Юбилей президента СССР родом с Полтавщины

В СССР был один президент – М.С. Горбачёв. До введения этого поста первым лицом в СССР был генеральный (или первый) секретарь ЦК КПСС, но формально партия всё же была партией, а не государством. Поскольку СССР формально был парламентской республикой, то первым лицом государства считался Председатель Президиума Верховного Совета. Приравнивать его к президенту большим преувеличением не является – полномочий у него было гораздо больше, чем у просто спикера.

Николай Подгорный родился 18 февраля 1906 года. Почему же юбилей? Потому что по паспорту он родился в 1903 году – приписал себе три года во время Гражданской войны, чтобы попасть в отряд по борьбе с бандитизмом. Обычное дело для тех времён. Тем более, что в ЧОН (частях особого назначения) бумажная дисциплина была слабее, чем в Красной армии.

Подгорный родился в полтавском селе Карловка (ныне уже город). Работал учеником слесаря, после революции начал комсомольскую карьеру. Попал на рабфак, затем в Киевский институт пищепрома. Практически все 30-е проработал инженером на украинских сахарных заводах.

Обратной стороной сталинских репрессий были невероятные карьерные взлеты. В 1938 году Подгорный резко возвысился до заместителя наркома пищевой промышленности УССР. А через два года перешел на ту же позицию в общесоюзном наркомате.

Пищевая промышленность традиционно была вотчиной непотопляемого Анастаса Микояна (хотя в тот период он уже не был наркомом, но в годы войны курировал снабжение в ГКО). Именно с ним связано первое карьерное падение Подгорного.

В разгар войны, в 1942 году, он был внезапно снят с поста и понижен до директора Московского института пищепрома. Сам Микоян позднее утверждал, что лично добился его отстранения за ложь и трусость. Микоян поручил ему обеспечить эвакуацию воронежского завода, но Подгорный будто бы струсил и туда не поехал, а Микояну отчитался, что был там и выполнил поручение.

В конце войны он попался на глаза Хрущёву, которому нужны были лояльные люди в столице, и в 1946 году он выдвинул Подгорного на роль представителя Совмина УССР в Москве. В 1949-м Хрущев уехал в Москву, и надобность в Подгорном отпала. Наоборот, он понадобился в УССР.

Однако при живом Сталине с ходу замахнуться на первенство в компартии было трудно, к тому же Хрущев был не настолько могущественным, чтобы контролировать сразу и Москву, и УССР. Подгорному удалось выбить только место первого секретаря Харьковского обкома.

После смерти Сталина Хрущёву удалось продавить на пост первого секретаря ЦК КП УССР своего человека — Кириченко. Подгорный стал вторым секретарём. В 1957 году Подгорный оказался одним из тех, кто отбил Хрущева от нападок сталинской гвардии (т.н. "Антипартийная группа") на Пленуме, но тогда Хрущева поддержало большинство партийной номенклатуры. Дальнейшему взлету Подгорного невольно поспособствовал сам Кириченко.

Дело в том, что от нахождения во главе крупнейшей компартии страны (РСФСР своей партии не имела) у Кириченко началось головокружение от успехов. Он стал свысока смотреть на всех, не упускал случая напомнить, что он является вторым по могуществу человеком в стране. Но окончательно поколебала его позиции охота с Хрущёвым в 1959 году.

Тогда Кириченко и Хрущёв поспорили, кто из них подстрелил кабана. Кириченко ни за что не хотел уступать, устроил настоящую истерику, спор был таким яростным, что дело едва не дошло до драки. Рассудить спор должен был егерь, поддержавший Хрущёва, но Кириченко не согласился и с ним, наговорил всем массу глупостей и насмерть разругался с Хрущёвым.

Это стало концом их долгой дружбы. После этого инцидента Кириченко вышел из доверия и через несколько месяцев был снят со всех постов и отправлен руководить Ростовской областью, а затем пензенским заводом.

Его сменщиком во главе УССР стал Подгорный. В этот период он отметился участием в историческом событии — выносе тела Сталина из Мавзолея. Причем Подгорному была отведена одна из ключевых ролей на съезде партии.

