— Алла Николаевна, я понимаю, что все это тяжело вспоминать, но Вашу историю нельзя предавать забвению. Расскажите, как так получилось, что Вас, заслуженного учителя Украины, хотят посадить до конца жизни за государственную измену? И как Вам удалось спастись?
— До 2014 года, целых пятнадцать лет, я была директором государственной школы. А потом, за два года до Майдана, я стала начальником управления образования Печерского района Киева — это пятьдесят школ, пятьдесят садиков. И меня люстрировали, потому что я запрещала сотрудникам выходить на Майдан, а родителям тащить туда детей. У всех разные взгляды, но мы должны, прежде всего, учить. В общем, я никого на Майдан не водила, у меня ни один ребенок не погиб. Хотя вы сами понимаете, что такое Печерский район в это время, когда погромщики заборы ломали и прочее. Ну а после 2014 года меня пригласили заведовать частным учебным заведением в Коцюбинское под Ирпенем.
17 сентября 2023, 06:11Репрессии на Украине
От пятнадцати лет до пожизненного за пожелание здоровья Путину. История учителя Аллы ДушкинойВесной 2022 года СБУ задержала заслуженного учителя Украины Аллу Душкину, которая целый месяц спасала от обстрелов жителей пгт Коцюбинское Киевской области в школьном подвале. В качестве госизмены ей вменили частную переписку со знакомым из России и пытали в подвале СБУ. Но суд выпустил ее под залог и она смогла выехать в Россию. — Это между Киевом и Ирпенем?
— Да, академгородок Коцюбинское. Там группа предпринимателей построила два садика и школу, так что у меня в подчинении оказалось что-то вроде мини-управления образования.
Все родители из Печерского района возили ко мне детей, и мы окупились через два года. Перед началом СВО украинские СМИ разгоняли, что Россия буквально завтра нападет, поэтому мы на всякий случай переместили все кружки в подвал.
Подвал мы сделали очень красивым, чистым — и туалеты, и помещения для танцев, бокса, пилатеса. И когда все началось, ко мне побежали жители окрестных многоэтажек. Мне тут же начали звонить из Болгарии, из Польши: "Алла, едь сюда, у вас такое происходит, а у тебя сын восемнадцатилетний", но я сказала, что пережила 2014 год и никуда не уеду.
И как я уеду, если вокруг стреляют, а ко мне в поисках спасения пришли люди? Учредители сказали, хорошо, Алла, оставайся, главное, чтобы тероборона здание не заняла. Местная тероборона, кстати, приходила, хотела отжать помещение, но я, как представитель собственника, их послала, хотя, по сути, могла бы не подставляться и просто убежать с сыном. Но на самом деле не могла.
Ответственность за людей все-таки. Я назвала наш подвал "Ноев ковчег" и запретила в нем обсуждать политику. У меня утром порядочек, все убираем, кушаем – завтрак, обед, ужин, все по порядку. Мне главное было, чтобы не обсуждали политику вообще. Кто будет обсуждать – сразу вылетает из этого "Ноева ковчега". Чтобы вы понимали, там было столько людей, примерно четыреста семей, что на каждого человека метр квадратный приходился.
— Семей? Как они все поместились?
— Вы не представляете, как селедки в банке, даже возле туалетов ночевали. Но, слава богу, мы маты купили, так что месяц мы жили на этих матах в подвале. Мы находили какую-то еду, нам привозили что-то, кто-то потихоньку уезжал, электричка подъезжала, на Киевский вокзал увозили, потому что нельзя было на машинах. И постепенно осталось сорок семей. А еще животные, потому что люди оставляли животных.
Так мы месяц прожили. 26 марта мы поняли, что уже все, кондиционирования нет, газа нет, света нет, комендантский час, выходить нельзя. Как в подвале жить? Чем занимать детей в темноте в этом подвале? Поэтому 26 марта мы – сорок семей, животных куча — выехали в сторону Болгарии. В Черновцах должен был нас принять мэр, а потом в Болгарии замминистра. Я все письма подготовила.
— Но доехать Вам не дали, сняли по дороге. Почему?
— Меня слушали. Пока мы были в подвале, я переписывалась с моим знакомым журналистом Юрием Котом, который давно уехал в Россию. Писала, что молюсь за нашего патриарха Кирилла. Я на клиросе пела и храм когда-то построила, понятно, что я молюсь за Кирилла. И Путину здоровья и сил желала в переписке.
— Вас же вроде бы обвинили не только в такой переписке, но и в передаче каких-то данных о дислокации ВСУ?
