Летом российская сторона постарается дать войне еще один шанс, взять реванш за все и перейти в наступление. Мяч на нашей стороне. Мы сделаем все, чтобы изменить дальнейший баланс сил и выкрутить линию фронта, считает военный историк и журналист Евгений Норин.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
- Евгений, в первый год СВО вы сравнили российскую армию с боксером, у которого большие кулаки, но крайне замедленная реакция. С кем бы вы сравнили ее теперь?
- Это боксер, который дерется уже не один раунд. У него по-прежнему большие кулаки. Реакция у него несколько улучшилась из-за полученных синяков. Но из-за этих же синяков он смотрится немного контуженным.
В целом поводом для оптимизма у меня несколько больше, чем в начале 2023 года.
Если до СВО мы все переоценивали баланс сил между Россией и Украиной в пользу России, то в прошлом году маятник качнулся в противоположную сторону. Российскую армию стали недооценивать, а украинскую армию – переоценивать. Надо признать, что разговоры о натовской подготовке и западных танках звучали довольно убедительно даже для российских солдат и офицеров, с которыми я общался. Все они полагали, что в ходе контрнаступа противник как минимум пробьет первую линию нашей обороны. ВСУ до нее так и не дошли.
Но поскольку отражение контрнаступа для нашей армии тоже прошли не безболезненно, то сейчас наши боксеры стоят в клинче.
ВСУ выбросили энергию наступления в попытках занять руины Работино, ВС РФ устали после тяжелых боев в Марьинке и в Авдеевке. И теперь все застыли в ожидании летней кампании.
Летом российская сторона постарается дать войне еще один шанс, взять реванш за все и перейти в наступление. Мяч на нашей стороне. Мы сделаем все, чтобы изменить дальнейший баланс сил и выкрутить линию фронта.
- Это будет наступление на уже имеющихся направлениях? Или мы попытаемся расширить фронт?
- Относительно каждого варианта наступления есть свои поводы за и против. Начну с самого перспективного, но маловероятного сценария. Это Харьковская область. В частности, удар на Волчанск вдоль Северского Донца, когда у нас фланг будет прикрыт естественной водной преградой. Что это нам дает?
Это дает нам возможность растянуть линию фронта, которую ВСУ и так с трудом удерживают. Это дает нам возможность выйти к самому Харькову на дистанцию прямого артиллерийского огня, чтобы заблокировать возможности террористических обстрелов Белгорода. Это даст нам преимущество в дуэли городов. Если ты выбиваешь форточку, а тебе в ответ выбивают стекло вместе с рамой – это разные вещи. К тому же это наше наступление вынудит врага свернуть северный фланг на границе ЛНР и Харьковской области.
Минусы у этой операции тоже есть. Во-первых, Москва по политическим причинам старается не форсировать боевые действия на территориях, которые она пока признает украинскими. Во-вторых, мы очень переживаем за Белгород и область, потому что такое наше наступление не принесет им ничего хорошего.
Короче говоря, мне вариант с Волчанском кажется наиболее перспективным. Но из-за перечисленных мной причин его, скорее всего, не будет.
- А что мы увидим точно?
- Мы точно попытаемся приступить к охвату и штурму Славянско-Краматорской агломерации, которая простирается от Красного Лимана до Константиновки.
Штурмовать Славянск и Краматорск в лоб – это очень плохая идея. Скорее всего, российские войска попытаются есть эту агломерацию по кускам, как тортик. К нашей работе на этом направлении уже можно отнести наступление на Часов Яр и продвижение на западных окраинах Донецка. Это дает нам возможность выйти в тыл к этой агломерации, взять под артиллерийский огонь позиции ВСУ в Константиновке и попытаться откусить ее южную часть. Кроме того, нам не избежать новых боев за Красный Лиман, чтобы охватить эту агломерацию с севера. А также не избежать решения гуманитарной задачи – отодвинуть супостата от Горловки, которую ВСУ обстреливают с 2014 года.
