Россия прорабатывает вероятные ответы на потолок цен, установленный странами Запада. Об этом активно пишут в прессе и обсуждают в экспертном сообществе.
Ранее Евросоюз, G7 и Австралия достигли консенсуса по введению предельной стоимости на покупку российской нефти на уровне $ 60 за баррель. Эта мера вступила в силу 5 декабря с оговоркой о дальнейших корректировках «по мере необходимости».
О том, какие возможны варианты реакции Москвы на решение Запада, изданию Украина.ру рассказал глава энергетического направления фонда«Институт энергетики и финансов» Алексей Громов.
— Алексей Игоревич, Россия может ввести полный запрет на продажу сырья странам, поддержавшим нефтяные санкции, включая приобретение через посредников. Получается, компаниям и трейдерам, покупающим российскую нефть, будет запрещено продавать ее в государства, которые участвуют в соглашении о потолке цен. Как можете оценить перспективы этого варианта?
— Я считаю, что теоретически его рассматривать можно, но с некоторыми исключениями. Сегодня страны, которые формально присоединились к ценовому потолку (Евросоюз, G7, Австралия), и так не получают российскую нефть. Евросоюз официально не получает с 5 декабря.
Единственное исключение из этого списка — это Япония. Она входит в «Большую семерку», поддержала ценовой потолок, но при этом добилась исключения из ценовой планки поставок нефти с платформы «Сахалин-2».
Япония послушно переподписала все контракты с новым оператором проекта «Сахалин-2» и остаётся в числе инвесторов и участников программы «Сахалин-1». С учетом этого я не вижу каких-то серьёзных причин и считаю неправильным сейчас проявлять со стороны Москвы силу и ограничивать поставки для Токио.
Кроме того, финансовое благополучие региона [острова Сахалин] обеспечивается в основном за счёт экспорта нефти и газа с платформ «Сахалин-1» и «Сахалин-2». Лишаться японских покупателей, мне кажется, было бы на данный момент нерационально. А в дальнейшем — посмотрим.
На мой взгляд, если с нашей стороны будут идти запретительные меры в ответ на установленный потолок цен на нефть, мы сыграем в игру Запада. США и Европа именно этого и ждут.
Запад запустил свой провокационный инструмент. Если мы будем отвечать слишком топорно и поспешно, то сами себе ограничим рынки для поставки российской нефти, тем самым уменьшив объёмы наших нефтегазовых доходов.
Я думаю, что нам нужно подходить крайне осторожно к выработке реакции на введение ценового потолка на российскую нефть. Но, безусловно, мы должны на это ответить — продуманно.
— Вы сказали, что России лучше избегать запретов. Тем не менее расскажите, в чем нюансы следующего варианта. Москва может запретить экспорт по контрактам, куда включено условие потолка цен, вне зависимости от того, какая страна выступает получателем.
— Этот вариант тоже обсуждаем. Важны детали — как это будет оформлено в рамках российского законодательства, что конкретно в запретительном документе будет прописано.
Здесь речь идет о том, что мы такими законодательными инициативами хотим предвосхитить возможные действия западных стран — трейдеров, торгующих российской нефтью. Потенциально они могут вносить в контракты на поставку нашей нефти соответствующий пункт.
Поясню. Если посмотреть на механизм установления определенной цены на нефть, который был озвучен в преддверии 5 декабря, он максимально пространный. Там не указано конкретных механизмов, как все это будет работать, какие будут санкции к нарушителям.
По сути, говорится о некоторых мерах самоконтроля: предполагается, что рынок сам будет себя контролировать и пытаться исключить продажи российской нефти выше ценового потолка.
Так вот, одним из подобных рыночных механизмов может быть включение соответствующего пункта в контракты, о котором я говорил выше. Против этого мы действительно можем бороться.
В существующих ценовых контрактах подобных пунктов не было, поскольку не существовало такой юридической нормы, как ценовой потолок на российскую нефть. Мы можем предупредить при формировании новых договоров этот момент: наши компании не будут заключать сделки с трейдерами, которые прописывают такие нормы.
Это разумная мера. Главное — правильно прописать ее, чтобы, подчеркиваю, не навредить интересам российской «нефтянки». Также важно, что она действительно предвосхищает возможную реакцию рынка на введение ценового потолка.
