Второй раз по краю бездны. О пластах смыслов в продолжении фильма Макса Фадеева о штурме Мариуполя

Первая серия заканчивается тем, что "сомалийцы" берут под контроль мосты на реке Кальчик и прорываются к автовокзалу. Во второй серии мы снова встречаемся с бойцами 1-й штурмовой группы "Сомали". Теперь их задача — взять больницу нацгвардии, где засела пара десятков "азовцев"*.

Попытка проникнуть туда через гараж с раскуроченными машинами скорой помощи не приносит успеха. Найдя проход в подвале, на разведку отправляется передовая группа и… пропадает. Выясняется, что Джаф погиб, а Малой ранен. Его надо спасать.

Командует операцией Воробей, герой ДНР и России Роман Воробьев, который хотел стать кондитером, но после 2 мая 2014 года совсем юным пацаном вступил в ополчение и погиб в конце 2023 года в возрасте 26 лет. Назар, Цыган, Джаф, Немец, Бабай, Лёва, Кот, Малой — всех их мы видим во второй серии, которая по жанру сильно отличается от первого фильма.

Первый был чем-то вроде философской притчи, в которой бесконечные штурмы и зачистки жилой застройки лишь связывали повествование о судьбах людей на войне, в которой уходящие из своих разрушенных домов в неизвестность бабушки с "кравчучками" и те, которые не успели уйти, сгорев заживо прямо в своих квартирах, были предъявлены зрителю как обвинение — вы, постящие с циничной улыбочкой из своих теплых домов и кабинетов бессмысленные сводки о том, что "сегодня уничтожено до 500 националистов", посмотрите, какая реальность стоит за вашими сводками. Есть ли у вас, ежедневно требующих "больше жести"… совесть? Нет, не совесть. Есть ли у вас разум?

Второй фильм — боевик, события которого происходят в один день. Вот штурмовая группа, вот задание, выполнение которого вызывает ряд трудностей, вот преодоление этих трудностей, вот потери, но в финале — "спасение рядового Райана". Здесь фон — все, что находится вне конкретной боевой задачи. Но этот фон важен.

Горящий город — съемки с дрона. Постапокалиптическая картина. "Ужас", — выдыхает женщина в зале. Действительно, на это страшно даже смотреть, а что такое пережить штурм внутри?

У "сомалийцев" есть "хобот" (танк) и "бэха" (БМП). В антураже полуразрушенных хаток частного сектора это настоящие стальные монстры. И вот танк разворачивается на узкой грунтовке между чьими-то домами, немного не вписывается, валит дерево у покосившегося забора, еще чуть-чуть — и свалит забор, но нет, выруливает. В этот момент нервное напряжение слегка спадает — все-таки свои, не должны снести дом при развороте. Чужие бы точно снесли. По законам жанра.

Из калитки появляется женщина.

Женщина не может сдержать эмоций и клянет Зеленского с его "европейскими ценностями" как что-то нелепое и даже неприличное в данной ситуации, что-то находящее вне вселенной пытающихся выжить мариупольцев.

Люди действительно рады видеть бойцов ДНР, но рады, как пелось в известной песне, "со слезами на глазах". Потому что, хоть и без "европейских ценностей", но как жить дальше на руинах, не совсем понятно.

А бойцы тем временем продолжают выполнять боевую задачу. Мы не видим противника в этом фильме. О его наличии нам говорят только местные жители и, конечно, тот факт, что герои картины получают ранения и погибают. Но все же, против кого война и ради чего — это, как и в первом фильме, раскрывается лишь несколькими мазками. Кто-то может даже не обратить на них внимание. А ведь эти мазки — самое главное, без чего вообще не понятны страдания, которые выпали на долю людей в кадре.

Нас ненадолго переносят в 2017–2018 годы, в окопы донбасского ополчения, где ковыряются в земле те, кто в 2022-м будет штурмовать Мариуполь. Напротив их позиций — родное село с родными могилами, а над ним — черно-красный флаг УПА*.

"Мы стоим, чтобы этот флаг не прошел дальше", — объясняют бойцы ополчения.

Понятно ли всем, о чем речь? Наверное, нет.

А Максим Фадеев говорит, что, помимо поля боя, идет война за умы, которая заключается в том, что мир должен видеть войну нашими глазами. Но этого не происходит, и совсем не только из-за блокировок "Ютуба".

Для иллюстрации второй боли Фадеев включает нарезку из сводок Минобороны. В чем боль, все поняли без лишних слов.