— Да, потому что просто за личную переписку обвинить невозможно, надо было что-то выдумать. Я должна была признаться в том, что ставила какие-то метки и у меня жили кадыровцы, которых я никогда в жизни не видела.
А самое главное, из нашей с Юрой шуточной переписки они решили, что меня Россия собирается назначить министром образования. Суть переписки в том, что после того, как меня люстрировала постмайданная власть, на моем месте начальника управления образования района за два года побывало четырнадцать человек, а в итоге взяли официантку из Верховной Рады. Я говорю, Юрий, представляешь, на мое место взяли официантку. А он мне пишет, Алла, в чем проблема, когда мы придем, ты будешь министром образования. Это такой стеб.
— Действительно смешно. А ведь во всех украинских СМИ пишут, что Вам пообещали должность министра.
— Ну да, этот прикол, когда я уже убежала, пустили по всем каналам, вместо меток, которые я якобы ставила и вместо кадыровцев, которые якобы у меня в подвале жили. Это же "95-й квартал", фантазия, они в этом хороши.
— Итак, Вам не дали выехать в Болгарию…
— Меня вместе с сыном сняли в Хмельницком. Окружило пять машин, а потом 72 часа допрашивали, пытаясь получить от меня признание во всем том, о чем я выше сказала. Я ничего не подписывала, нас били – меня били, сына били, обматывали в черно-красный флаг, повестку вручали, это ж 26 марта, Мариуполь, вы помните, да? Я говорю, ничего подписывать не буду, это вранье. А мне, мол, ты подпиши, мы тебя отпустим. Я отвечаю, что не могу подписать лживые показания. А ты пишешь, что ты молилась за Путина, говорят эсбэушники. Ну хорошо, это мое личное дело, моя личная переписка. Да, молилась, вмените мне это. Только по какой статье уголовного кодекса?
— Они увидели, что вы молились за Путина уже после того, как вас задержали?
— До. У них было разрешение суда на слежку, они читали нашу с Юрой переписку удаленно. Я у них на крючке с 2014 года, потому что проводила Антимайданы. Юра давно советовал мне уезжать, но я верила в правосудие, ведь у нас "демократична Україна", была уверена, что ничем незаконным не занимаюсь и не ожидала, что со мной так поступят. И отпечатки пальцев брали, и детектор лжи пройти заставили, и угрожали выставить меня на площади, сообщив, что я расставляла метки, чтобы матери убитых вээсушников меня забили.
Я ответила, ну выставляйте, что я могу сказать, моя совесть и душа чиста. Я за человеческую жизнь, за любовь и мир. Потом они поняли, что я ничего не подпишу, надели нам с сыном мешки на головы и начали куда-то вести. Мы поняли с сыном, что пора прощаться с жизнью. Мы уже были готовы к этому, мы понимали, что пришел конец. Привезли в Киев, Вадика в подвал засунули при мне, требовали от него сказать, что я убивала людей, давили на совесть, угрожали… я даже не хочу это вспоминать, это очень тяжело. Зато теперь мне не нужно Вадику объяснять, что такое 9 мая и что такое нацизм, он все увидел воочию.
— Что было дальше?
— Меня привезли в здание СБУ на Аскольдов переулок. Я центр Киева узнаю и через мешок. Потом — Лукьяновское СИЗО, где мне передали записку, что сына отпустили, а мне наняли адвоката. Никто ж не знал, где я, всем сказали, что вышла из машины в Хмельницком и пошла куда-то гулять. И вот ровно месяц друзья и родственники меня искали.
— Это называется похищением.
— Как-то так. А потом меня поместили в одну камеру с малолетними наркоманшами. А я им говорю: "Порядок должен быть". – "А как вас зовут"? – "Алла Николаевна". Вот мы и навели порядок. Помню смотрящая говорила: "Да они у нее утром молятся, а вечером колются". Что делать, я не могла им этого запретить, но по утрам у меня все занимались уборкой, чисткой и молитвой. Потом меня отправили в хату к смотрящей по СИЗО — к Юле. У нее восемь лет срока, она убила двух мужиков, два метра ростом, 150 килограмм веса. Я поняла, что приехала. Ну ничего, оттуда я вышла Аллой Николаевной, и мы с ней остались друзьями.
