. После нескольких месяцев учебы и службы на границе с Ираном в 1942 году его всё же приняли курсантом в авиаучилище, где он и угодил в штрафники. По легенде, которая ходила среди его друзей и знакомых, угодил по той же самой причине, что и герой его повести – угнал тренировочный самолет, чтобы слетать к своей возлюбленной, которая жила километрах в десяти от города.

Дальнейшая его судьба совпадает с судьбой его героя: штрафная рота, короткая подготовка к боям и несколько дней настоящего ада, после которого от роты остается меньше пятой части. Сам Морис получил тяжёлое ранение, после которого его комиссовали. Насколько повесть писателя Симашко и рассказы близких соответствуют правде, на сегодня выяснить практически невозможно, но общепринятая версия такая.

Повесть стала ходить по рукам так называемым "самиздатом", была невероятно популярной в интеллигентских кругах. Затем в 1988 году была опубликована официально в журнале "Дружба народов", но идея её экранизации на Одесской киностудии появилась задолго до этого времени, еще в 1986 году.

Сценарий написал московский сценарист Анатолий Усов, которые сегодня более известен по своим работам уже постсоветского периода, таким как "Грозовые ворота" (2006), "Калашников" (2020), "1941, Крылья над Берлином" (2022). При СССР он сотрудничал с Одесской киностудией: "Про Витю, про Машу и морскую пехоту" (1973), "У нас новенькая" (1977). "Гу-га" стал третьим фильмом, написанным для неё.

Экранизацию доверили работавшему в Одессе с 1972 года Виллену Новаку, уроженцу Житомирской области и выпускнику Киевского института театрального искусства им. Карпенко-Карого. Ко второй половине 80-х он уже числился режиссёром-постановщиком высшей категории и имел в "копилке" такие работы, как "Красные дипкурьеры" (1977), "Камертон" (1979), "Вторжение" (1980), "Две версии одного столкновения" (1985).

Именитых и хорошо узнаваемых актеров Виллен Новак решил к работе не привлекать, чтобы "не отвлекать зрителя знакомыми лицами". Исключение сделали только для ленинградского актера Андрея Толубеева, талантливо изобразившего в фильме командира штрафной роты капитана Владимира Правоторова.

На главную роль курсанта-штрафника Бориса Тираспольского из Москвы был приглашен начинающий актер, студент Щукинского училища Алексей Волков. Еще подростком он снялся в таких фильмах, как "Квартет Гварнери" (1978), "Лидер" (1984), "Берега в тумане" (1985), "Как стать взрослым" (1985), некоторые были сняты в Одессе, так что на студии юношу хорошо знали. Работа в "Гу-га" стала его самой заметной и известной ролью – буквально через пару лет после премьеры фильма Союз развалился, кинематограф во всех его бывших республиках постиг синхронный коллапс, и нормальные роли предлагать перестали. А затем Алексей Александрович и вовсе ушел из кино, сосредоточившись на решении проблем своей семьи.

Наиболее заметным героем в фильме, создающим его главную атмосферу, стал скорее даже не Борис Тираспольский, а другой герой фильма – боец штрафроты, "липовый" одессит, а на самом деле херсонский бухгалтер, балагур и бесстрашный боец, настоящий "пес войны", Анатолий Даньковец, которого замечательно сыграл киевский актер Алексей Горбунов. Это была его вторая знаковая роль в кино после другого фильма Одесской киностудии "Груз без маркировки" (1984), в котором он сыграл главную роль.

Изначально Новак хотел отдать Горбунову другую роль, совсем эпизодическую. На киностудию Довженко, к которой был прикреплен актёр, в 1988 году прислали сценарий и приглашение приехать в Одессу на пробы. В СССР был такой порядок – если какая-нибудь другая киностудия, хоть Одесская, хоть Грузия-фильм, хоть Молдова-фильм хотела привлечь к работе какого-то актёра, заявка приходила не напрямую к нему, а на киностудию, за которой он был закреплён (или в театр, где он служил). Прочитав сценарий, Горбунов понял, что, он хочет играть Даньковца и понимает, как это делать. Но на него уже назначили московского актера Бориса Галкина, хорошо известного по главным ролям в фильмах "В зоне особого внимания" (1977) и "Ответный ход" (1981). Шансы были мизерные, но Горбунов буквально уговорил режиссёра сделать с ним пробы на Даньковца… и эта роль, самая яркая, самая, как говорят актеры, объёмная в фильме досталась ему. Гобунова утвердили на неё даже не в Одессе, а в Москве, так как заказчиком было всесоюзное Госкино, а не минкульт Украины.

Впоследствии за роль Даньковца Алексею Горбунову присвоили звание Заслуженного артиста УССР, и уже через год вручили ключи от квартиры. Кроме того, благодаря званию, его оклад повысили на 20%, он получал право ездить в вагонах СВ и другие привилегии.

