Два бойца, два разведчика, Михалыч и Кот, а попросту Лёша и Саша, — это два друга, которых война сделала одной боевой единицей. О том, как складывается такая дружба, почему мы не выжигаем города и деревни Украины и кем нас считают местные жители, разведчик с позывным Кот рассказал изданию Украина.ру.
— Саша, в моем представлении разведчик — это такой сильный, крупный мужчина, типа Монтаны... А вы, не обижайтесь только, невысокий, худенький, вернее, субтильный.
— А в маленького попасть труднее.
— Как же вы стали разведчиком?
— Учился в университете в Омске, закончил специалитет — 5 лет, по образованию я таможенник. После окончания университета мне предлагали остаться там работать, потому что я хорошо учился, у меня красный диплом. Преддипломную практику я проходил в Омской таможне, полгода там работал. И вот эти бумажки, сидячая работа — это совсем не мое. Интересно было, конечно, я в этом разбираюсь, но почувствовал что-то не то. Были родственники, которые служат на Севере. И сказали: «Если хочешь — без проблем». Я сказал, что хочу, приехал и начал служить.
— В каком году окончили университет?
— В 2018-м.
— Сколько вам сейчас лет?
— 28.
— Сколько вы уже в армии?
— Шестой год. На тот момент, когда я пошел в армию, я уже был женат, планировали строить семью, завести детей, понимал, что нужно туда, где будет больше возможностей для развития. Ну и к армии меня всегда тянуло.
— До этого в армии не служили?
— Нет, я военную кафедру закончил.
— Звание у вас какое?
— Сержант.
— Военная кафедра не предоставляет возможность получить лейтенанта?
— Предоставляет. Университет у нас технический, но специальность у меня гуманитарная. Если бы я учился на технической специальности, то был бы офицером, а так сержант.
— Можно сказать так грубо, что вы пошли после университета в армию, потому что здесь можно на контракте нормальные деньги заработать?
— И деньги, и рост, и в принципе мне это интересно. Даже больше интересно, потому что деньги можно и на гражданке зарабатывать при большом желании, руки же есть. Больше все-таки интерес, тяга.
— А когда поступали, почему выбрали такую специальность?
— Было интересно тоже. Да до сих пор интересно. Но это такая работа, многосторонняя очень. Ты связываешься и с внешнеэкономической деятельностью, и на тех же постах какие-то технические средства. Вот даже элементарно выезжаем иногда в Россию, проезжаем таможенные посты, где граница раньше была, там стоят комплексы, мы с нашим командиром Пегасом ехали, я рассказываю: «Вот, это комплексы, я про них знаю, они это, то могут». Вот знания остались, но тяга, внутреннее ощущение, что я здесь, в армии, буду полезнее.
— Как в разведку попали?
— Сразу. Выбор есть всегда, но мне предложили, сказали, если я хочу, смогу, то буду служить в разведке. Я сказал: «Да, я буду служить в разведке».
— Какая у вас специальность?
— Я старший механик.
— То есть вы обеспечиваете техническое состояние транспорта?
— И техническое состояние, и управлять могу. Много чего. Мы настолько привыкли к транспорту и технике, что любую задачу можем выполнить.
— Вот эта история с подшипником меня поразила. Думал, будем до утра сидеть. Это говорит и о характере Леши (позывной Михалыч), и о вашем.
— Если честно, знакомы мы были все в батальоне, а вот именно сдружились мы летом 2022 года. Именно начали плотно общаться, участвовали в парадах на 9 Мая — и до войны, и когда СВО началась. И вот мы настолько сильно сдружились с Михалычем, не разлей вода. Приехали на СВО, начали вместе работать, мы технически подвязаны, и найти что-то труда не составляет. Тебе нужно съездить туда, что-то взять — езжай. Мы столько всего на самом деле притащили. Ездили на передок, забирали какие-то сгоревшие, подбитые машины, еще что-то, снимали прямо там ночью, потому что нужно восстановить машину для выполнения задачи, а нет запчастей. И мы едем ночью в броне, ползаем с ключами, снимаем, находим, привозим.
— Но ведь проще попросить запчасти, купить. А вы стараетесь все сами найти, сделать. Почему?
— Это наша работа. Честно, у меня даже нет какого-то четкого ответа. Просто мы с Михалычем такие. Готовы сделать все, что в наших силах, что умеем, чтобы, во-первых, ребята выполнили задачу, и во-вторых, чтобы они могли спокойно вернуться обратно.
— Вы таким всегда были или армия сделала?
— Нет, я таким всегда был. И Леша, мне кажется, тоже. Я вообще считаю, что люди не сильно меняются в течение жизни.
— А в вас произошли какие-то изменения в связи с участием в военных действиях?
— Ну если только то, что ты начинаешь больше ценить то, что тебя окружает, какие-то мелочи — улыбки людей, которые с чистым сердцем, с чистой душой общаются с тобой, здоровье, близкие. У меня есть сын Тимофей, ему 3 года, жена — вот они живы, здоровы, у них все хорошо, и это самое главное. Очень ценю встречи с близкими. Все это мелочи, но очень важно в жизни.
— То есть это вы осознали, когда началась война?
— Ну это еще больше проснулось. У меня и так ценности такие, что семья на первом месте, важно, чтобы они были здоровы, сыты, под крышей над головой. А здесь понимаешь, что ты был прав, я в этом еще больше убедился.
— Вы в армию шли в основном для того, чтобы хорошо зарабатывать и обеспечивать семью?
— Один из пунктов — да.
— А сейчас вам платят, наверное, значительно больше, чем до войны?
— Ну да.
