На самом деле это гражданская война, которую надо заканчивать, считает автор книги «Как просто быть солдатом», ветеран Первой чеченской кампании, офицер запаса Виктор Кутырь.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Виктор Борисович, в предыдущем интервью вы говорили, что ВСУ будут атаковать в апреле-мае, поэтому у России есть февраль-март, чтобы нанести противнику хотя бы тактическое поражение. Как вы сами думаете, оправдался ли ваш прогноз?
— С одной стороны, оправдался. С другой стороны, не очень.
Дело в том, что мы не использовали февраль-март для собственного наступления. Видимо, мы готовились к обороне. Украина же анонсировала свое наступление на апрель-май, но все это начала делать в июне. И судя по тому, как проходят бои, мы действительно подготовились к наступлению Украины.
Посмотрим, что будет дальше. Ни одна война не заканчивается наступлением одних и отступлением других. Все решается в боевых условиях. Все зависит от наличия сил и средств.
— То, что наступление ВСУ проходит именно так — это слабость противника? Или это следствие того, что мы их втянули в бои за Артемовск и наносили массовые удары по складам?
— Это совокупность факторов. Театр военных действий большой. На ход боев влияет разведка, подготовленность сторон, погода, информационное сопровождение операций. Все влияет на умы и одной, и другой стороны.
— Почему Украина выбрала для наступления самое очевидное направление, где мы их как раз-таки ждали?
— Это самое удобное для них направление. Они же тоже умеют планировать операции. Если посмотреть на карту, то более удобного места для рассечения нашей группировки нет. Это было очевидно. А почему так? Это уже вопрос к Украине. Эта ситуация напоминает игру в прятки, когда мы понимаем, кто и где спрятался, но делаем вид, что не знаем.
— Во время игры в прятки же еще нужно успеть добежать и застукать своего оппонента.
— Да. Поэтому все выжидают, у кого нервы сдадут. Это как в любой другой игре.
— Когда будет понятно, что наступление ВСУ окончательно захлебнулось?
— Когда мы перейдем в контрнаступление.
— Вы имеете в виду генеральное сражение? Или постепенное продвижение, как это было до этого?
— Генеральное сражение по нынешним временам невозможно. По той простой причине, что у нас нет сил и средств, как в Великую Отечественную войну, когда действовали миллионные армии. И ВС РФ, и ВСУ действуют ограниченным контингентом. Поэтому мы перейдем в тактическое контрнаступление и выдавливание противника, заняв выгодные для нас рубежи. Желательно закончить СВО далеко за Киевом, но для этого нужны определенные силы и средства, которых у нас пока нет.
— Почему вы думаете, что их нет? Может, они есть, но мы их не показываем?
— Все в открытых источниках. Мы знаем размер нашей армии, флота, пограничных войск и Росгвардии. Этот размер ограничен.
Да, мы провели мобилизацию, но люди убывают по той или иной причине. Кто-то заболел, кто-то ранен, кто-то погиб, а кто-то на ротации. Например, из 100 тысяч человек непосредственно на линии боевого соприкосновения будет меньше половины, потому что-то кто-то должен заниматься логистикой или быть в резерве. На стороне противника, несмотря на гигантские цифры, тоже сражаются не такие уж массы войск.
— Насколько нам в целом тяжело будет увеличить нашу армию? Задаю этот вопрос вам как человеку с боевым опытом командира.
— Любая задача выполнима. Главное ее правильно определить с точки зрения цели, времени и средств. Невыполнимых задач не бывает. Бывает только нежелание.
— Есть ли это желание, учитывая, что у нас есть проблемы с оснащением и с «пятисотыми»?
— Такие проблемы были, есть и будут в любое время. Но давайте посмотрим, как это воспринимает наше общество. Когда началась СВО, для многих это стало шоком. А сейчас наши люди относятся к ней с пониманием. Они же видят всю русофобию на Украине и на Западе. Это их отрезвило. Они понимают, что произойдет, если мы проиграем.
