Он предвосхитил Белоруссию. "Весь труд и бремя взял на себя в отчаянной борьбе…"

Так обычно и бывает у лузеров. В российском городе Калининграде, который поляки, испытывая указанные выше чувства, недавно в режиме самоудовлетворения и политико-словесного рукоблудия для себя нарекли Крулевец, торжественно открыли памятник графу Михаилу Муравьеву, который при жизни неофициально получил приставку "Виленский". Точнее – восстановили такой, какой с 1898 до 1915 года стоял в Вильнюсе (тогда Вильна, позже Вильно) и был снесен с началом Первой мировой войны немцами по просьбе поляков, которые шли за ними в охвостье и брызгали на облизываемые немецкие сапоги собственным желанием реванша.

Случилось это через шесть дней после дня рождения графа (родился он 12 октября 1796 года), но, слава Богу, хоть так Россия сегодняшняя определилась с памятью об одном из своих былых деятелей гигантского масштаба. Инициатором установки памятника стал нынешний губернатор Калининградской области Антон Алиханов, молодой, деятельный амбициозный и, как видим, пророссийский.

Да-да, последний эпитет -- очень важный в наше время, когда максимально обострились противоречия между Россией и ее еще недавно "западными партнерами", которые объявили ей войну в Украине. На уничтожение, между прочим. Однако в российской правящей так называемой элите огромное количество людей на всех уровнях власти, которые с тоской и ностальгией смотрят в прошлое, когда можно легко и с удовольствием пластаться перед Западам, как бы "перенимая общечеловеческие ценности" и пряча в западных же банках "кровно нажитое" и стыренное в России.

Российский публицист Егор Холмогоров в РИА Новости о графе Муравьеве в честь открытия памятника ему написал: "Возвращение памяти о Муравьеве, появление научных исследований и памятников, а в будущем наверняка и улиц — это признак восстановления нашего интеллектуального суверенитета. Способности смотреть на героев нашей истории сквозь призму отечественных интересов, не завися от чуждой и враждебной оптики. …Фигура Михаила Николаевича Муравьева навсегда останется в исторической памяти России как пример государственного деятеля, сочетавшего твердые убеждения защитника русской цивилизации и решительность в реализации этих убеждений в практической политике. Этот образец для наших губернаторов, министров, генералов, государственных людей всех уровней должен быть поистине вдохновляющим".

Ага, как же – вдохновляющим! Вы скажите это всем российским так называемым "спящим", которые не только спят и видят реванш прошлого, но и действенно тоскуют по былым временам прозападного лизоблюдства и такой же подчиненности. Добровольных причем. А иногда и хорошо проплаченных…

Но как бы то ни было, а поляки звереют, и это хорошо. Потому что граф Муравьев еще в XIX веке дважды, в 1830-1831 и 1863 годах, доказал полякам тщетность их маниакальных, но дурацких усилий как-то досадить России, урвать часть ее земель, расчленить империю, совратить часть ее населения и т. д. и т. п.

Прозападно ориентированная Википедия утверждает, что граф Муравьев, Гродненский, Минский и Виленский генерал-губернатор (1863—1865), больше всего прославился как усмиритель польского восстания в Северо-Западном крае Российской империи в 1863 году, за что он получил прозвища "Муравьев-вешатель", "Муравьев-палач", "Муравьев-людоед".

И в этом есть относительная правда: губернатор Муравьев железной рукой подавил восстания недовольной польской шляхты, совратившей на восстание и часть крестьян с мещанами. Он в 1864 году даже публично приказал повесить некого Константина Калиновского, сейчас именуемого Кастусем и объявленного национальным героем в Белоруссии, Польше и Литве. И он безжалостно сжигал восставшие шляхетские имения и поместья. Чтобы и следа скверны не оставалось.

Однако, во-первых, Муравьев активно подавлял два восстания. Первое – в 1830-1831 годах, за что уютно скрывающийся в Лондоне борец за счастье народное Александр Герцен и нарек его "Вешателем". Тогда же и пошел анекдот: один из допрашиваемых польских шляхтичей Гродно спросил, не является ли новый губернатор "родственником моему былому знакомому Сергею Муравьеву-Апостолу, декабристу, повешенному в 1826 году? И Муравьев ответил: "Я не из тех Муравьевых, что были повешены, а из тех, которые вешают".

