- Елена Николаевна, какова сейчас обстановка в Донецке? После освобождения Авдеевки и отодвигания фронта дальше на запад от столицы ДНР обстрелов города стало меньше, или все по-прежнему? Просто если в последнее время обстрелам подвергались только прифронтовые районы - Петровский и Кировский, то на прошлой неделе HIMARSударили по тыловому – Буденовскому району.
-Вы сами часто бываете в Донецке, хорошо знаете город, районы называете с легкостью и понимаете, какой из них тыловой, а какой все эти годы был на передовой, поэтому и обстреливался больше других.
Конечно, мы уже не живем под ту канонаду, под которую жили много лет. Сплошной канонады, к которой мы уже привыкли, нет. Тем, кстати, и опаснее. Поясню. Человек уже расслабился, перестал бояться и ходить по улицам с опаской, а тут по городу ударили как по Севастополю из чего-то дальнобойного, и он снова попал под обстрел.
Так что расслабляться нам еще рано. Да, действительно на Петровке все время шумно и опасно. Каждый день обстреливают Горловку. За неделю в регионе погибло пять и ранено двадцать шесть человек.
К сожалению, пострадавшие есть каждый день. Редко-редко бывает, к нашему счастью, день, когда нет пострадавших. Мы прям радуемся. Но, увы, такие дни бывают редко.
Конечно, какая-то часть Донецка, например, Киевский район, с освобождением Авдеевки вздохнула в плане обстрелов с облегчением.
Но тут не стоит забывать об украинских беспилотниках, которые гоняются за мирными гражданами, за ремонтными бригадами, за машинами скорой помощи, за маршрутными автобусами. Есть пострадавшие среди мирных жителей от сбросов с беспилотников. Несмотря на то, что работает система "Купол" и с ее помощью много предотвращают и нейтрализуют, все-таки все равно какие-то беспилотники прорываются в город.
-Хорошо, а по центру Донецка – по Артема, по бул. Пушкина, по Университетской - можно сейчас спокойно ходить, или нет?
-То, что сейчас там пока ничего не падает и кажется, что там находится безопасно, это все очень условно. Вот несколько дней назад недалеко от центра – на Ленинском проспекте – упал боеприпас. Он мог упасть в любом месте Донецка. Тут надо учитывать дальнобойность орудия, которое бьет по городу.
Еще надо учитывать, что ВСУ стреляют не просто ракетой или снарядами. У всего этого есть кассетная начинка. Вот в ней главная опасность.
- Началось ли сейчас возрождение Авдеевки? Восстанавливаются ли дороги и дома, объекты инфраструктуры? Что с беженцами? Они могут уже возвращаться в свои дома, если они, конечно, целы?
-Вы сейчас очень оптимистичны. Авдеевка – это прифронтовой город. Поэтому противник не дает в полной мере проводить там необходимые ремонтные и восстановительные работы, как это было в Мариуполе после его освобождения.
В Авдеевке сейчас есть мирные жители, мы постарались им наладить какое-то обеспечение: лекарства, медицинское обслуживание, туда приезжает МФЦ, туда ходит маршрутка, чтобы люди могли приехать по делам в Донецк и вернуться обратно. Очень много волонтеров там работают. Помогает Народная дружина, которая совершает просто-таки подвиги.
Мы против того, чтобы увеличить там количество жителей, так как впереди зима. Пока нет, например, электричества. Мы не можем в настоящий момент начать какие-то серьезные работы, так как они сразу будут заметны противнику, который не преминет ударить по рабочим. Рисковать людьми не имеем права.
- Как сейчас в Донецке обстоят дела с водой? Я вот был там буквально две недели назад, и очень удивился, что открыв кран днем, а не, как раньше вечером, увидел, что из него пошла вода. Что, теперь вода есть в городе, как прежде, круглосуточно? Я прав?
-Нет, конечно. В каком-то районе чуть лучше с водой, в каком-то хуже. Многое зависит от этажа. На нижних давление лучше, поэтому вода доходит, а если выше, то уже хуже.
Надо учитывать, что у нас очень плохой водопровод, плохое состояние сетей. Чуть больше дашь давление и начинаются прорывы в трубах.
Вода к нам поступает из Дона через построенный водовод. Если бы не это, то это была бы просто гуманитарная катастрофа. К ситуации, когда открываешь кран в любое время, и течет вода, мы вернемся только тогда, когда оккупированные Украиной территории будут освобождены настолько, что мы сможем контролировать канал "Северский Донец-Донбасс".
