Если это произойдет, то украинская кампания может считаться законченной. Если только противник не попытается проводить оборону по образцу Германии 1945 года с городами-крепостями, считает военный эксперт, президент фонда «Основание» Алексей Анпилогов.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
Прошедшие новогодние праздники запомнились для нас дистанционной войной между ВС РФ и ВСУ. 29 декабря 2023 года российские войска провели массированную ракетную атаку по всей украинской территории. Противник на это ответил ударом по центру Белгорода из РСЗО «Ольха» и «Вампир».
Потом российская ПВО справилась с массированной ракетной атакой на Крым, а потом наши войска стали наносить на Украине удары, которые стали носить рутинный характер и больше не вызывали ажиотажа в СМИ.
— Алексей, как вы оцениваете произошедшее?
— Наши удары были эффективными. После публикации массы подтверждающих видеоматериалов спикер ВВС Украины Игнат вынужден был признать, что их ПВО смогла сбить лишь половину наших ударных средств, которые мы запустили во время волны 4 января. Похожая ситуация была и 2 января, и 29 декабря.
Сразу отмечу, что основными нашими целями были не объекты украинской ПВО. Оно и так действует на голодном пайке, а западные поставки не могут перекрыть объем ударных средств наших ВКС. Дело не в том, что мы перегрузили их систему ПВО, когда у противника в данном конкретном случае не хватало ракет. У них просто не хватает боеприпасов. Эта проблема приобрела системный характер.
Это означает, что Украина не может найти ракеты к старым советским комплексам, а западных возможностей производить ракеты к своим комплексам недостаточны, чтобы перехватить все наши ударные цели.
— Они сейчас пытаются переделать натовские комплексы ПВО под советские ракеты.
— Этот процесс инженерного творчества идет с обеих сторон. Советские комплексы под натовские ракеты тоже переделываются. Поступали сведения, что комплексы «Бук» (пусковых установок к ним еще много) будут переделываться под ракеты от IRIS-T и NASAMS. Но это все равно не поможет Украине сбить то, что мы по ней запускаем.
В среднем за сутки для таких атак мы используем от 70 до 150 крылатых ракет, квазибаллистических ракет («Искандер» или «Кинжал») и дронов-камикадзе («Герань» или «Италмас»). А годовое производство ракет Patriot последней модификации (только ими можно попробовать сбить квазибалистические ракеты) составляет лишь 250 боеприпасов в США и 100 в Японии.
Грубо говоря, вот вам 350 ракет в год и крутитесь как хотите. А «как хотите» — это одна ракета в сутки.
Возникает вопрос, сколько еще продержится Украина, если каждый несбитый «Кинжал» — это пораженный объект в ее стратегическом тылу?
Поэтому сами украинцы весьма скептически смотрят на разговоры Запада о том, чтобы они развернули военное производство на своей территории. Учитывая, что в одну из таких атак мы уничтожили весь персонал КБ завода «Луч» в Киеве.
Это предприятие занимается производством украинского ракетного вооружения. А это штучные специалисты. Их нельзя клонировать или вырастить в горшке. Эти люди погибли ни за что. Потому что Украина даже не обеспокоилась тем, чтобы обезопасить это предприятие.
Кстати, сейчас на Украине разгоняется зрада, что все эти военные компании в рамках борьбы с коррупцией были размещены на государственном портале ProZorro (прозрачно, открыто). Там были видны все закупки.
Было понятно, что КБ «Луч» занимается производством той же «Ольхи», которой били по Белгороду. Там были размещены чуть ли не GPS-координаты каждого участка, который используется этими предприятиями. Наша агентурная разведка проверила эти данные, а ВКС нанесли удар.
Самое интересное, что удар был нанесен именно днем. Мы сознательно били по военным целям в рабочее время, чтобы поразить не только пустое здание, но и персонал, проектировавший ракеты, которыми ВСУ стреляли по Белгороду. Это наша законная цель. Таков закон войны.
— Последние прилеты, которые невозможно было скрыть, также пришлись по вашему родному региону (Днепропетровск и Кривой Рог). Что нам там удалось накрыть?