— Сейчас для вас деньги такое же значение имеют?
— Абсолютно нет. Уже давно.
— А что сейчас для вас имеет значение?
— Для меня главное, чтобы, во-первых, товарищи мои вернулись все живые, чтобы быстрее победили, ну и, естественно, чтобы мирные граждане, которые находятся в приграничных районах и тоже страдают, как можно больше их жизней сберечь. Самое главное — жизнь, это самое ценное, самое дорогое. Никакие деньги не сравнятся с жизнью.
— Вы общались с местным населением где-нибудь в тех местах, где были?
— Не везде. На многих направлениях были люди, которые нам очень сильно помогали. На Харьковском направлении была женщина по соседству, которой мы помогали продуктами, а она нам пирожки пекла. Ну, приятно было. Хорошая женщина. Еще мужчина был там же, он жил с женой и дочкой в частном доме. У него был гараж, и он без проблем помогал в своем гараже нам что-то сделать, предоставлял нам его: «Парни, когда я на работе, вот, пожалуйста, делайте, что считаете нужным».
— Вы были для них оккупанты или освободители?
— Нет, мы были для них освободители, потому что тот же мужчина рассказывал, что были периоды, когда идеализация нацизма у них происходила. Прямо их идеологией этой пытались пропитать. Ненавистью к русским, к нашей общей истории. И не только. Рассказывал, что и к женщинам приставали нацисты, и украсть что-то могли. То есть это был бардак.
— То есть к вам, как к русским людям, они относились как к более близким?
— Намного. Мы были для них прямо свои.
— У вас позывной — «Кот». С чем это связано?
— Да просто товарищ один так сказал и как-то закрепилось. Просто как-то из ниоткуда.
— Самому вам приходилось принимать участие в боевых действиях?
– В основном это или эвакуация, или подвозка боеприпасов, либо группы заводили с командиром на машинах. Я приезжал практически к зоне соприкосновения, где бои идут, везде кассеты летят, минометы. И вот нужно было завезти туда людей и уехать оттуда.
— А что запомнилось за эти почти два года?
— Если из последнего, то мы ехали с командиром, вот дорога идет, спереди поселок, он наполовину контролируется ВСУ, а наполовину — нашими. Мы, получается, залетели без света, высадили людей, а когда разворачивались, у нас спустило колесо. Мы кое-как выехали чуть в сторонку, лежали, он мне подсвечивал фонариком от телефона, а я колесо менял. Рядом кассеты летят, еще что-то, а ехать-то надо.
— Скажите, на прифронтовых дорогах опасно ездить?
— Да везде опасно ездить, даже в гражданской жизни сколько аварий происходит.
— Я просто ездил в разных местах и обратил внимание, что очень большое количество битой техники.
— Очень большое. Поначалу, когда я только приехал осенью 2022 года, было некомфортно, опасения. А со временем привыкаешь, что ли. И страха нет. Ездим в серое время суток (либо ранним утром либо поздним вечером) или ночью. Но были ситуации, когда надо было ехать днем. Вот машину недавно коптером-камикадзе подбили, благо парни все живые остались, немного посекло, но все живы, слава богу. За ними приехал медик, его машину тоже подорвали, тоже FPV воткнулся (беспилотник. — Ред). И вот мы с Лешкой (позывной «Михалыч») вдвоем днем поехали их доставать. Заскакиваем, цепляем машину и очень-очень быстро уезжаем оттуда.
— Вы здесь на войне уже многое повидали. Что такое мужская воинская дружба?
— Наверное, это когда, несмотря ни на что, несмотря ни на какие внешние факторы, ты продолжаешь поддерживать человека, находиться с ним, помогать ему во всем. Здесь дружба совсем по-другому раскрывается. У меня есть друзья с гражданки, которые даже в армии не служили. Но именно здесь обстоятельства, в которых ты оказываешься вместе с человеком, выживаешь с ним, это настолько сильно сплачивает, что это уже, наверное, больше, чем дружба.
— Что такое война для вас?
— Война — это страшная вещь, на самом деле. Это много человеческих жертв. Я вот читал высказывание, которое мне особенно запомнилось. Что любая война заканчивается переговорами. Так зачем же нам применять вот эту не цивилизованную составную часть этой формулы, то есть войну применять, если можно сразу перейти к переговорам? Война — это ничего хорошего. Хотя в то же время я понимаю, что одновременно это двигатель прогресса.
— Что вы думаете о будущем?
— Я думаю, все будет прекрасно, потому что добро всегда побеждает зло. Тем более я бы не сказал, что у нас война. Во всяком случае, не такая, как на Ближнем Востоке. Нужно посмотреть, как тот же Израиль бомбил сектор Газа, сколько там погибших мирных жителей было, какими тактиками действуют там, и сравнить с тем, какие тактики применяем мы. Это совершенно разное.
— А какая тактика у нас?
— У нас все нацелено на уничтожение военной промышленности, инфраструктуры. У нас нет такого, что мы ровняем села с землей, уничтожаем города с гражданским населением, убиваем беспорядочно всех. Это нам категорически запрещено. Я считаю, если бы мы начали действовать именно так — применяя тактику выжженного поля, то все бы давно закончилось. Но мы так не делаем. Поэтому у нас не война, а спецоперация.
— Как ваша семья относится к тому, что вы здесь находитесь?
— Они меня очень сильно поддерживают. И за это им огромное спасибо. И гордятся, потому что здесь мы защищаем Родину.
— Какие награды у вас есть?
— У меня есть медаль «За отвагу», Георгиевский крест IV степени и «За воинскую доблесть» II степени.
— После победы какие у вас планы?
— Служить.