Неужели именно так сегодня борются со страшным наследством Бенито Муссолини и Адольфа Гитлера?
Второй вопрос попроще: кто же такие «друзья Украины», которые, если верить украинским правителям, обещались всячески помочь Украине и украинцам да где-то подзадержались, и страна сегодня загибается в прямом и переносном смыслах?
А я вам скажу, что знавал такого человека. Он — и настоящий антифашист, и друг Украины. Тоже настоящий. Ему завтра, 31 марта, исполнится 84 года, и зовут его Фолькер Шлендорф. Известный немецкий кинорежиссер, уже живой классик и, как говорят о нем, один из самых значительных деятелей нового немецкого кино, «обрученный с литературой». Его фильмы — это экранизация шедевров немецкой и мировой литературы.
И он реальный, повторяю, друг Украины, который был готов на деле ей помогать. Несмотря на занятость, в середине нулевых режиссер принял приглашение некоей филантропки Барбары Монхайм, которая создала немецко-польско-украинское общество и с 2007 года возглавила на Украине проект «Наши дети». Чтобы защищать беспризорных детей. Тех, у кого люки теплотрасс вместо домашнего очага, клей вместо «сникерса», насилие за еду и просто так, по праву сильного, побои, болезни. И, если повезет, смерть как избавление под забором или под тем же люком теплотрассы. А не повезет — либо тюрьма, либо бомжевание. На Украине таких детей сотни тысяч.
И Шлендорф тогда согласился помочь землячке, изучить в Киеве жизнь беспризорников и снять об этом фильм. Для сытой Европы, чтобы привлечь спонсорские и благотворительные средства. Меня же пригласили к нему как консультанта, который знает жизнь этих детей и сможет им послужить примером «сэлфмэйдмена», человека, который чего-то добился в этой жизни, поднявшись с низов. У меня в детстве действительно был опыт беспризорника, и я согласился. Плюс, конечно же, тщеславие. Еще бы — работать с режиссером-оскароносцем!
Мы вместе с ним в буквальном смысле этого слова шарились по теплотрассам и импровизированным притонам, где собирались и жили современные беспризорники, по столовкам, где их подкармливают добровольные благодетели, по местам их «стрелок» перед «рывком на дело». Вокруг были грязь и смрад — как символы общей неприкаянности. Но Шлендорф, не боясь испачкаться и не гнушаясь, мягко говоря, антуражем, спускался в люки теплотрасс и разговаривал с детьми. Он по-немецки и по-английски, они по-русски, иногда через переводчика. И они понимали друг друга.
А как режиссер радовался собственному удивлению, когда один из беспризорников попросил у меня мобильник и куда-то отбежал с ним и все подумали, что телефон пропал безвозвратно. Но я-то знал, что мне его вернут: так в этой среде принято, если тебе доверяют — западло хапнуть одолженное. Сытый немец этого не знал и был страшно удивлен, долго хлопал по плечам и обнимал пацана, который не врубался, за что такие «телячьи нежности».
Увы, консультантом фильма я не стал. Ибо мне все время было стыдно. И за свое тщеславие, и глупость ситуации, и за Украину, в которой фильмы о «сэлфмэйдменах» из беспризорников бессмысленны. При СССР у людей был социальный оптимизм и реальная возможность проехаться в «социальном лифте». На современной же Украине все мутно, темно и беспросветно. Какие «социальные лифты», когда руководство Украины проводит социальный геноцид против своего же народа, выполняя чужую задачу «нас должно быть меньше». Ну, чтобы снизить нагрузку на уже проданные черноземы...
А вы представляете, что делается с этими детьми сегодня, когда война идет?
Но немец верил тогда, что может помочь. И его коллега Барбара тоже верила, реально расстраиваясь и даже плача, когда сталкивалась с бездушием и равнодушием укрочиновников, которым в теплотрассе на голову не капало. Я не знаю судьбу фильма. Может, именно украинские чиновники не согласились с его съемкой. Зачем им ненужная огласка?
А Фолькер Шлендорф реально знаменит. В этом году исполнился уже 64 года, как он занимается кино, в котором с самого начала он заявил свою гуманистическую антифашистскую и антиколониальную политику. В 1960 году он дебютировал короткометражкой «Кого это волнует?» об алжирце, который вынужден был эмигрировать во Франкфурт-на-Майне и мыкаться там, спасаясь от французских колонизаторов, «усмиряющих» его Алжир. Цензура от демократии сработала немедленно. Немецкая Комиссия «Добровольного самоконтроля киноиндустрии» не допустила фильм к демонстрации по причине отчетливо выраженной позиции против дружественной нации. Разумеется, французской. Франция тогда огнем и мечом, танками и авиацией вела колониальную войну за удержание Алжира и одновременно являлась одним из «паровозиков», который на пару с Германией должен бы тянуть Европу в будущий ЕС. Ну, так было задумано...