Надо ли удивляться, что за неимением собственного контента, многие жители России, нормальные люди, никакие не бандеровцы и т. п., смотрят душещипательные фильмы украинских документалистов, сделанные за деньги западных грантодателей и при помощи западных специалистов, о страданиях детей и женщин на войне, о брошенных животных, о медиках и волонтерах? И полбеды, что смотрят, беда, что эти фильмы закономерно вызывают сомнения в правоте своей стороны, разлагают, а иногда приводят к панике и истерике.

Стыдно быть русскими — это главный посыл все подобной пропаганды, и нельзя сказать, что она не работает. Все потому, что Россия не производит соответствующий контент.

Фадеев включает хронику Курской битвы 1943 года, записанную нацистскими кинематографистами.

В вермахте и войсках СС* были подразделения пропаганды, в которых служили лучшие операторы, корреспонденты, писатели. Они показывали сдачу в плен красноармейцев, показывая слабость Советского Союза и силу Германии. С 1943 года в Германии войска пропаганды стали отдельным родом войск со специальными пропагандистскими поездами и лучшей на тот момент киносъемочной техникой.

"Вот мы всегда говорим, что помним Победу, подвиг наших дедов и так дальше, — Фадеев возвращается к нашей реальности, — но на том же "Ютубе" сейчас я могу найти вот эту нацистскую хронику в качестве выше, чем Full HD, практически в 4К, но я не могу найти хронику нашу, не могу посмотреть фильмы "Черноморцы", "Сталинград". Они есть на центральной студии документальных фильмов в качестве 640 на 480 пикселей. Невосстановленная хроника, ее практически нельзя смотреть. Получается, мы — потомки победителей — можем увидеть войну глазами СС*, а глазами Красной Армии — не можем".

И это притом что Красная Армия нам все оставила, но мы не пользуемся. К началу Великой Отечественной, по словам Фадеева, превосходство по операторам было 1 к 200 не в нашу пользу. Но уже в сентябре 1941 года ситуация начала выравниваться и в итоге выровнялась.

Как пример, перед началом битвы за Москву, Сталин вызвал из эвакуации девятнадцать лучших операторов. Фильм, который вышел после этого, назывался "Разгром немецко-фашистских войск под Москвой". Он был показан по всему миру. Это был первый советский фильм, который получил "Оскар" и заработал в американском прокате порядка 50 миллионов долларов. Фильм "Сталинград" снимало около двадцати операторов. Они отсняли три с половиной тысячи метров пленки.

Никакие современные военкоры так не могут. Корреспонденты ограничены во времени. Они ненадолго приезжают туда, куда их пускают, делают стендап, что-то снимают (часто бойцов с закрытыми лицами), и потом у них есть пара недель на производство фильма. Все бегом, все в режиме нон-стоп-новостей.

Получается, что украинских хроник полно, российских почти нет, а те, которые есть, не достигают массовой аудитории, тем более западной и украинской. Фильм Фадеева и Белоуса — хроника. Работа над ним велась несколько лет командой в три с половиной человека и исключительно на народные средства. Государство не помогало.

Когда из зала спросят, как хватило сил выдержать, Фадеев ответит словами, которые я постоянно слышал в Донбассе в годы сопротивления украинскому АТО: некуда деваться, впереди — бандеровцы, позади — власовцы, а наши не придут, потому что все наши — это мы. Можно сколько угодно обижаться на эти слова, но так долгие годы видели и чувствовали происходящее жители ЛДНР, а всякие доски Маннергейму и другие подобные эксперименты отнюдь не помогали нивелировать подобные настроения. Ну и украинская пропаганда, конечно, работала.

Фильм Фадеева и Белоуса, помимо его исторической и художественной ценности, — одна из наиболее удачных попыток сделать правильный в пропагандистском смысле продукт. В нем два пласта. Первый — военная драма, история героизма бойцов, которые выполняют поставленную командованием задачу в борьбе с нацистским подразделением "Азов"*.

В фильме показано, на чьей надо быть стороне, раз уж ситуация такова, что хочешь не хочешь, а сторону надо выбирать. И в этом смысле это, конечно, пропагандистское полотно, как пропагандистскими полотнами были лучшие образцы советской военной документалистики. Но оно далеко от бравады и этим подкупает даже того, кто не считает себя сторонником СВО.

"У края бездны", даже вторая его часть, — в классическом смысле антивоенный фильм. Не против той или иной конкретной "неправильной" войны (но за нашу, "правильную"), в чем сейчас соревнуются неумелые пропагандисты с обеих сторон конфликта, а против войны как таковой.

В фильме нет хеппи-энда. Почти всех его героев ждет смерть, а не погибли лишь те, кто был тяжело ранен.

Собственно Малой (которого спасали во второй серии) — один из немногих героев фильма, кто смог выжить. И Цыган, который пришел на премьеру и сорвал бурю неутихающих аплодисментов. А у людей по щекам катились слезы.