Во-вторых, всегда в с истории есть что и с чем сравнивать. Всего за годы правления Муравьева было казнено 128 человек, еще от 8,2 тысячи до 12,5 тысяч человек было отправлено в ссылку, арестантские роты или на каторгу. В основном это были непосредственные участники восстания: католические священники и представители шляхты. Всего из около 77 тысяч повстанцев различного рода уголовным наказаниям было подвергнуто всего лишь 16% их участников, тогда как остальные сумели вернуться домой, не понеся наказания.

В то время, как в ходе восстания было убито либо пропало без вести 1174 российских солдата и офицера. А общее же число жертв повстанцев-террористов (они просто резали и вешали несогласных) до сих пор точно не установлено.

Обратимся к Википедии: исследователи называют разные цифры: от нескольких сотен до нескольких тысяч. Сам Муравьев в ходе восстания называл цифру в 500 человек. По информации "Московских Ведомостей", на 19 сентября 1863 года количество только повешенных достигало 750 человек. По данным III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, за весь 1863 год повстанцы казнили 924 человека. "Энциклопедический словарь" Брокгауза и Ефрона указывает, что число жертв повстанческого террора равнялось примерно 2 тысячам человек.

В-третьих, -- и это главное! – Муравьев был отличным управленцем-администратором и неукоснительно российским государственником, который за считанные годы, благодаря ряду глубоких и системных преобразований положил конец польско-католическому доминированию в общественной, социально-экономической и культурно-образовательной сфере над белорусским православным крестьянским населением края. Сделал Северо-Западный край российским и православным. И если хотите современных реалий, то создал условия для возникновения и развития белорусской нации и создания, в конце концов, самой Белоруссии.

Получилось это у него за счет двух системных и последовательных, как сейчас сказали бы, кампаний – возвращения православия в жизнь тамошнего крестьянства и наделения его доступом к земле. В соответствии с реформой 1861 года, отменившей крепостное право.

За эти успехи Муравьев стал графом, получил высший орден империи – Андрея Первозванного, неофициальное прозвище ""граф Муравьев-Виленский". А на смотре в Вильне в 1864 году прибывший туда император Александр II публично, при всех отдал губернатору и графу честь. С императорами это практически не случается.

Как граф свое дело сделал? Из воспоминаний современников известно, что получая назначение, на аудиенции у императора Муравьев сказал: "Я с удовольствием готов собою жертвовать для пользы и блага России". И как сказал, так и действовал. Начав с подбора кадров, Муравьев отстранил прежних чиновников, продемонстрировавших свою неэффективность, и привлек целую когорту дееспособных администраторов и управленцев. И гродненский историк Евстафий Орловский написал: "Невзирая на свои 66 лет от роду работал до 18 часов в сутки, принимая доклады с 5 часов утра. Не выходя из своего кабинета, он управлял 6-ю губерниями; и еще как искусно управлял!"

И публицист, антисоветчик и монархист белорусского происхождения Иван Солоневич о графе Муравьеве и его делах писал: "Край, сравнительно недавно присоединенный к империи и населенный русским мужиком. Кроме мужика, русского там не было ничего. Наше белорусское дворянство очень легко продало и веру своих отцов, и язык своего народа, и интересы России. Тышкевичи, Мицкевичи и Сенкевичи — они все примерно такие же белорусы, как и я. Но они продались. Народ остался без правящего слоя. Без интеллигенции, без буржуазии, без аристократии, даже без пролетариата и без ремесленников. Выход в культурные верхи был начисто заперт польским дворянством. Граф Муравьев не только вешал. Он раскрыл белорусскому мужику дорогу хотя бы в низшие слои интеллигенции".

А гениальный поэт и дипломат Федор Тютчев посвятил графу такие слова:

Так что хорошему человеку открыли памятник в Калининграде. И пусть полякам не нравится, но граф Муравьев достоин памятников и в Вильнюсе, и в Минске, и в Гродно. Заслужил.