По традиции все решения в СССР проводились по просьбам трудящихся. В случае с перезахоронением Сталина было необходимо, чтобы инициативу на съезде проявили представители ключевых партийных ячеек — главы Московского и Ленинградского обкомов (ключевые в РСФСР), первый секретарь ЦК Грузинской компартии (родина Сталина и место, где к нему было особенно трепетное отношение). Наконец, главная роль отводилась главе украинской компартии как крупнейшей партийной организации в Союзе. Именно Подгорный должен был выступить последним и вынести вопрос о перезахоронении Сталина на голосование, что он и сделал.

Поначалу отношения Хрущёва и Подгорного были безоблачными, но к началу 60-х испортились. Подгорный, как и другие партийные чины, всё сильнее был недоволен управленческим стилем Хрущёва, который тянул одеяло на себя и постепенно начал забываться.

К тому же Хрущёв всегда очень трепетно относился к своей малой родине, как Сталин к Грузии. Поэтому всех руководителей УССР он нещадно критиковал за промахи. Когда в 1963 году случился неурожай в УССР, Хрущёв раскритиковал Подгорного и заменил его Шелестом.

Подгорного же он перевел в Москву, в секретариат ЦК, курировать лёгкую промышленность. Разумеется, Подгорный воспринял это назначение крайне негативно и затаил обиду за такое понижение.

Несколько лет спустя у Подгорного появилась возможность отомстить бывшему благодетелю.

Хрущёв затеял партийную реформу, согласно которой райкомы упразднялись, а обкомы разделялись на производственные и сельскохозяйственные, каждый из которых контролировал своё направление.

Реформу, покусившуюся на основы организации партии, номенклатура Хрущёву не простила. Практически все видные вельможи оказались вовлечены в заговор. А очень большую, едва ли не определяющую, роль сыграл в нем Подгорный. Он входил в тройку ключевых заговорщиков.

Тем более что именно Подгорному было поручено работать с Украиной — родиной и вотчиной Хрущёва, на которую, как считалось, он всегда сможет опереться в случае проблем. Задачей Подгорного было провести переговоры с Шелестом и компанией и добиться если не поддержки, то хотя бы нейтралитета.

По версии Микояна (впрочем, явно недолюбливавшего Подгорного), он вообще оказался едва ли не самой важной фигурой заговора, поскольку ему удалось убедить Хрущёва, что никакого заговора нет (о подготовке которого Хрущёву пытался сообщить шеф охраны Игнатов). И Хрущёв спокойно улетел отдыхать, дав возможность заговорщикам укрепить свои позиции.

После отстранения Хрущёва Брежнев ритуально предложил пост генерального секретаря Подгорному. Подгорный также ритуально отказался в пользу Брежнева. Это было лишь соблюдением необходимой учтивости, кандидатура Брежнева была компромиссной и на первом этапе устраивала всех заговорщиков, а у Подгорного все равно не было достаточно аппаратного веса, чтобы возглавить партию и государство.

Впрочем, его вес в секретариате ЦК значительно вырос. Правда, ненадолго. Вскоре он опрометчиво поддержал Шелеста, который в обмен на поддержку Брежнева против Хрущева пытался выторговать УССР право самостоятельного ведения внешнеторговой деятельности, что по сути было покушением на партийную монополию внешней торговли, закрепленную ещё самим Лениным.

"Комсомольцы" (Шелепин, Семичастный, Егорычев) быстро сориентировались и атаковали украинский клан, обвинив его в подкопе под партию и потворствовании буржуазному национализму в УССР.

Брежнев не планировал усиливать опасных для него "комсомольцев", поэтому скандал был замят. Но позиций Подгорного этот скандал явно не усилил. Брежнев вскоре убрал старомодного Микояна с поста председателя Президиума ВС, заменив его Подгорным. Пост был очень высоким (де-юре высшим в государстве), но реального политического могущества не подразумевавший.

Пока Брежнев расправлялся с "комсомольцами", Подгорный осваивался в новой роли. Поскольку по протоколу его должность считалась высшей, во время зарубежных визитов как главу государства с соответствующими почестями встречали именно Подгорного.

