28 октября 1913 года в Киеве судом присяжных был оправдан Менахем Мендель Бейлис, обвинявшийся в убийстве 12-летнего ученика Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского, погибшего 12 марта 1911 года на окраине Киева.
Андрей Ющинский рос в неблагополучной семье: был внебрачным ребенком, отца призвали на военную службу, мать-торговка и отчим-мастеровой его воспитанием не занимались. Тётка, сестра матери Наталия Ющинская сдала его в приют, а затем — в учительскую семинарию.
Как отмечалось в материалах суда, он "был скрытен, ни с кем не сходился, держался особняком". Мальчик не боялся темноты и постоянно ходил по ночам, за что получил прозвище Домовой.
Андрюша прилежно учился и выражал желание стать священником. В 1910 году он поступил в Киево-Софийское духовное училище при Софийском соборе ("форма нравилась, положение нравилось" — так объяснял выбор профессии его репетитор, псаломщик церкви св. Феодора дьякон Дмитрий Мочуговский, занимавшийся с мальчиком около девяти месяцев). Однажды, уйдя в училище, Андрюша исчез.
20 марта в одной из небольших пещер на Лукьяновке игравшими там мальчишками было обнаружено его тело с 47-ю колотыми ранами, которые были нанесены "швайкой" (большим шилом). Экспертами было установлено, что пещера не является местом убийства. Тело было найдено в сидячем положении, со связанными руками, в одном белье и единственном чулке. Рядом находились его куртка, кушак, фуражка и тетради, сложенные в трубочку и засунутые в углубление в стене.
В первые же дни после обнаружения трупа родственникам убитого, а также прокурору окружного суда, начальнику сыскного отделения и другим должностным лицам стали приходить анонимные письма, в которых утверждалось, что Андрей был ритуально убит евреями, чтобы получить христианскую кровь для изготовления мацы.
Во время похорон мальчика распространялись изготовленные на гектографе прокламации со следующим текстом: "Православные христиане! Мальчик замучен жидами, поэтому бейте жидов, изгоняйте их, не прощайте пролития православной крови!"
Одновременно черносотенная пресса сначала в Киеве, а потом и в столицах начала активно муссировать тему "ритуального убийства". Указывали они особо, что мальчик был умучен в субботу незадолго до праздника Песах (еврейской Пасхи).
Первоначальная версия следствия — сугубо уголовная. Исходно предполагалось, что отец мальчика, разошедшийся с его матерью, оставил на имя Андрея значительную сумму, и соответственно подозрение пало на мать мальчика, его отчима Луку Приходько и других родственников. Однако вскоре выяснилось, что улики против родственников убитого были сознательно сфабрикованы, а признания отчима и дяди были выбиты силой.
С самого начала расследования на его ходе стало заметно дилетантское вмешательство прессы, причём не только правой, но и демократически-либеральной. Так, версию о причастности родных Ющинского высказал журналист либеральной "Киевской мысли" Семён Барщевский. Когда эта версия отпала, эта же газета пыталась обвинить в убийстве цыган, стоявших табором неподалеку от места преступления.
Упоминание о "ритуальной" версии в деле появляется впервые только в показаниях Веры Чеберяк. Это была хозяйка воровского притона, с сыном которой дружил убитый. Вот к её окружению многое сходилось, но "общественное мнение" сформировалось и наработки следствия по этой версии были уничтожены.
17 апреля на могиле Ющинского члены Союза русского народа провели панихиду и установили крест; на этот же день они назначили погром, но после обсуждения вопроса с полицмейстером перенесли его на осень.
Тогда же лидер молодёжной организации "Двуглавый орёл", студент Владимир Голубев обратился к губернатору А.Ф. Гирсу с требованием немедленно выселить из Киева до трёх тысяч евреев по указаниям "патриотических" организаций, а получив отказ, явился к первому викарию митрополита киевского, епископу Павлу, с текстом "челобитной" на высочайшее имя, в которой СРН "всеподданнейше ходатайствовал о выселении из Киева всех евреев, ибо они занимаются исключительно безнравственно-преступными деяниями, не останавливаясь даже перед пролитием крови христианской для своих религиозных надобностей, что и доказывается совершением ими ритуального убийства Андрея Ющинского".
Епископ заявил, что ритуальный характер убийства не доказан, и в мягкой форме посоветовал оставить идею с петицией.
На следующий день министр юстиции Иван Щегловитов обратился к министру внутренних дел и председателю Совета Министров Петру Столыпину с просьбой обратить на дело Ющинского особое внимание и составил телеграмму в Киев, возложив наблюдение за делом на прокурора Киевской судебной палаты Георгия Чаплинского. Это был поляк, перешедший в православие, который по отзывам сотрудника, "в своих беседах поражал своим крайним юдофобством".
Виновным был назначен еврей, сын хасида, Менахем Мендель Товиевич Бейлис. Он не соблюдал никаких обрядов, работал по субботам, честно отдал воинский долг царю и Отечеству и даже дружил с местным приходским священником. Работал он приказчиком на заводе Зайцева, был женат и нажил в законном браке пятерых детей. Более того, во время октябрьского погрома 1905 года к нему пришли местные члены CРН с уверением, что ему бояться нечего.