Помимо этого, мы предпримем попытки сдвинуть линию фронта на Южном направлении. Нам придется брать Орехов и Гуляйполе – узлы коммуникации, если мы хотим что-то делать в Запорожской области. И наверняка будут новые попытки взять Угледар. Раньше мы пытались решить этот вопрос безыскусным ударом в лоб, а теперь пытаемся обойти его с севера в районе Марьинки.
От самой Мариьнки наступать тоже можно в разных направлениях. Самое очевидное – Курахово.
В общем, все перечисленные мной задачи тактические. У сторон сейчас нет возможности проводить стратегические операции с решительными целями. Мы не можем создать танковую армию, обкатать ее на полигоне и кинуть в глубокий рейд. Обе стороны пытаются возложить на противника побольше бремени войны, нанося удары по тылам и уничтожая живую силу поближе к фронту.
- Как ВСУ будут противостоять нашим планам?
- ВСУ сейчас далеко не в блестящем положении. Они часть бригад из механизированные переформировывают в пехотные. Во-первых, техники для них очень мало. Во-вторых, ставка на чудо-оружие оказалась бита. Но это не значит, что у киевского режима не осталось карт на руках.
У него еще остается три миллиона человек, которых теоретически можно взять за шкирку и поставить в строй. Я понимаю, что на Украине сейчас установился дырявый тоталитаризм, когда военком любит Роллс-Ройс. Но этих военкомов все равно ставят перед фактом, что им надо поймать на улице хоть какое-то количество "захистников". И держаться на фронте эта толпа может долго.
Да, это не механизированная бригада. Ее нельзя посадить на "Леопарды" и в конном строю кинуть на Токмак. Но сидеть в окопах и не позволять ВС РФ одним махом прорваться на десятки километров в глубину они могут. Более того, благодаря огромному количеству БПЛА эти люди могут вести эффективный артиллерийский огонь и выбивать наши штурмовые группы. Они небеззащитны.
Да, никуда не исчезла разница в плотности артиллерийского огня. Да, мы выпускаем по 5 снарядов на один их. Плюс у нас монополия на ударную авиацию. Даже если Украине пришлют F-16, то у нас вместо монополии будет тотальное превосходство в воздухе. Это не помешает нам закидывать врага ФАБами с УМПК.
Россия продолжит войну в духе Первой мировой, в надежде на то, что с Украиной будет то же самое, что с проигравшими империями.
Это будет или ремейк февраля 1917 года, когда армия, устав от такой войны, сама начнет уходить с поля боя, пристреливая офицеров по дороге. Или вариант Германии в ходе Стодневного наступления, когда у нее закончились резервы и материальные средства борьбы.
- Наверное, это будет вариант Германии.
- Да. В бунт запасных украинских частей я не очень верю, хотя это был бы идеальный вариант выигрыша войны. Для этого требуется слабость тыловых структур и спецслужб, но у Киева с этим все в порядке. Режим просто разоружит всех, кто попробует бунтовать, а потом отправит вычерпывать припятские болота ложками.
А вариант Стодневного наступления более чем реален. У противника уже тяжело с подготовленными кадрами и опытными солдатами. Это подтверждают личные дневники украинского оператора БПЛА в телеграме: "У нас была комнатка в располаге. Нас там было несколько человек. Мы увлекались тем-то и тем-то. А сейчас я в ней остался один". Боеспособность украинского батальона держится на нескольких живучих старичках, которых тяжело убить. Они армируют "мясо", которое им поставляют военкоматы.
Это уже плохо сказывается на будущем Украины в демографическом и экономическом аспекте. Украина получает накапливающийся ущерб. Дело не в том, что мы попали по Днепрогэс. Мы поражаем ту одну подстанцию, то другую. Инфраструктура физически изнашивается, потому что ей каждый раз приходится работать в нештатном режиме. Киеву с каждым разом становится сложнее маневрировать энергией. Из-за всего этого в стране уменьшаются возможности легальной работы.
Если мы помиримся завтра на текущей линии соприкосновения, людям на Украине дадут возможность уехать, и они сразу же оттуда ломанутся. Этот поток будет выше потока возвращающихся беженцев. Это "кинець". Но "кинець" этот наступит лет через десять. А воевать десятилетия никто не хочет.
Я уже говорил: Россия воюет для того, чтобы ей было хорошо, а не для того, чтобы было плохо Украине.