Франция уже в 1962 году при Шарле де Голле отказалась от Алжира, признав свою колониальную неправоту. И все же 21-летнего начинающего режиссера немножко постращали цензурой. Но не сломали.
В этом году исполнилось 43 лет с момента вручения ему премии американской киноакадемии «Оскар» за лучший иностранный фильм «Жестяной барабан» по одноименному роману Гюнтера Грасса. А годом ранее за этот же фильм Шлендорф получил главный приз Каннского кинофестиваля — «Золотую пальмовую ветвь».
«Жестяной барабан» — шедевр, который на одном дыхании смотрится и сейчас. Главным образом из-за политической актуальности поднятой вечной темы: жизни маленького человека в условиях тупого тоталитарного общества и навязываемого господства одной такой же тупой идеологии. Это реально «Оскар» для Оскара, главного героя фильма, который, увидев несправедливость этого мира, охваченного человеческой жестокостью, лицемерием и глупыми предрассудками зарождающегося фашизма, отказался расти. И лет двадцать вёл жизнь взрослого человека, который, как было сказано, «вернулся бы в утробу матери, но повитуха уже разрезала пуповину, и выбора не было».
Жестяной барабан
Мать подарила сыну детский жестяной барабан, с которым он и шел по жизни. Отгоняя от себя ужасы фашизма, который уродовал жизнь Гданьска, в котором раньше относительно мирно жили поляки, кашубы и немцы. До того момента, когда немцы вдруг не были провозглашены «господствующей арийской нацией», повелевающей «унтерменшами». Как сейчас на неофашиствующей и неонациствующей Украине украинцы — титульной нацией, которая на этом основании может унижать «инородцев».
Немцы в родном городе Оскара очень быстро оценили прелести и возможности фашизма, позволяющего им убивать сограждан-«инородцев». Был убит один из предполагаемых отцов Оскара, сошла с ума и умерла мать, не отвечает взаимностью первая любовь, не веря во взрослое естество в детском теле да еще и с жестяным барабаном. Но ребёнка-мужичка все равно тянут на службу рейху, ибо он хорошо барабанит, а его голос обладает чудесным свойством фокусника — если кричать, то лопается стекло. Это очень нравится эсэсовским офицерам. Мальчик вынужден играть по этой схеме, потому что хоть и хочет «быть среди зрителей, но не может, ибо придут другие», и жизнь можно потерять. Мальчик-мужчина вынужден работать артистом-лилипутом, наряженным в эсэсовскую форму.
лилипут
До тех пор, пока не пришли советские войска и, разумеется, случайно не убили еще одного его предполагаемого отца, — и только тогда, получив камнем по голове, Оскар решает расти дальше. Но теперь уже он вынужден спасаться бегством от поляков, которые будут мстить. Такая вот беда геополитики. Как сказано было в фильме, «нам, шутам и карликам, не стоит плясать на бетоне, отлитом для гигантов». Но жить-то приходится. И тогда, и сейчас...
После признания Шлендорф, прошедший чудесную выучку у мастеров французского кино Алена Рене, Луи Маля, Жана-Пьера Мельвиля, все равно мечтал о «европейском Голливуде», в котором немецкое кино будет занимать одну из ведущих ролей. И он дальше экранизирует классику (Генриха Белля, Макса Фриша, Роберта Музиля, Генриха фон Клейста, Джеймса Х. Чейза, Марселя Пруста). Пробует свои силы даже в Голливуде. Работает с такими признанными мастерами экрана, как Ален Делон и Фанни Ардан («Любовь Свана», 1983 год), Даниэль Ольбрыхский и Ангела Винклер, оператор самого Ингмара Бергмана Свен Ньюквист и Стеллан Скарсгорд. Возглавляет берлинскую студию «Бабельсберг» (легендарную UFA при нацистах и бывшую DEFA при коммунистах ГДР). А с 2001 года Шлендорф работает профессором и преподавателем кинематографа и литературы в European Graduate School в Швейцарии и доцентом Немецкой академии кино и телевидения в Берлине. По его собственному признанию, он чувствует себя как посланник другого мира, ни на минуту не забывая, что он немец.
...И Шлендорф продолжает работать. По общему признанию, он из «параллельщика»-оригинала, авангардиста, идеолога социальной критики и левого политического протеста продолжает оставаться идеологом «европейского Голливуда», мечта о котором так и остается несбыточной.
В 2017-м он снял свой предпоследний фильм «Возвращение в Монток». Как всегда, по классике, по Максу Фришу. О старом писателе, который в Нью-Йорке встречает старую любовь и хочет вернуться туда, где был юн и счастлив. Когда, как говорил его оскароносный Оскар с жестяным барабаном, «мы слишком малы, чтобы потерять друг друга». Но мы взрослеем и теряем. И друг друга, и мечты, и даже иллюзии. А может быть, и нет?