По выражению прокурора Брандорфа, "первым изобрёл виновность Бейлиса" тот же "юный активист" Голубев, который обратил внимание на то, что завод Зайцева и место преступления находились неподалёку.
Тщетно Брандорф убеждал Чаплинского в невозможности преследования Бейлиса на основании столь сомнительных "улик", но Чаплинский возразил ему, что "не может допустить, чтобы по еврейскому делу была привлечена в качестве обвиняемой православная женщина". В общем, Бейлис был арестован и, как многие чуть более ста лет спустя, провёл в ожидании суда более двух лет в предварительном заключении в Лукьяновской тюрьме.
Там были все знакомые до боли детали: и специально подготовленные свидетели, и подсаженный в камеру полицейский агент Иван Козаченко, и развал якобы надежных показаний. И был первый суд, который так и не пришёл к решению.
В Киеве и за его пределами в те годы жило достаточно людей, которые не боялись ни прокурора Чаплинского, ни студента Голубева. И они открыто стали высказывать недовольство действиями антисемитов.
Пока Бейлис сидел в СИЗО, его дело получило мощнейшую огласку.
18 октября, 08:01История
Владимир Жаботинский: самый знаменитый украинский сионистНаблюдая за тем, как современный Израиль отстаивает, расширяет и обустраивает жизненное пространство для евреев, поражаясь жесткости и ужасаясь жестокости, стоит вспомнить человека, заложившего идеологическую базу этих методов. Как это нередко бывает, этим идеологом стал представитель творческой интеллигенции - поэт, журналист, переводчик... Уже 30 ноября 1911 года был опубликован протест, озаглавленный "К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев)", составленный Владимиром Короленко и подписанный 82 знаменитыми писателями, учёными и общественными деятелями, среди которых Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Александр Блок, Максим Горький, Фёдор Сологуб, Леонид Андреев, Вячеслав Иванов. В этом воззвании напоминалось, что изначально "кровавый навет" возводился на первых христиан, и, в частности, упоминалось, что греческий патриарх Григорий назвал легенду об употреблении евреями христианской крови "внушающим отвращение предрассудком нетвёрдых в вере людей".
За пределами России оправдания обвиняемого требовали такие крупные политики, как Артур Бальфур и Остин Чемберлен.
Ведением дела Бейлиса возмутились даже политики из правого лагеря. Редактор газеты "Киевлянин" Дмитрий Пихно 30 мая 1912 года под заголовком "Вы сами приносите человеческие жертвы!" опубликовал в газете разоблачения отстраненного от дела следователя Красовского, тотчас ставшие предметом обсуждения в Думе. Его пасынок и наследник Василий Шульгинс первого же дня суда начал публикацию в "Киевлянине" серии статей с резкой критикой обвинения.
"Не надо быть юристом, надо быть просто здравомыслящим человеком, чтобы понять, что обвинение против Бейлиса есть лепет, который любой защитник разобьёт шутя. И невольно становится обидно за киевскую прокуратуру и за всю русскую юстицию, которая решилась выступить на суд всего мира с таким убогим багажом".
23 сентября 1913 года открылся суд. Председатель Киевского окружного суда Николай Грабор отказался вести дело и был заменён специально переведённым из Умани Фёдором Болдыревым.
Среди сотрудников киевской прокуратуры не нашлось желающих выступать в суде в роли государственного обвинителя, поэтому министр Щегловитов был вынужден отправить в Киев товарища прокурора Петербургской судебной палаты Оскара Виппера, брата знаменитого историка. Также обвинение представляли два поверенных гражданской истицы — матери Ющинского: член фракции правых в 4-й Государственной думе Георгий Замысловский и известный адвокат Алексей Шмаков.
3 мая, 09:11История
Голда Меир: киевлянка, ставшая "Матерью Израиля" На одном из модерновых домов на задах киевской Бессарабки (улица Бассейная) в 2020 году появилась солидная бронзовая доска, а в 2022 улица Краснодарская получила имя знаменитой киевлянки Голды Меир. Как на грех последняя операция была проведена в рамках "деколонизации" – "знай, чужинец, тут хозяин – …", ну, вы таки поняли...Бейлиса защищали киевский адвокат Дмитрий Григорович-Барский, а также цвет столичной адвокатуры: Александр Зарудный, Николай Карабчевский, Василий Маклаков и Оскар Грузенберг. В числе доверенных лиц подсудимого в суде участвовал также отец писателя Владимир Набоков, присутствовавший как корреспондент газеты "Речь".
Адвокаты разбили все доводы обвинения, но это никак не могло заставить прокурорских его изменить.
Однако, коллегия присяжных, выслушав доводы всех сторон, признала 28 октября 1913 года Бейлиса невиновным.
P.S.: Голубев был убит на фронте год спустя. Чаплинский после Февральской революции был арестован, но отпущен под залог, и дальнейшая его судьба неизвестна. После Октябрьского переворота и Чеберяк, и Щегловитов были расстреляны, Виппер умер в заключении. Бейлис эмигрировал, как и его защитники. Могила Ющинского на Лукьяновском кладбище в Киеве до сих пор служит местом поклонения у сторонников версии "ритуального убийства".