Однозначных победителей в войне на истощение не бывает в принципе – есть только однозначные проигравшие. Да, Украина проигрывает быстрее. Но не надо себя обманывать. Мы сейчас не находимся в ситуации, когда враги падут и мы будем вкушать плоды.
Более того, как только война закончится, перед нами встанет колоссальная задача по восстановлению новых территорий и по созданию условий для жизни тех, кто хочет туда вернуться. Я бывал в Северодонецке. Разрушения в местной промзоне, которая размером с сам город, впечатляют. Целыми там были только противопехотные мины.
- Зато Лисичанский НПЗ цел. Что-то запустим
- Да, что-то мы запустим. А остальное? О том, что мы будем строить на новых территориях, надо думать уже сейчас. Многие вещи придется строить уже с нуля. Многие города там вообще придут в запустение и станут городами-призраками. Например, я пока не понимаю, зачем надо возрождать Попасную в первоначальном виде. А мы пока даже не можем начать развитие Донецка и Луганска.
У "старой" России тоже проблем немало. У нас есть проблема с экономикой, которая перешла на военные заказы. У нас по-прежнему сотни тысяч мобилизованных, которых домой никто не отпускает. Бывшие заключенные – это отдельная тема для адаптации. Они вернутся домой с серьезными психическими переживаниями и утраченными профессиональными компетенциями.
Многие слышали про афганский и чеченский синдромы. Но в Афганистане и в Чечне у нас близко столько народу не воевало в моменте. А на Украине у нас прямо сейчас воюет 600 тысяч человек. Эти люди вернутся домой с посттравматическим синдромом. А жители "новых" регионов живут в нем постоянно. Это вызов просто исторических масштабов.
Мне бы очень хотелось, чтобы эти вопросы решались прямо сейчас. Я не хочу массовых историй, когда бывший заключенный кого-то убил, ему дали шанс, он поехал на фронт, вернулся домой, а потом снова кого-то убил. Жертве ты не скажешь: "Извините, так получилось". Причем надо эту адаптацию провести так, чтобы мы не относились к каждому бывшему заключенному-фронтовику как к потенциальному врагу народа.
Есть затертый штамп: "война изменила все". Но это чистая правда. Основные проблемы в России начнутся в тот момент, когда СВО закончится.
- Несколько возражений. Я не совсем согласен с вашим тезисом о том, что штурм Дзержинска, Угледара и Орехова – это тактические задачи. По меркам СВО эти задачи стратегические.
- По меркам СВО – безусловно.
Когда мы говорим о наступлении с решительными целями, мы имеем в виду поход на Харьков, Сумы и Чернигов. Сейчас ни один из областных центров Украины мы не контролируем. В этом смысле штурм Славянска/Краматорска – стратегическая задача. Но она такова, потому что мы урезали амбиции. Мы понимаем, что прямо сейчас российская армия не потянет штурм Харькова. Мы можем потянуть только Стодневное наступление, когда у врага все начнет сыпаться из рук.
Этого мы будем пытаться достичь в ближайшие месяцы.
Я знаю, что в тылу у России готовятся новые соединения. Но я понятия не имею, насколько они хорошо укомплектованы техникой и материальными ресурсами. Я понятия не имею, насколько они слажены. Это общее место, но его надо проговорить. А то слишком много у нас охранителей, которые говорят, что все у нас хорошо.
Да, армия адаптируется. Да, на стратегическом уровне у нас есть перевес, когда на каждый украинский дрон с двумя килограммами тротила прилетает толпа "шахидов", которые прикидываются "мирными горшками с геранью". Но на тактическом уровне такого перевеса нет. Пока невидно, чтобы он появился. Надеюсь, появится.
- Еще одно возражение. Вы уверенно говорите о том, что война закончится переговорами. Как быть с тем, что страны НАТО собираются лезть на Украину?
- Я считаю маловероятным сценарий, когда страны Запада будут участвовать в боевых действиях на уровне бригад. Давайте заглянем в западную военно-политическую мысль чуть дальше основных заголовков. Там черным по белому написано только одно: "Наша ключевая задача – не вступить в прямое противоборство с российской армией".