— Иной раз приходится сталкиваться с упреком, что мы как журналисты не подготовили общество к тому, что враг силен, а война будет долгой. Можно ли было к этому подготовиться?
— Никакое общество нельзя подготовить к чему-либо, кроме как к мародерству. Тогда все идут чем-то поживиться. Украина же явно шла грабить и убивать. А у нас были другие цели. Не всегда все планы выполняются. Все военные теоретики писали, что если на поле боя ты достиг хотя бы 50% того, что ты запланировал, то это уже большой успех.
— Насколько сейчас нам удалось выполнить то, что мы запланировали?
— Когда мы начинали СВО, мы догадывались, но не знали, как пойдет ход боевых действий. Мы надеялись на внутренние силы на Украине. Мы надеялись на то, что нам показывают, но реальность всегда оказывается немножко другой.
С другой стороны, мы же недавно отмечали День России. Посмотрите, как люди из новых регионов искренне радуются, что они вошли в состав РФ. Они чувствуют разницу и эта разница видна. Можно сколько угодно говорить, что нас там все ненавидят, но никто же точно не считал, кто нас поддерживает, кто против нас, а кто сомневается.
Подавляющее большинство людей всегда выступает за то, чтобы работать и растить детей. Они за мир. И Россия, как бы это странно сейчас ни звучало, всегда гарантировала мир. Мы никогда не поступали по-скотски. Мы всегда говорили, что сделаем определенные вещи и делали их.
— Как сейчас ветераны Чечни оценивают ход боевых действий? Потому что в прошлый раз вы говорили, что у них возникали вопросы и они везде видели договорняки?
— Эти настроения были связаны с тем, что вначале СВО мы не вели полноценные боевые действия. Возможно, мы надеялись на что-то еще, но это тоже накладывало определенный отпечаток.
Но посмотрите, как сейчас действует российская армия при отражении украинского наступления. Она мужественно сражается и сжигает натовскую технику. Она держит оборону и совершает героические поступки. Мы можем только порадоваться тому, какие у нас героические ребята.
Смерть врагу, а нам победу.
— Вы сказали о героизме наших ребят. Но насколько я знаю настроения бойцов, они считают эту войну гражданской, а себя героями не считают. Будут ли они думать по-другому о самих себе?
— Обязательно. Время все сглаживает. В силу возраста и жизненного опыта ты начинаешь смотреть на вещи по-другому. Посмотрите на ветеранов Великой Отечественной войны. Кто-то из них мог предположить, что мы будем дружить с Германией и немцами? Им казалось, что все всегда будет плохо. То же самое с Чечней. Когда-то мы были непримиримыми врагами, а сейчас мы под одной крышей и с одними убеждениями.
— Лично вас не коробит, что к ветеранам Чечни не относятся так же, как к ветеранам Великой Отечественной?
— Нет. У каждого поколения своя война и свое отношение. На что обижаться? Обижаться можно только на самого себя, что ты что-то не сделал, не рассказал и что тебя не понимают окружающие. Тут дело не в правительстве. Кто-то всегда им будет недоволен. Главное, чтобы твое окружение понимало, для чего ты это делал.
— Вы сказали, что со временем мы перейдем в наше наступление, но понятно, что бои будут тяжелыми. Можно ли сделать так, чтобы общество не переживало по поводу какой-нибудь деревни, откуда нам придется уйти?
— Нет. Всегда будут недовольные. На стороне противника тоже работают центры информационно- психологических операций, которые рассказывают нам, что у нас все плохо и нас продали. Мы не знаем, что из этого правда, потому что сейчас туман войны. Но в конце будет либо победа, либо проигрыш. Я уверен, что мы победим. Наступление ВСУ рано или поздно выдохнется. Потом либо мы сами перейдем в наступление на плечах отступающего противника, либо будем прогрызать их оборону.
— Вопрос еще в том, можно ли теперь психологически давить на противника, чтобы он быстрее сдался.