© из личного архива
Обложка книги Елены Никитиной "Вопреки"
- В Москве в мае вышла ваша книга воспоминаний "Вопреки". Это переиздание донецкого выпуска, который увидел свет летом 2018 года. Вы в нем описываете свою трехлетнюю работу на посту министра информации ДНР, которое сами и создали в 2014 году.
Вы единственный высокопоставленный чиновник ДНР помимо полковника Андрея Пинчука, экс-министра госбезопасности республики, который написал свои мемуары о том периоде…
-…не было тогда никаких высокопоставленных чиновников. Все мы были пахарями, потому что, когда я стала министром информации 6 июня 2014 года, не было никакого министерства. Было здание Донецкой областной администрации, которое тогда сделали зданием правительства ДНР. Заходи, бери любой этаж, набирай людей и работай. При этом бюджетов нет, никаких ресурсов нет, ничего нет, просто ничего. Заходи и работай. Сам себе и швец, и жнец, и на дуде игрец.
Мы в министерстве налаживали ленту новостей о том, что происходит в республике, потому что тогда был информационный голод. Не было информационной картинки изнутри республики. Мы должны были рассказать простым людям, а что будет завтра, какая будет валюта – украинская гривна, своя или российский рубль, как будут работать предприятия, что будет с пенсиями. Тогда стали создаваться и другие министерства. Когда появилось МВД ДНР, то сразу, например, прекратились отжимы личного автотранспорта.
- О чем собственно книга?
-Она о событиях 2014 года, о том, почему восстал Донбасс, что нас мотивировало, что мотивировало меня, обыкновенную дончанку, которая никогда ни в какой политике не участвовала, и вообще была далека от всего этого, просто занималась предпринимательством. Но когда я поняла, что происходит, и что на мою донецкую землю пришла беда, я да и мы все приняли решение о том, что надо что-то делать, надо сопротивляться тому, что нас хотели оторвать от России.
Ведь мои корни там: мама из Рязанской области, папа – из Воронежской. Я всегда считала себя частью большой, огромной страны за исключением того времени, в течение которого мы принадлежали Украине.
Весь Донбасс считал, что мы русские люди. Поэтому он и восстал. Именно осознание этого нас и мотивировало. Почему книга называется "Вопреки", потому что того, что произошло, быть просто не могло, так как всё тогда было против нас. Всё. Но мы выстояли. Чтобы осмыслить те исторические процессы, которые в те дни происходили, я и написала эту книгу.
- Как, по-вашему, почему тогда вы смогли победить, хотя все было против вас?
-Противник нас тогда просто недооценил. У нас было много лидеров восстания и ни одного главного. Денис Владимирович Пушилин часто сам говорит, что был только одним из сопредседателей, и Киев это дезориентировало. На нас смотрели как на каких-то маргиналов: ну собирают какие-то группки, о чем-то там говорят, что-то там решают, провозглашают какую-то республику, назначают какой-то референдум. Ну играются, а мы в какой-то прекрасный момент их всех возьмем и прихлопнем.
Но все не стояло на месте, события развивались быстро, народ Донбасса был тверд в своей решимости отгородиться от Киева. Вот эта недооценка и дала ДНР возможность состояться вопреки обстоятельствам.
- Чем была, по вашему мнению, Русская весна?
-Народным восстанием, движением снизу. Даже когда против нас объявили так называемую АТО, кинув регулярную армию, и наше ополчение было очень слабо вооружено – вооружались, кто чем мог – мы все равно выстояли.
Помню, как в первый раз я пришла на Совет министров ДНР. Меня попросили рассказать свою биографию. Рассказала. Председательствующий спрашивает, какие ко мне будут вопросы. Один из министров вместо вопросов просто сказал: спасибо, что согласилась стать министром. Вот так и я потом набирала людей в министерство. Просто кинула клич по соцсетям. Моим сотрудниками стали люди, которые просто согласились работать в министерстве. Денег не было. Все было на добровольной основе. Есть у тебя компьютер – приноси. Есть у тебя лишний ноутбук – дай товарищу, потому что у него не на чем работать. Вот так все начиналось.
"Вопреки" - не только мои личные воспоминания, в книге опубликовано документов тех лет.
