Если мы сможем одержать военную победу за два-три года, то на восстановление Украины уйдет 10–15 лет. Это будет непросто. Но за эти годы сильно изменится сама Россия. Изменятся отношения внутри страны, олигархи уйдут в прошлое, не будет социального расслоения, элиты начнут служить народу, будет больше справедливости. Большая Россия будет другой. Не только территориально, но и по содержанию. Россия будет меняться вместе с Украиной. Без этого нам ее не восстановить. За это мы и воюем, считает обозреватель РИА «Новости» Петр Акопов.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее известный украинский политолог Вадим Карасев сделал прогноз, что в первом полугодии наступившего 2023 года следует ожидать активных боевых действий с обеих сторон, но в этом году они закончатся и примет иные формы, так как ВПК России и Запада не рассчитывал на полномасштабную войну.
— Петр, согласны ли вы с таким подходом?
— Все зависит от того, что он имеет в виду под «другими формами». Если Карасев прогнозирует, что в 2023 году боевые действия закончатся, то тут есть только два варианта. Либо они в этом году закончатся тем, что Россия наносит поражение украинской армии, которое приведет к коллапсу украинской государственности. Либо Россия не сможет в этом году нанести нокаутирующий удар, боевые действия продлятся еще год или два.
Даже если за это время боевые действия приостановятся и будет заключено некое мирное соглашение, то оно будет временным. Россия не откажется от выполнения своих целей. Она будет идти до полной победы. Для нас не имеет никакого значения, продлятся ли боевые действия полгода или десять лет. Потому что у России альтернативы нет.
Москва уже прямым текстом говорит о том, что ликвидация украинской государственности как проекта «анти-России» — это главное для безопасности и исторического развития России. В среднесрочной и долгосрочной перспективе мы не уживемся. Или Россия, или Украина.
Или Россия вбирает Украину в себя в виде союзного государства или по частям, или Россия будет воевать с ней и вести прокси-войну с Западом за нее столько, сколько потребуется.
Мне бы очень хотелось, что в этом году все это закончилось. Но пока я в это не верю. В лучшем случае она продлится еще два-три года.
— Украинская пропаганда говорит, что Россия уже проиграла, потому что проиграла эту войну на стадии планирования. У вас есть аргументы относительно того, почему мы обязательно победим, помимо тех, что у нас нет иного выбора?
— Конечно, мы назвали это спецоперацией, потому что хотели быстро решить этот вопрос. Расчет был на то, что за два-три месяца мы сумеем сломить сопротивление киевского режима, занять все ключевые украинские города и поменять там власть. Этот план не сработал. И Запад, который был готов к такому варианту, перешел к максимальной накачке Украины оружием, чтобы истощение России продолжалось как можно дольше.
Но у Запада тоже есть риски от затяжной войны. Они могут помогать Украине год, два или три. Но там будет реальная усталость, да и риск эскалации будет возрастать, а ни одна из западных стран от Польши до Америки не хочет воевать с Россией, потому что это может грозить ядерной катастрофой.
Мы не можем не победить. Дело не в том, что у нас больше ресурсов, чем у Украины даже с западной поддержкой. И не в том, что у нас ВПК налаживает работу и через год у нас будет сильно другая армия. А в том, что для нас это вопрос экзистенциальный.
Для Украины он такой же. Но Украина не является самостоятельным образованием. Это часть России. Это то же самое, как если бы из твоей руки попытались бы вырастить отдельного человека. Из Украины вырастили гомункула, который используется против нас. Именно поэтому все попытки объединиться хотя бы в рамках Таможенного Союза были провалены. Потому что Западу и украинским элитам категорически не нужно.
А украинский народ стал жертвой. Его убедили в том, что его счастье на Западе и он туда пошел. Теперь за это платит кровью единый русский народ по разные стороны баррикад, как великороссы, так и малороссы.
— Вы сказали слово «запад», хотя до последнего момента мы пытались разделять США и Европу…
— Я имею в виду англосаксонскую цивилизацию. При всей разнице в политическом и экономическом устройстве Америки и Европы, ведущей силой остаются Штаты и Великобритания. Степень контроля англосаксов над Европой такова, что можно смело сбрасывать со счетов все попытки Франции, Италии или Германии вести свою игру. Пока что все они работают на то, чтобы нанести военное поражение России на Украине. Реальный раскол единого Запада на немцев и англосаксов возможен только через пару лет, когда противоречий станет еще больше.
— Я спросил по «запад», поскольку сейчас принято считать, что Америка однозначно выиграла в этой ситуации, потому что она повесила на Россию украинскую проблему и устраняет Европу в качестве экономического конкурента. Так ли это?
— Все зависит от того, под каким углом посмотреть на этот вопрос.
Дело в том, что англосаксы тоже не едины. Той их части, которая выступает за глобализацию, не нужно ослабление Европы как конкурента. Она не считает ее конкурентом. Она считает ее своей младшей частью. Да, им нужно ослабление России, но им нужно более жесткая привязка Европы к единой западной военной, политической и финансовой системе.
Ослабление Европы как конкурента нужно той части англосаксонской элиты, которая выступает за изоляционизм. Условному Трампу. Она не верит в глобализацию и выступает за Америку как за самого сильного игрока в мире, которая играет за себя, а не за наднациональную англосаксонскую элиту, у которой есть свои глобалистские планы. Это разные проекты Америк.
