Вообще сцена полна чисто художественных натяжек – ужасно ненадёжный и неремонтопригодный винтолёт, который летает на высоте не более восьми метров и падает в кусты, чтобы случайно не повредить героям романа, которые не взяли с собой радиотелефон… Сразу вспоминаются летающие тарелки, которые как правило приземляются в случае поломки, а ломаются они часто.
Кстати, версию начёт радиотелефона сам же автор несколькими страницами позже отбрасывает: "на раскопках не оказалось радиопередатчика достаточной мощности. С тех пор как наши предки поняли вред радиоизлучений и ввели строгий режим, направленные лучевые передачи стали требовать значительно более сложных устройств, особенно для дальних переговоров". В общем, радиотелефона не не взяли. Его просто не было.
При всей технической отсталости Земли далёкого будущего это всё выглядит некоторым перебором. Не оставляет ощущение, что эта странная сцена задумана именно для того, чтобы герои произведения попали к палеонтологам.
Где проходит маршрут их путешествия примерно можно себе представить:
- Веда и Ветер ведут раскопки скифских курганов в предгорьях Алтая (там действительно проводились раскопки в 1940-50 годах);
- "прошли над слиянием Иртыша с Обью" (это нынешний Ханты-Мансийск);
- "приблизились к возвышенностям, называвшимся Сибирскими увалами".
Главный вопрос связан, разумеется, с дальностью путешествия – от Горно-Алтайска до Ханты-Мансийска порядка 2 тыс. км.
Во-первых, это само по себе далеко, чтобы можно было туда лететь никого не предупредив и не захватив средств связи (местность безлюдная даже и в светлом будущем).
Во-вторых, винтолёт – открытая площадка, которая конструктивно не может лететь с высокой скоростью – ветер же, пассажиров сдует. Т.е., скорость его – ну может 20 км/ч. Они четверо суток летели? От Ханты-Мансийска до Сибирских увалов по прямой ещё порядка 200 км., что, опять же, не слишком соответствует развлекательной поездке.
Они потом ещё сто километров едут на электросамокате, простите – "маленьком аккумуляторном автомобиле". Учитывая отсутствие дорог, можно только предположить, что ехали они не один час, при том, что "громоздкое тело бывшего заведующего внешними станциями стеснило его спутниц".
Впрочем, простим эти натяжки Ефремову, который переходил своими ногами огромные пространства Русского Севера, Сибири, Дальнего Востока и наверняка мечтал о таком вот винтолёте, который позволяет увидеть всю панораму и с произвольной скоростью переместиться из пункта А в пункт Б, не ломая ноги в буреломе.
Впрочем, вернёмся к палеонтологии. Экспедиция Ляо Лана, "раскрывшего загадку заселения Азиатского материка в палеозойской эре", "изучает ископаемых животных пермской эпохи — двести миллионов лет тому назад".
Здесь, разумеется, должен быть сплошной фейспам, потому что в пермском периоде никакого "Азиатского материка" не было, был суперконтинент Пангея, включающий континенты Лавруссия и Сибирь, охватывающие значительную часть Азии. Третьим материком была Гондвана, также упомянутая в романе и тоже ни к селу, ни к городу – речь идёт про обобщённый портрет "Дочь Гондваны", хотя у Гондваны никаких дочерей по определению быть не могло – она раскололась задолго до появления не только человека, но и млекопитающих. Что за загадку раскрыл Ляо Лян так и остаётся неясным, хотя вполне вероятно, что Ефремов имел в виду что-то из актуальной палеонтологической науки.
Кстати, из актуальной палеонтологии – сейчас принято определять пермский период палеозоя (дальше пошёл мезозой) в 250-300 млн лет назад. Однако, в то время, когда писался роман (журнальный вариант опубликован в 1957 году) актуальными считались другие временные рамки – около 200 млн лет назад. Актуальным для того времени являлось и предположение относительно месторождений скелетов пермских животных в районе Сибирских увалов, которое позже не подтвердилось.
Ну а что за животных нашёл Ляо Лан?
"Широкие когтистые лапы скрючились под туловищем, длинный хвост изогнулся кольцом. Бросилась в глаза необычайная толщина и массивность костей с широкими перекрученными концами, с выростами для прикрепления могучих мускулов. Череп с замкнутой пастью оскаливал крупные передние зубы. Он был виден сверху и казался тяжёлой костяной глыбой с неровной, изрытой поверхностью. (…) Крыша черепа состояла из удивительно толстых, не менее двадцати сантиметров толщины, костей. Над глазницами торчали костяные выросты, такие же выступы прикрывали сверху височные впадины и выпуклости черепных дуг. На затылочном крае поднимался большой конус с отверстием огромного теменного глаза".
© Василий Стоякин
Череп эстемменозуха в Палеонтологическом музее в Москве
Легко узнаётся дейноцефал эстемменозух – примитивная растительноядная рептилия (сейчас их относят к числу терапсид – в эту группу входят и млекопитающие). Причём не всякий эстемменозух вообще, а скорее всего именно тот, скелет которого имеется в коллекции Палеонтологического музея в Москве. Именно для крупных (а они достигали четырёх метров в длину) представителей этого вида характерны черепа сложных очертаний. Хвостики у них, правда, были куцые – сворачивать особенно нечего.
Второе животное – "широкий, параболический, плоский, как тарелка, череп земноводного – древней саламандры, обречённой лежать в тёплой и тёмной воде пермского болота в ожидании, пока что-либо съедобное не приблизится на доступное расстояние".
Тут можно опознать какого-то пермского стегоцефала. С примерно 100% вероятностью можно предположить, что речь идёт о лантанозухе, который был найден самим же Ефремовым на территории Татарстана в 1940 году. Ефремов же систематизировал его как представителя отдельного вида и рода, промежуточного между амфибиями (земноводными) и рептилиями. В современных классификациях эти животные примерно соответствуют рептилиоморфам или парарептилиям.
Дар Ветер, глядя на эти кости, рассуждает: "увеличение мускульной силы вызвало утолщение костей скелета, подвергавшихся большой нагрузке, а увеличившаяся тяжесть скелета требовала нового усиления мышц. Так прямая зависимость в архаических организмах заводила пути развития множества животных в безысходные тупики, пока какое-нибудь важное усовершенствование физиологии не позволяло снять старые противоречия и подняться на новую ступень эволюции". Эти мысли нашли отражение в концепция Ефремова о восходящей спирали эволюции и инферно, а слова о том, что Дар Ветра "что-то раздражало (…) угнетая его доказательствами бесконечно длительной и жестокой эволюции жизни", подводит к ключевому открытию романа – прямому лучу Рен Боза.
* Названия периодов часто давались по местности, в которой были найдены соответствующие останки, в данном случае – Пермский край России.