"Вокруг Булгакова": сатана в американском посольстве

Е.С. Булгакова писала в дневнике в апреле 1935 года:

"Я никогда в жизни не видела такого бала. Посол стоял наверху на лестнице, встречал гостей. Все во фраках, было только несколько пиджаков и смокингов. (…) В зале с колоннами танцуют, с хор<ов> светят прожектора, за сеткой, отделяющей оркестр, живые птицы и фазаны. Ужинали за отдельными столиками в громадной столовой, живые медвежата в углу, козлята, петухи в клетках. За ужином играли гармонисты. (…) Ужинали в зале, где стол с блюдами был затянут прозрачной зелёной материей и освещён изнутри. Масса тюльпанов, роз. Конечно, необыкновенное изобилие еды, шампанского. В верхнем этаже (особняк громадный, роскошный) устроена шашлычная. Там танцевали кавказские танцы".

Как видите, почти всё как описал Булгаков:

- хозяин бала встречает гостей наверху лестницы (правда, в романе это была хозяйка);

- зал с колоннами;

- мужчины во фраках (у Булгакова фрака не было, пришлось ехать в чёрном костюме);

- танцы;

- медведи с гармонями (Булгаков их совместил);

- стена цветов (конкретно тюльпанов и роз, причём в последнем случае Булгаков, скорее всего, обратил внимание на упоминание в словаре Брокгауза и Ефрона заупокойных традиций римлян, в которых розы играли важную роль);

- шашлычная (Булгаков её перенёс – "тёмные подвалы, где горели какие-то светильники, где девушки подавали шипящее на раскаленных углях мясо");

- целый бассейн шампанского (оставим его, впрочем, на совести Елены Сергеевны – по нынешним временам такое расточительство выглядит чрезмерным);

- живой оркестр (как уточнила Елена Сергеевна – выписанный из Стокгольма, по другим данным – из Праги).

Имели место разлетевшиеся попугаи, которых ловил Бегемот – из Московского зоопарка завезли певчих птиц (золотых фазанов, длиннохвостых попугаев и ткачиков). Ткачики действительно разлетелись по зданию, а работники посольства их сначала отлавливали, а когда из этого ничего не вышло просто выгнали их на улицу, чем, конечно, расстроили директора зоопарка. Булгаков, надо понимать, эту историю именно от кого-то из них узнал – скорее всего, от Чарльза Боолена, с которым несколько раз беседовал.

Сам Буллит писал Франклину Рузвельту: "Это был чрезвычайно удачный приём, достойный и в то же время весёлый. (…) Безусловно, это был лучший приём в Москве со времен Революции. Мы достали тысячу роз в Хельсинки, заставили до времени распуститься множество берёзок и устроили в одном конце гостиной подобие колхоза с крестьянами, играющими на аккордеоне, с танцовщиками и всяческими детскими штуками – птицами, козлятами и парой маленьких медвежат".

Представительным был и круг приглашенных (их было около 500). Елена Сергеевна обратила внимание на две группы приглашённых.

Во-первых, это театральные деятели: Владимир Немирович-Данченко со своей секретаршей Ольгой Бокшанской(сестрой Елены Сергеевны), актёры МХАТа Иван Берсенев и Софья Гиацинтова, создатель Камерного театра Александр Таиров со своей женой, актрисой Алисой Коонен, Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх.

Во-вторых, это политики и военные – Семён Будённый, Михаил Тухачевский (он в конце приёма танцевал лезгинку с балериной Ольгой Лепешинской), Николай Бухарин, Карл Радек, Андрей Бубнов.

Не упомянутыми почему-то остались нарком иностранных дел Максим Литвинов, нарком обороны Климент Ворошилов, нарком путей сообщения и секретарь ЦК ВКП(б) Лазарь Каганович. Впрочем, вполне вероятно, что они ограничились протокольным приветствием и сразу отбыли, а Булгаковы их просто не видели.

Не упоминала она и об инциденте с участием Радека и маршала Александра Егорова – первый напоил шампанским медвежонка, второй же попытался утешить зверя, взял его на руке, а того вырвало ему на мундир. Егоров, почему-то, решил, что виноваты организаторы и требовал: "передайте послу, что советские генералы не привыкли к тому, чтобы к ним относились как к клоунам" (в конечном итоге к нему отнеслись серьёзно, но уже без участия американского посла – расстрелян в феврале 1939 года).

Понятно, что к подавляющему большинству присутствующих Булгаков относился без восторга (известно, например, его неприязненное отношение к Немировичу-Данченко). Толпа большевистских деятелей настоящего вполне естественным образом превращается в толпу служителей дьявола в прошлом. И писатель, кстати, не удержался от того, чтобы не упомянуть хотя бы одного из них в произведении – Генриха Ягоды (он, правда, в воспоминаниях о бале в американском посольстве не упоминается). Но паноптикум мог бы быть намного более широким – к концу 1938 года многие участники бала были расстреляны…

Кстати, в окончательной реакции для деятелей культуры места на бале сатаны не нашлось – дирижёр и музыканты были не участниками, а приглашёнными. Правда, приглашёнными из мест более отдалённых, чем Швеция – и Иоганн Штраус, и Анри Вьётан, упомянутые в романе, умерли ещё в XIX веке. В ранней версии описания бала среди его участников фигурировали авторы "Фауста" Иоганн Гёте и Шарль Гуно, но Булгаков от их услуг, естественно, отказался – уж очень они откровенно не вписывались в круг гостей Воланда, которых Маргарита назвала висельниками. Хотя писатель явно имел в виду не только связь "Мастера и Маргариты" с фаустианой.

В конце концов сами организаторы приёма, включая посла для Москвы 30-х годов выглядели пришельцами из другого мира. Буллита смело можно считать одним из прототипов Воланда, а его помощников (того же Боолена или Кеннана) – прототипами если не непосредственно Коровьева, Азазелло и Бегемота, то свиты Воланда как явления.

Александр Эткинд пишет:

"Визит Воланда в Москву совпадает по времени с пребыванием Буллита в Москве, а также с работой Булгакова над третьей редакцией его романа. Как раз в этой редакции прежний оперный дьявол стал центральным героем, воспроизведя характерное для Буллита сочетание демонизма, иронии и большого стиля.

Дьявол приобрёл человеческие качества, которые восходят, как представляется, к личности американского посла в её восприятии Булгаковым: могущество и озорство, непредсказуемость и верность, любовь к роскоши и цирковым трюкам, одиночество и артистизм, насмешливое и доброжелательное отношение к своей блестящей свите. Буллит также был высок и лыс и обладал, судя по фотографиям, вполне магнетическим взглядом. Известно ещё, что Буллит любил Шуберта, его музыка напоминала ему счастливые дни с первой женой. И, конечно, у Буллита был в посольстве глобус очень тонкой работы, одна из книг Буллита, написанных после войны, так и называется "Сам великий глобус"".

P.S.: Осенью 2010 года посол США в России Джон Байерли провёл в Спасо-хаусе “Феерический бал", чтобы отпраздновать 75-летнюю годовщину "Весеннего фестиваля". В пресс-релизе посольства указывалось, что бал посвящён и Булгакову, "который, согласно нескольким исследователям его творчества, вскоре увековечил этот праздник в своем знаменитом романе “Мастер и Маргарита”, передав его атмосферу в сцене “весеннего бала полнолуния". Новое мероприятие, как это часто бывает с ремейками, было жалким подобием неповторимого оригинала – и по оформлению, и по гостям.