— В Днепропетровске мы снова ударили по «Южмашу» — сердцу украинской ракетной промышленности. Там производятся «Нептуны» (ими был поражен флагман Черноморского флота крейсер «Москва») и «Гром-2» (ухудшенная копия «Искандера», которой несколько раз били по Крыму).
Также в Днепропетровске расположена тыловая санитарная база для всей группировки ВСУ, которая сейчас воюет на Запорожском фронте. У меня есть контакты в тамошней медицинской сфере. Люди говорят, что все больницы перегружены.
Поэтому когда киевский режим говорит, что мы там якобы ударили по роддому, то я могу сказать, что не было заявлено ни одной жертвы среди гражданского населения. Роддом не был пустым. Просто там давно находились военнослужащие на реабилитации. Это был удар по законной военной цели.
Теперь насчет Кривого Рога. Мы его знаем как город металлургов и родной город Зеленского. В последние несколько лет масса его друзей фактически выкупили цеха и развернули там военное производство. Даже логотип на футболку Зеленского с надписью Ukraine наносили в Кривом Роге.
И когда киевский режим жалуется, что мы ударили по якобы гражданской швейной фабрике, то надо учитывать, что эта фабрика обшивает новую волну мобилизации. Именно там создаются 50 тысяч комплектов форм для женщин-военнослужащих.
Так что Кривой Рог оккупировала региональная банда из «95 квартала», которая сидит на этих военных заказах. И с ней надо бороться.
— Вы сказали, что на Украине из-за наших ракетных ударов будет невозможно развернуть сложное военное производство. Но у противника хватит сил произвести массу кустарных FPV-дронов, которые доставляют нашим бойцам много проблем.
— Да, Украина заявляет, что они хотели бы произвести в 2024 году миллион беспилотников. Они не сказали, идет ли речь об FPV-дронах или дронах вообще. Но они могут произвести простейшие дроны без систем стабилизации и компьютерного зрения.
Я не знаю, смогут ли они произвести именно миллион дронов. У них нет собственного производства комплектующих. Все приходится покупать у китайских производителей, а Пекин крайне неохотно идет на такое сотрудничество, поскольку не хочет подпитывать киевский режим из-за скандала с «Мотор-Сичью» и украденными китайскими деньгами на модернизацию украинского сельского хозяйства. Но что-то произвести они могут.
Сейчас противник по всей линии фронта уже применяет в день несколько тысяч дронов. Да, мы их применяем в два раза больше. Но если ВСУ применяют тысячу дронов за сутки, то минимум 300–400 тысяч они добыть смогут за счет серых схем по закупке западных комплектующих и их производству в каждом гараже.
Это простое устройство. Но на линии боевого соприкосновения оно предельно смертельно.
— Хватит ли у нас средств РЭБ, чтобы отбиться от них?
— Хватит. Мы действительно впереди многих армий мира в сфере радиоэлектронной борьбы. Я общался со специалистами, которые работают на линии соприкосновения. Они говорят, что когда РЭБ включается, то небо для дронов закрывается. Но не только для украинских, но и для российских. Поэтому РЭБ включается только в случае массированного из применения со стороны противника.
Да, у нас есть продиводроновые ружья. Но в основном разведывательные беспилотники из-за них не падают. Они зависают в воздухе, пока у них батарейка не закончится. ВСУ разгадали эту нашу тактику, поэтому стали минировать дроны.
Иногда мы в эту ловушку попадаем. Но если раньше, когда у нас не хватало своих БПЛА, мы старались забрать себе вражеские дроны и перепрошить их, то сейчас мы их просто расстреливаем.
— Мы обсудили борьбу с украинской ПВО в дальнем тылу. А когда мы сможем подавить вражеские ПЗРК на фронте, чтобы чаще применять ФАБы?
— Да, угроза ПЗРК никуда не делась.
ВСУ засекают наш штурмовик еще вдалеке от линии боевого соприкосновения. Они понимают маршрут, по которому он последует, поэтому посылают туда ракету с радиолокационной системой наведения в этот квадрат, которая ищет наш штурмовик или бомбардировщик. Поэтому иногда у противника получается устроить засады на наши самолеты.
Это война, потери есть у обеих сторон. Но наша авиация несет в разы меньшие потери от огня ПВО.