Повторюсь, это Трамп хотел бы развалить Евросоюз, если бы он был у власти. Потому что он его воспринимал в качестве такого же конкурента, как Китай. Но мы сейчас противостоим глобалистам. Цель у них простая. Россия должна быть максимально ослаблена, Европа должна быть не ослаблена, но привязана.
Поэтому издержки от того, что Европой бьют по голове России, для американцев большие. Они не могут сломать этот молот. Никакое поражение России не стоит того, чтобы произошел развал единой западной элиты. Так что мы не можем говорить о том, что они хотят уничтожить Россию и ослабить Европу. Им нужен единый кулак для контроля над миром.
Другая издержка для них состоит в том, что Россия и Китай становятся все ближе и ближе друг к другу. Даже Киссинджер до конца не хотел верить, что Москва и Пекин выбрали этот путь сознательно даже до 2014 года. Они считали, что со временем между РФ и КНР будут накапливаться разногласия и этот неоформленный союз рухнет. Но теперь мы не просто цементируем его. В ближайшие 30 лет Россия и Китай понимают, что им никуда друг от друга не деться. У них есть единые стратегические цели, которые будут решаться военным, экономическим и идеологическим способом. Мы стоим спина к спине, потому что у нас общий враг. Они убедили в этом Китай и с каждым днем делают для этого все больше и больше.
Поэтому я бы не сказал, что англосаксы однозначно в плюсе. Да, сейчас Россия увязла на Украине, в сложном экономическом положении и внутреннем напряжении сил. Но в долгосрочной перспективе для Запада далеко не все радужно. И набирают силу те тенденции, которые им крайне невыгодны.
Повторюсь, в этом году Запад получил максимум от войны с Россией. Но за этот же год были заложены гигантские проблемы, которые уже не отменить.
— Сохраняется ли еще опасность, что затяжная война вызовет серьезный внутриполитический кризис, который приведет к развалу России?
— Это главный для нас вызов. Главная наша проблема не козни Запада, не конфискация наших денег и не экономические санкции. Это все можно обойти. Финансовый мир уже не контролируется Западом. Танкерные поставки больше не контролируются англосаксами, потому что Китай, Индия и Эмираты уже уходят из-под власти британских страховых компаний. Это можно преодолеть.
Военную победу мы тоже можем одержать. Да, сейчас идут тяжелейшие бои двух частей одного народа. Да, у нас есть коррупция и проблемы в управлении. Но единственное, что может свалить нас, как слона может свалить укус мыши, — это внутренние разборки. Если мы начнем разбираться, кто больший патриот, а кто меньший, то под самими красивыми и честными словами страну можно угробить за несколько месяцев.
В нашей истории уже были эти примеры. Во время Первой мировой войны в 1916 году в обществе сложилась нездоровая ситуация. Дело не в том, что царь, бюрократия и правящие элиты допускали ошибки. Но войну они вели не шутейно, а всерьез. Царь был верховным главнокомандующим. Он проводил много времени на фронте. Он реально вникал во все детали. Росло производство для армии, снарядный голод был преодолен, войска обучались. Да, были потери, но страна медленно шла к победе. 1917 год должен был закончиться миром на выгодных для России условиях, потому что немцы были прижаты к стенке с двух сторон и шансов у них не было.
Но Россия сама выстрелила себе в ногу, потому что либералы и патриоты кричали, что наверху либо дураки, либо предатели. «Они же сами немцы, они получают деньги в немецком генштабе, они ведут тайные переговоры». Этот бред доносился из прессы, из Думы, из великосветских разговоров. Параллельно была большевистская пропаганда, рассчитанная на рабочие массы, что не надо воевать за капиталистов.
И чем все закончилось? Эта элита свергла царя, проиграла войну и всю страну. Потери в Гражданскую войну были настолько чудовищны, что нам пришлось собрать страну на большевистских условиях ежовыми рукавицами. Если мы сейчас поверим тем, кто говорит, что у нас наверху сидят предатели, которые хотят заключить мирный договор, повторится то же самое.
Понятно, что у кого-то из наших элит дети учатся на Западе. Понятно, что кто-то из них не хочет воевать. Но говорить о том, что Путин, Патрушев или Лавров настроены на поражение и не хотят победы, — это полный бред. Говорить об этом могут либо дураки, либо враги.
Поэтому когда я от Стрелкова слышу поношения в адрес верховного главнокомандующего, то я могу сказать, что при всех заслугах и честных намерениях Стрелкова, он открыто работает на врага. Как бывший спецслужбист, он должен это понимать. Нас погубит только то, если большая часть народа пойдет за теми, кто призывает выгнать предательскую элиту, чтобы победить в войне.
— Когда закончится война, сколько нам понадобится времени, чтобы восстановить разрушенные города, включить украинские предприятия в нашу экономическую систему, разобраться с враждебным населением и привлечь на свою сторону потребительски настроенную к России часть украинских граждан?
— Все зависит от того, когда закончится война. Если мы сможем решить все за два-три года, то на восстановление Украины уйдет 10–15 лет. Это будет непросто. Но за эти годы сильно изменится сама Россия. Изменятся отношения внутри страны, олигархи уйдут в прошлое, не будет социального расслоения, элиты начнут служить народу, будет больше справедливости. Большая Россия будет другой. Не только территориально, но и по содержанию. Россия будет меняться вместе с Украиной. Без этого нам ее не восстановить. За это мы и воюем.