Ему это явно нравилось, хотя и хотелось большего. Он даже пытался добиться, чтобы во время официальных церемоний его называли президентом СССР (формально должность председателя президиума примерно соответствовала президентской должности в парламентских республиках).

В этом ему отказали, но в других начинаниях пошли навстречу. По просьбам Подгорного была усилена роль депутатов выборных советов, сами депутаты впервые получили неприкосновенность.

Начинания Подгорного поддерживались не потому, что Брежнев питал к нему какие-то особые чувства, а потому, что он был нужен в качестве противовеса Косыгину.

Этот политический мастодонт выдвинулся ещё в сталинские времена и был головной болью для Брежнева. Слишком независимый, чтобы его терпеть, но слишком нужный, чтобы его убрать. Брежнев постоянно вынужден был решать эту дилемму и до определённых масштабов укреплять позиции Подгорного, поскольку он был частью руководящего триумвирата: генсек ЦК КПСС Брежнев, председатель Совмина Косыгин, председатель Президиума ВС Подгорный.

Подгорный свою роль понимал и не упускал случая пооппонировать идеям Косыгина, особенно его знаменитой экономической реформе. Председатель Президиума был одним из первых и главных ее противников.

Подгорный 12 лет возглавлял Президиум, пока не произошло предсказуемое — он стал не нужен.

За эти годы вокруг Брежнева уже сформировалось т.н. "малое Политбюро", которое постепенно перехватывало в свои руки все нити управления государством по мере того, как Брежнев все меньше внимания уделял этим делам. Ни Подгорный, ни Косыгин были уже не нужны. Но если Косыгина терпели (все же он был специалистом в своем деле, так сказать, технократом), то от Подгорного избавились при первой возможности.

Его заподозрили в неуместных политических амбициях.

В 1976 году у Брежнева резко ухудшилось здоровье (он перенёс клиническую смерть, но об этом знали всего несколько человек). Вскоре должен был состояться съезд партии, а генсек лежал при смерти. Подгорный решил проведать партийного вождя, однако у "малого Политбюро" (в первую очередь у Андропова) был уговор с лечащими врачами — сразу же сообщать обо всех непрошенных визитёрах. Подгорного в палату к генсеку не пустили, а кремлевский врач Чазов тут же созвонился с Андроповым и рассказал о визите.

Брежневское окружение сложило 2+2 и пришло к простому выводу: Подгорный хотел удостовериться, что Брежнев при смерти, и на грядущем съезде предложить отправить его в отставку по состоянию здоровья, разумеется, предложив на его пост себя.

Трудно сказать, действительно ли Подгорный готовил это выступление или просто хотел проведать больного. Только сразу же после его визита в "малом Политбюро" приняли решение от него избавиться. По всей вероятности, они только и ждали промашки председателя Президиума, поскольку на его пост давно заглядывался сам Брежнев, желавший, чтобы и его встречали во время визитов как полагается.

Техническую сторону дела поручили главе УССР Щербицкому, который, во-первых, был абсолютно лоялен Брежневу, во-вторых, недолюбливал Подгорного. В результате на съезде Подгорный был атакован украинскими делегатами, которые подвергли его критике и потребовали его отставки. Подгорный пытался искать поддержки у Брежнева (его удалось поставить на ноги), но тот только развел руками. Дескать, извини, Коля, не знаю, что происходит, но желания народа надо уважать.

Подгорный был отправлен в отставку, а его пост передали Брежневу. Бывшего "президента" СССР оформили пенсионером союзного значения, но все попытки установить какие-то контакты пресекались. В Верховный совет, куда он пытался пройти, его отказывались пускать, Брежнев отказывался говорить по телефону.

В конце концов, Подгорный все понял и последние годы прожил вдали от политических баталий. Он умер в 1983 году, ровно на два месяца пережив Брежнева.

Ему удалась блестящая карьера, явно превосходившая его таланты. Он правил УССР, стал движущей силой партийных переворотов и на протяжении 12 лет был неотъемлемой частью правящего триумвирата. Но все же он не являлся яркой фигурой даже на фоне брежневских кремлевских старцев.