Об этом в интервью изданию Украина.ру рассказал директор Института социально-экономических исследований Финансового университета при Правительстве РФ Алексей Зубец.
Президент России Владимир Путин разрешил изымать американское имущество для компенсации ущерба, нанесенного антироссийскими санкциями. Соответствующий указ о специальном порядке восполнения ущерба, причиненного РФ и Центробанку в связи с недружественными действиями США, глава государства подписал 23 мая.
- Алексей Николаевич, какие последствия будут у этих мер?
- Пока что американцы не конфисковали никаких серьезных российских активов на территории США. Это касается активов Центробанка и частных активов. Но в последнее время в США появляется все больше инициатив, рассчитанных на конфискацию активов частных и государственных.
Есть здравые головы, которые понимают, к каким последствиям это приведет. Надо понимать, что конфискация суверенных активов равнозначна объявлению войны. Прецеденты конфискации госактивов были во время Второй мировой войны: Германия арестовала американские деньги, а США немецкие.
В остальных случаях конфискация не происходит. Их могут заморозить или по суду списать какую-то часть. Конфискация — это акт войны, и я не очень верю, что американцы это понимают. Президент Путин послал им ответный сигнал. Такое решение может остудить пул американских законодателей, которые принимают налоговые решения, чтобы они не делали глупостей.
Это решение касается США, но основные российские деньги заперты не в Штатах, а в Европе. Но это общий сигнал коллективному Западу, что Россия будет предпринимать ответные действия. Было бы лучше, если бы это решение было принято раньше, потому что незначительные конфискации на несколько десятков миллионов долларов уже были. Это были конфискации российских частных средств.
Сегодня люди, у которых были конфискованы эти активы, имеют возможность вернуть себе средства за счет средств американских компаний, замороженных в России. Прежде всего это инвестиционный доход от американских вложений в российские ценные бумаги. И эта сумма довольно быстро растет. То есть объём американского имущества, которое может быть конфисковано России, растет быстрее, чем российское имущество за границей.
- Как следует расценивать решение о начале изъятия доходов от реинвестирования замороженных активов России у европейских банков уже в июле этого года в пользу киевского режима?
- Это две разные вещи. Они не конфискуют российские активы, даже доходы с них. Они вводят фактически стопроцентный налог на российские активы. И как раз эти налоги они конфискуют.
Ввести стопроцентный налог они могут, это соответствует европейскому законодательству. Забрать наши деньги, основное тело долга, они не могут, потому что конфискация должна происходить по решению суда. В Европе нет суда, в компетенцию которого входило бы разбирательство имущественных споров между Украиной и Россией.
А без суда, уполномоченного решать имущественные споры, это невозможно. А раз нет суда, то и конфискация невозможна. Поэтому они вводят повышенное налогообложение и отбирают проценты на инвестиции.
На днях было заявление от бельгийских финансовых властей о том, что, в случае урегулирования конфликта на Украине, конфискованные средства в Россию не вернутся, потому что Европа имеет право вводить налоги на доходы, что они и сделали. Это законное решение, и Россия не получит своих процентов по доходам.
С другой стороны, это вопрос, который будет решаться при мирном урегулировании. Если Россия потребует вернуть все деньги, включая инвестиционные доходы, наверно, Европе придется эти деньги вернуть. Но это зависит от решительности российских властей.
- Но в ближайшие месяцы Киев какие-то деньги получит?
- Это никак не повлияет на экономику Украины. Им нужно порядка 100 млрд в год. Три миллиарда от российских процентов ─ это ни о чем.