Да, если НАТО под клич "вставай, страна огромная" решится всей толпой нас запинать в неядерном конфликте, исход такого столкновения будет для ВС РФ весьма плачевным. Но такой конфликт должен включать армию США во всей ее силе и славе. Это не экспедиция в Ирак. Они должны быть готовы по-настоящему рубиться и меситься. Американцы за Украину такого делать точно не будут.
Европейские вооруженные силы – это уже другой разговор. Но пара немецких или французских бригад не спасут гиганта мысли. Понятно, что военная удача – тетка рыжая. Понятно, что они не дураки и не трусы. Но даже в обычной жизни ты умеешь хорошо делать только то, что ты делаешь каждый день. Российская и украинская армии два года воюют каждый день без перерыва. Европейцы так не воюют.
Это очень хорошо видно по тому, как натовские инструктора пытались обучать украинских солдат. Некоторые вещи стали поразительными для самих учителей. Мысль о том, что посадка может быть заминирована на хорошую глубину, их вообще не посещала. А с применением противником полутонной авиабомбы западные страны последний раз сталкивались только во время Второй мировой войны.
Я не хочу закидывать европейские войска шапками. Просто это огромный риск, на который страны Европы точно не пойдут.
Что может произойти в самом крайнем случае?
Если у ВС РФ будут резкие успехи на фронте, европейские контингенты могут встать стеной по Днепру, расставить флажки и сказать: "Ребята, мы не воюем, мы просто тут стоим". Я не знаю, будем ли мы их атаковать. Москва тоже не особенно хочет втягиваться в войну с Европой. Может, но не хочет.
Вариант, когда стороны стоят друг напротив друга, наставляют друг на друга стволы и начинают разговаривать – это вполне реальная история.
Так что война точно закончится переговорами. Вопрос в том, кто будет в них участвовать и в каком качестве. Войны никто не хочет.
Пока больше всех хочет воевать только Украина, потому что местные элиты все поставили на войну. Если завтра мы подпишем мирный договор и разойдемся по пещерам, вопросов к Зеленскому будет намного больше, чем к Путину.
Москва всегда может сказать: "Донбасс наш, Таврия наша, Крым точно наш". А Киев уже сто раз обещал пить кофе в Ялте. Если победы над Россией не будет, это будет огромный рассинхрон между ожиданиями и реальностями. Россия же предлагала им заключить более мягкий договор в начале СВО, но потом приехал лохматый Борис Джонсон, который предложил вам воевать дальше. Зачем вы тогда воевали, если ценой большой кровью вам достался гораздо меньший результат?
Короче говоря, украинская элита будет воевать до того момента, пока ангелы божьи не высадятся возле Верховной Рады, не высадят прикладами дверь в зал заседания и не скажут: "караул устал".
- Как тогда будет решаться глобальная цель СВО, чтобы НАТО отодвинул свою военную инфраструктуру от российских границ?
- Угроза НАТО теперь навсегда.
Победа России была бы в том случае, если бы мы могли решать вопрос о будущем Европы. Но мы лишь решаем вопрос о будущем Украины. Пока в вопросе Украины у нас ничья с некоторыми приобретениями. А плохие отношения с Западом теперь навсегда. Чтобы их восстановить, нужна или новая глобальная угроза, или радикальная смена элит на Западе.
Другое дело, что мир стал по-настоящему многополярен. Сейчас крайне трудно кого-то взять и задушить санкциями. К тому же совокупный экономический и политический вес западных стран будет постепенно сокращаться. Дело даже не в том, что США или Европа развалятся. Просто будут расти страны, которые раньше относились к периферии. Кто-то мог подумать лет 20 назад, что Китай и Индия так рванут вверх? А сейчас это уже реальность.
Да, Россия сейчас в изоляции от Запада. Но где-то это обходимо, а где-то это заменяемо. Жизнь России в ближайшие десятилетия не будет простой. Но никакой это не приговор. Те же Иран и Северная Корея годами живут под санкциями. А у нас, по сравнению с этими странами, набор карт на руках неплохой. И нам надо будет заняться решением внутренних проблем.
Жить будет тяжело, но интересно.