На главную женскую роль – учительницы ботаники Тамары Николаевны, которая, несмотря на то, что она замужем за майором Красной Армии, "крутит любовь" с курсантиком – Тираспольским, пригласили одну из главных красавиц советского кинематографа конца 80-х Веру Сотникову. В соответствии с новыми веяниями в отечественном кинематографе режиссёр её в кадре раздел, так что у советских подростков был ещё один дополнительный стимул посмотреть этот фильм.

Снимать начали в Одессе прямо на территории киностудии. Вот как об этом рассказывал в 1989 году журнал "Советский экран":

"- Дай прикурить! – хрипло кинул мне парень в разорванной солдатской гимнастерке, присаживаясь рядом. – Передохну...

Но договорить он не успел. Из-за угла донеслась беспорядочная винтовочная пальба. Парнишка вскочил, на ходу срывая с плеча карабин. У административного корпуса Одесской киностудии по ухоженному газону шёл в наступление взвод штрафников. Штурмовали высотку, которую потом доснимут в Белоруссии".

Сцены в училище (и с обворожительной Верой Сотниковой) снимали в Киргизии. Кстати, в съемках принимал участие еще один "актёр" – экспонат авиамузея в Монино – реплика советского учебного самолета УТ-2.

Подавляющее большинство батальных сцен Новак снял в болотах Минской области у городка Смолевичи. Сюжет указывает на то, что в повести показаны бои под Ржевом, так что географически это было недалеко от исходника. Работа началась в ноябре при -5ᵒ, продолжалась зимой и частично захватила весну.

В Белоруссии всех возили на съемки на плохо отапливаемых со сквозняками из всех щелей автобусах ЛАЗ, только главных героев – на чёрной "Волге". Никаких гримёрок или актёрок – готовились возле костров, и потом шли в болото "штурмовать" высоту, как за сорок лет до того это делали их деды и отцы.

Актеры разбивали на болоте лед, надевали фуфайки и ватники, измазывались грязью, после чего начинались репетиции. Потом их переодевали в сухое, и снимался очередной эпизод. Комплектов обмундирования было всего два, поэтому актёры, пока первый комплект сушился у костра, играли во втором, который быстро становился мокрым. К следующей сцене их чередовали, хотя до конца высохнуть комплект не успевал. Но энтузиазм был такой, что игравшие штрафников только торопили группу: "Давай репетицию, ещё дубль давай!" Отдельных вагончиков для них не было, все грелись в автобусе массовки, и все равно горели работой.

Снимали не на плёнку производственного объединения "Свема", как обычно, которая часто рвалась или шла с браком, а потому работали сразу по много дублей, чтобы потом было из чего монтировать фильм. Пленку на фильм выдали импортную, японскую Fujy, которой было мало, которую покупали за дефицитную валюту, поэтому всех предупредили, что будет по два дубля максимум. Это налагало на всех двойную ответственность – брак в работе был недопустим. В связи с этим каждую сцену актеры сначала долго репетировали, и лишь потом следовала команда: "Мотор! Камера!"

Фильм и повесть назывались "Гу-га", потому что этот клич заменял штрафникам, по крайней мере тем, каких описывает писатель Морис Семашко, традиционное русское "Ура!" Роте и высоту-то удается по фильму взять благодаря этому "Гу-га". Сначала штрафники по ночам терроризируют немцев этим криком, заставляя нервно поливать болотистую низину огнем, а затем, когда те к ним привыкают, бросаются в атаку по-настоящему.

Фильм, благодаря исходному материалу, рвению актеров и таланту режиссёра получился невероятно правдивым и динамичным. В этом и сказалась его деструктивная роль, так как в комплексе с мифами о штрафниках "Гу-га" в развал Союза внёс свою лепту. Для многих, кто его видел, он, хотя в нем скорее всего и показана правдивая история, стал поводом для разочарования в отечественной истории и событиях Великой Отечественной войны. Алексей Горбунов является ярким тому образчиком.

Исполнители главных ролей фильма за время съёмок сдружились и потом ещё несколько лет ездили друг к другу в гости в Москву, Одессу, Киев, Ленинград – тогда ещё между Россией и Украиной не было той пропасти, что существует сейчас, всем казалось, что они по-прежнему живут в едином государственном пространстве. С началом же СВО Горбунов порвал с Россией все связи, заявил, что не будет больше сниматься в российских фильмах и с тех пор активно поддерживает ВСУ.

Ну а фильм "Гу-га" живет своей жизнью. Он уже не так, конечно, известен, как в перестроечные времена, но до сих пор все новые и новые зрители открывают его для себя, так как сделан он, конечно, очень хорошо, и правдиво передает все ужасы войны.