Еще со мной рядом в камере была женщина после инсульта — ее вытаскивали за руки, за ноги, потому что она еле шла. Она медик, она в Буче была и видела, как украинцы убивают украинцев. Не русские. Там иностранные корреспонденты были с камерой, она им говорит: "Смотрите, это же наши убивают, наши!" Они ей — пишите заявление. Она написала, а наутро ее забрали в СИЗО с залогом в 2,5 млн гривен. За нее тоже залог внесли, но она уже была сломана, чтобы что-то говорить публично. Но мне говорила, что свои убивали своих, что все было постановкой.
— Она же жива сейчас?
— Надеюсь, у меня нет ее телефона. Просто так получилось, что мы в соседних камерах были. Нас же политических тогда в разные камеры отправляли, но мы все-равно иногда пересекались. Пару женщин с похожими на мое обвинениями видела, их всех сдали соседи. Конечно, для людей, которые симпатизировали России, это очень тяжело, когда дошли до Бучи, а потом развернулись, ушли. А всех, кто ждал, потом похватали. Их там сколько… минимум четырех человека знаю, с кем получилось пересечься в СИЗО.
— Как в СИЗО относились к политическим?
— Мне смотрящая на телефоне каждое утро показывала видео, как я понимаю, у нее такое задание было, как и в мужском, и в женском корпусах забивали людей — били, макали головой в унитаз, издевались. От меня требовали признания, или забьют так же, как тех на видео.
— А это делали заключенные или администрация?
— Заключенные.
— Какой мрак… Каким образом вам назначили залог? Это же такой редкий случай сейчас.
— Судью уже сняли с должности. А вообще да, как только появился адвокат, мне сразу выписали залог в полмиллиона гривен. А у меня таких денег нет. Можно было бы, конечно, продать квартиру и машину, пригласить нотариуса в СИЗО, но у меня все имущество арестовано, так что продавать нечего. И вы знаете, мои ученики и их родители все собрали за один день. Попросили людей, знакомых, коллег. Кто-то сто гривен дал, каждый по возможности. Вот таким образом залог и внесли.
— И Вы не стали дожидаться нового ареста или появления дома праворадикалов?
— Когда я вышла, еще по телевидению обо мне ничего не было, никто особо ничего не знал. Я пришла в Печерское РОВД, а там меня по старой работе все знают, родители детей работают. Говорят, Алла Николаевна, ну какой вам браслет, нет для вас браслета, кончились. Мне просто повезло. Но что дальше? У меня нет ни телефона — его конфисковали, ни контактов ни с кем, сестра в Болгарии.
А нескольких друзей тоже схватили, били, издевались над ними, завели дела и отпустили — с ними я до конца рассмотрения дела не имею права общаться. И я понимаю, что надо сначала отправить за границу сына. Так я и сделала, и только потом бежала сама с одним чемоданом. Так было проще, потому что, даже если бы меня взяли, то родные были бы в безопасности.
Я ехала в делегации с военкомом, по легенде должны была его сопровождать для передачи каких-то документов. Когда мне украинская таможня поставила печать, и надо было ожидать еще три или четыре часа, потому что перерыв, я попросилась выйти. То, что я вышла с чемоданом, вызвало подозрение, но я как-то объяснила, что у меня там вещи для туалета. В общем, так с этим чемоданом я и добежала до венгерской границы, а потом уже автостопом до аэропорта. Проезд помогли оплатить родители моих учеников, которые сейчас и в Венгрии, и в Чехии живут — у меня же денег совсем не было, все мои банковские карты забрали.
Родители моих учеников сопровождали меня из Венгрии в Чехию, из Чехии в Болгарию, из Болгарии в Турцию, из Турции в Грузию, из Грузии в Армению, из Армении уже в Россию.
— Вот это маршрут! А суды сейчас продолжаются?
— Да, да, продолжаются, и они уже знают, где я. Эсбэушники, выставили в Ютубе, что я в России, как будто бы это преступление. Запрещено в Россию ездить? Я к сыну приехала. А судьи все время меняются и заседания переносятся — то у них тревога, то сирена, то еще что-то. Если бы я там осталась…
— Вас бы вернули в СИЗО, если бы вы там остались.
— Да, конечно. И дали бы либо 15 лет, либо пожизненное.
— А свидетели уже выступали? Прокурор каких-то свидетелей заявил.
— Нет, еще до этого не дошло.
— Просто общественности это неизвестно, поскольку документы дела засекречены, к ним нет доступа, что странно, ведь никакой гостайны в деле нет.
— Ничего себе, вот это да. Но я вывезла полностью дело – как оно звучит, что мне грозит. Я вывезла даже бумажку о выходе под залог. Секрет, не секрет, но у меня это все есть на руках. И я просто хочу, чтобы знали правду.