— Мы обязаны это делать. Мы должны из всех утюгов призывать противника к тому, что пора заканчивать это бессмысленное сопротивление. Сейчас русские убивают русских. Это только для врага хорошо. А мы один народ. Это же был Советский Союз. У нас же полно родственников и друзей там. А нас подводят к тому, что это война за независимость Украины против России. На самом деле это гражданская война, которую надо заканчивать. Поймите, что население России несопоставимо с населением Украины. Невозможно мальчику с весом 50 кг победить 120-килограммового дядю. Он может только травмировать, но не победить.
— Это вопрос дискуссионный, но я его задам. Можно ли считать СВО гражданской войной, если Украина привела на наши исторические земли наших врагов?
— Да, это дискуссионный вопрос. Понятное дело, что мы не только с Украиной воюем. Мы воюем с силами, которые хотят уничтожения нашей страны. Они хотят, чтобы мы так или иначе превратились в их рабов, а они бы просто так брали наши ресурсы. Но они все равно используют украинцев — таких же русских с запудренными мозгами. У все равно один менталитет. Посмотрите видео из зоны боевых действий. Солдаты с обеих сторон даже ругаются одинаково. И в обороне они бьются так же, как и мы — стоят до последнего. Такие же упертые.
— Было бы нашим бойцам проще с моральной точки зрения, если бы мы напрямую воевали с НАТО?
— Да. Это очевидный враг. Мы можем его отличить внешне. Он по-другому говорит и по-другому мыслит. А когда украинцы сегодня враги, а завтра нет, то это очень тяжело. Гражданская война всегда тяжелая.
Но мне кажется, с НАТО нам рано или поздно воевать придется. Запад же никогда не скрывал, чего он хочет.
Когда мы только-только победили в Великой Отечественной войне, нам сразу же объявили холодную войну. Они готовили технику и вооружение против нас. Тогда это им не позволила сделать только наша многомиллионная армия. Потом мы точно так же изобрели ядерное оружие и возник паритет.
Наши предки наковали столько оружия, что мы им и сейчас воюем. Наверное, они догадывались, что с Западом будет не все хорошо и что они не будут для нас друзьями, которыми они хотят показаться.
Мы можем быть партнерами и получать выгоду друг от друга. Но братьями не будем по одной простой причине — они нас хотят убить.
— Если кто-то сейчас решится написать книгу или снять фильм об СВО, на какие события следует обратить внимание? Да, такие попытки есть, но они пока не носят массового характера.
— Это делать никогда не поздно. После любой войны в кино и литературе появляются гениальные творения. Это касается не только Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной. У нас полно писателей и публицистов, которые прошли Афганистан. То же самое будет после окончания СВО. Эта тема рано или поздно будет затрагиваться.
Понятно, что любая война — это убийство. Но в любой войне есть примеры дружбы и героизма. Мы должны писать и снимать об отношениях среди людей на фронте. Посмотрите, сколько после Великой Отечественной появилось талантливых писателей, которые были простыми ваньками-взводными. Они же писали не о чем-то надуманном. Они же писали о себе. Свои ощущение и свое видение добра и зла. А людям всегда нравится читать о том, в чем автор разбирается.
Что касается конкретных эпизодов СВО, то их много. Например, в фильме «А зори здесь тихие» вообще описываются бои местного значения с диверсантами. Да, в масштабах войны это лишь маленький эпизод. Но посмотрите, какое это гениальное произведение.
Посмотрите, какие подвиги совершали наши солдаты в ходе Гостомельского десанта и в боях за Артемовск. По этому материалу уже можно классику писать и снимать. Потому что невзирая ни на что они выполняли поставленные задачи.
Когда многие ребята вернуться из СВО, они начнут переосмысливать, что с ними произошло. Главное, чтобы они не сомневались в том, что им нужно писать. Вода камень точит.
— Нужно ли нам создавать что-то героическое в формате боевика? Или нужна только окопная правда?
— Мне бы хотелось окопной правды, но с привязкой к конкретным событиям. Это намного честнее. А боевики можно снять про войну с инопланетянами. Мы же будем понимать, что это выдумка. А если мы понимаем и чувствуем, что это было на самом деле, то восприятие будет другое.