- Из вашей книги я узнал, что именно Бородай предложил вам стать министром информации, когда вы пришли к нему на интервью.
-Я как раз пришла к нему за тем, чтобы задать вопросы: как будет налаживаться мирная жизнь. У нас было много военкоров, которые рассказывали о ситуации на фронте, а вот о мирной жизни не было ничего. Люди не понимали, как им дальше жить, на что настраиваться. Им нужна была правдивая, достоверная информация. Вот я и пришла к Бородаю задать эти мирные вопросы.
Он ответил на них, потом без всякой заминки спрашивает: а не хотели бы вы возглавить министерство информации? Я отвечаю: нет-нет-нет, я пришла только интервью взять. Всегда очень дорожила своей свободной жизнью предпринимателя и другой себе не мыслила.
Я до 2014 года была обычным донецким предпринимателем. Журналистикой стала заниматься только во время Русской весны и считала тогда, что это временно. Вот отобьёмся от Киева, и я снова вернусь к прежней работе.
Меня тогда смотивировали слова: больше некому. Я осознавала, что если не соглашусь, информационой линии фронта не будет. Люди будут дезориентированы и им надо, по-прежнему, бороться со своими страхами и паникой. Тогда я и дала свое согласие стать министром и вошла во все процессы уже официально.
Хотя до этого я по просьбе Дениса Пушилина делала газету к референдуму 11 мая, в которой объяснялось, какой вопрос на него выносится, где будут пункты для голосования и как будет организован сам процесс.
- Вы в девичестве Пушилина. Из книги я узнал, что вы приходитесь двоюродной тетей главе ДНР, но в то же время несмотря на то, что вы вроде как близкие родственники, познакомились только во время Русской весны в марте 2014 года. При этом вы из одного города – Макеевки. А почему так вышло? Что мешало это сделать раньше?
-В каждой семье есть какие-то родственники, с которыми чаще общаются, а есть те, с которыми видятся реже. У нас с Денисом Владимировичем общие корни – из Воронежской области.
Я старше, замужество, дети, занималась семьей, уезжала из Донбасса, жила в Приморском крае, потом в Донецке. Так сложилась жизнь. А с моим отцом он был знаком с детства, он пришел на его похороны, чтобы попрощаться. Это был март 2014 года. Вот так мы и познакомились, и сразу договорились встретиться на следующий день и сверить наши точки зрения на происходящие процессы. Я тогда занималась антимайданной информационкой, а он собирался организовывать митинги. Информационная составляющая нужна каждому движению. Вот тогда мы и сблизились.
- Какое-то прям индийское кино…
-Нет, там не было никаких сантиментов. Наш офис превратился в штаб, где ставились задачи, которые мы потом решали. Нас обрадовало то, что мы родственники, поэтому можем друг другу доверять. Но все-таки не родство нас сблизило, а именно общие взгляды. С тех пор мы рядом.
- В сентябре, сразу после Минских соглашений, вас сильно ранило. Расскажите, как это было.
-Первый день перемирия первых Минских соглашений. До этого ко мне поступила информация, что в одной школе в Киевском районе, в подвале сидят дети с родителями, и там нет воды и еды. Надо было наладить для них гуманитарную помощь.
Я тогда входила в комиссию по гуманитарной помощи. Уже тогда из России от простых людей к нам приходило достаточно много разнообразной помощи, и нужно было наладить ее официальный прием. Я как информационщик под камеру должна была все это освещать: приехала машина с таким-то грузом, который пойдет туда-то и туда-то.
Я не могла найти кого-либо, кто мог бы поехать и проверить на месте поступившую мне информацию: действительно там люди сидят в подвале. А уже прошло два-три дня, и я очень переживала по этому поводу.
А тут военные говорят, мы едем в ту сторону, можем тебя с собой взять. Ты проверишь все сама, а мы потом заберем тебя обратно. Мы не доехали до места, попав под минометный обстрел, достаточно жесткий. Было 26 прилетов. Мы выползали по асфальту из-под обстрела, при этом меня ранило.
После этого случая мое уважение к нашим защитникам возросло во сто крат, потому что война, в моем понимании, – это ад. Боец берет в руки оружие и добровольно возвращается в него, чтобы идти освобождать дальше и дальше свой родной Донбасс. Это заслуживает огромного уважения.
Читать также: Елена Никитина: В Донецке страшно всем, но наш город – не сломить