Теперь насчет планирующих авиабомб. Наши самолеты стараются делать такие пуски вдали от линии боевого соприкосновения. И есть еще один важный нюанс. Максимум, что вы можете уничтожить на самой линии соприкосновения, так это взводный командный пункт (20 человек). А в глубине позиций может быть более лакомая цель для ФАБа. Так что из пушки по воробьям никто не бьет.
Надо бить в оперативный тыл, чтобы достать артиллерийскую систему, склад боеприпасов, ротный опорный пункт или батальонный командный пункт.
Чем дальше в тыл, тем толще цели, которые можно поразить таким серьезным оружием. Не надо с тем же самым риском пытаться уничтожить окоп, в котором сидят два пехотинца.
— А по окопам с двумя пехотинцами чем лучше всего работать?
— Есть АГС, которые накрывают целую площадь. Есть артиллерия. Для каждой цели есть свои средства поражения. Да, бывали случаи, когда мы ФАБами по окопам били. Но прилет по центру связи для нас гораздо выгоднее. Человеку в окопе выжить проще, чем радарной установке.
— Принесла ли нам за новогодние праздники ощутимые результаты тактика раздергивания резервов противника по разным направлениям?
— Принесла.
Все же видели нашумевшее интервью с серьезным украинским военным. У него спрашивают: «Мы выигрываем?» Он говорит: «Нет, мы везде проигрываем. Мы только стараемся выжить, а не победить». Такие мысли просачиваются даже в официальную украинскую пропаганду.
Да, у нас пока нет стокилометровых прорывов к Днепру и окружения Харькова. Но локальные успехи набирают все большую критическую массу. Это говорит о том, что даже вести оборону ВСУ крайне затруднительно.
В 1918 году у Германии тоже была ситуация, когда немецкие генералы сказали кайзеру, что они могут держать фронт полгода, но в этом случае вся их армия погибнет. На Украине тоже говорят, что вы можете загнать людей в окопы и не построить 5-метровые бункеры. Но в этом случае им будет лишь труднее откапывать пехотинцев, которых в этих бункерах засыплет.
Кстати, если посмотреть на план развертывания Украины, то в оборону они не верят. Они снова пытаются создать 15 механизированных бригад, которые уже ничего не смогли сделать на Запорожье. Следовательно, противник снова хочет наступать. Но Запад явно не дадут им соответствующего объема техники.
Если в 2023 году США элитной 25-й аэромобильной бригаде вместо 300 «Страйкеров» выдали 100, то сейчас им тем более столько не дадут.
Вряд ли американцы расщедрятся и на батальон «Абрамсов» после фиаско с «Челленджерами» и «Леопардами». Он где-то ездит в тылу. Их можно будет использовать только в качестве САУ с закрытых позиций.
Короче говоря, если ВСУ снова перейдут в наступление, то у этого наступления будет еще более разгромный результат. А если сядут в оборону, то это Германия образца 1918 года. Они продержатся еще полгода, потеряв еще 500 тысяч человек.
— Если говорить о Германии 1918 года, то началом конца стало продвижение Антанты на 20 километров, в ходе которого они взяли в плен более 10 тысяч человек. Сейчас будет точно так же?
— Да.
Мы не провидцы. У нас нет машины времени, чтобы слетать и посмотреть. Но где-то локально у ВСУ рухнет фронт. Последует окружение или глубокий прорыв, который приведет к их дезорганизации тыла. А сдача в плен будет исчисляться батальонами или бригадами.
Если это произойдет, то украинская кампания может считаться законченным. Если только противник не попытается проводить оборону по образцу Германии 1945 года с городами-крепостями.
— У них пошли разговоры, что надо уже сейчас обучать 300 тысяч человек, чтобы удержать Днепропетровск.
— Мне безумно страшно за свой родной город. Я не хочу, чтобы он превратился в поле боя без шансов на победу. Если это произойдет, это будет преступление киевского режима перед собственным народом.
— Мы можем этого избежать?
— Можем. Если ВСУ будут разбиты в полевых условиях и если среди украинских генералов найдутся честные офицеры, которые нашлись у кайзера в 1918 году.