Я думаю, примерно до середины января (когда повторно будет обсуждаться корректировка механизма нефтяных санкций) рынок будет думать, как жить с новыми регуляторными инициативами G7 и Европейского союза.
— Еще одна мера, которую обсуждают в прессе, — это мера индикативной цены. На товар или ресурс устанавливается стоимость в соответствии с действующим законодательством страны. Это помогает избежать реализацию предметов по заниженной стоимости, то есть ниже, чем в стране, где они изготавливаются. О чем идет речь? Насколько эффективен такой подход?
— Это, по сути, установление минимальной допустимой цены на российскую нефть. Я считаю, что эта мера неэффективная, как и любое действие по установлению потолка цены, максимальной или минимальной стоимости на продукт.
Все это не рыночные истории. Здесь легче наломать дров, нежели принести пользу для российской «нефтянки». Предполагаю, что от этой меры целесообразно отказаться.
Как можно устанавливать цену на плавающем нефтяном рынке, когда котировки могут пойти как вверх, так и вниз в результате экономической рецессии?!
Представьте, например, мы выставим минимальную стоимость на российскую нефть, а угроза глобальной рецессии опустит мировые цены на нее, допустим, ниже $ 80 за баррель. Тогда российская нефть будет продаваться гораздо ниже стоимости в $ 60.
Мы при этом говорим, что вот, дескать, $60 для нас это тот потолок, ниже которого мы не опускаемся, продавая наше сырье. В таком случае мы вообще себя лишим нефтегазовых доходов.
Исходя из этого, я думаю, обозначенная вами мера не гибкая.
— Американский канал Bloomberg выразил мнение 6 декабря, что Москва рассматривает вариант введения фиксированной стоимости либо введения максимального уровня дисконта к международным маркам, с которыми они могут быть проданы. Как можете оценить такой метод?
— Это близко к предыдущему варианту об установлении индикативной цены. Повторюсь, какой-то фиксированный уровень цен на российскую нефть, на мой взгляд, это неправильный подход в принципе — с учётом волатильности мирового нефтяного рынка.
Однако установить предельный уровень дисконта в процентном отношении, например, от цены на нефть, которая складывается на мировом рынке — это вопрос, который может обсуждаться и применяться. Опять же, все это нужно как следует просчитать, чтобы мы не оказались в проигрышном положении.
— Алексей Игоревич, как вы оцениваете в целом предложенные экспертами и СМИ меры реагирования на введение потолка цена на нефть?
— Я думаю, что из всех озвученных мер самое интересное решение (именно рыночное решение!) — это вариант, предлагающий не допустить в контрактах на покупку российской нефти пункта о соответствии условиям ценового потолка.
Это справедливая, правильная мера. Все остальное, по моему мнению, необходимо отложить, так как оно не является эффективным.
— Есть ли у вас собственная версия того, чем Россия может ответить на нефтяной потолок Запада?
— Наш ответ должен быть экономическим. Я бы предпочёл реакцию [России] в части создания параллельной независимой финансовой логистической схемы поставок российской нефти на международные рынки.
Мы должны предлагать, по сути, свои инструменты страхования, свои танкеры для перевозки нефти или делать это в содружестве с покупателями нашей нефти, не присоединившимися к потолку.
Система не будет зависеть от оборудования и услуг западных компаний, которые не готовы работать с нашей нефтью. В такой ситуации никакие ценовые потолки оказывать влияние на нас не будут и позволят укреплять взаимоотношения с теми партнёрами, которые готовы сотрудничать с Россией. Это будет наиболее правильно.
Мы видим, что все основные покупатели российской нефти спокойно и равнодушно восприняли ценовой потолок Запада. Ни Китай, ни Индия, ни Турция ничего по этому поводу не заявили, тем самым показав: как работали с Россией на рыночных правилах, так и останемся в этой сфере.
Все обсужденные решения, подчеркиваю, — это лишь «юридические подпорки» для того, что мы должны в действительности сделать. В реальности мы должны активно продвигать свои инструменты страхования, нефтеналивные танкеры и системы логистики для российской нефти.
Это основное, что защитит российский нефтяной экспорт в долгосрочной перспективе.
Ограничительные меры должны носить строго дозированный характер, чтобы не навредить. Самый главный посыл ответных действий Москвы должен опираться не на принцип, как насолить Евросоюзу и G7, а на то, как не навредить российской «нефтянке».