Мы видим сейчас острую фазу развития многовекового принципиального ценностного конфликта между Западом и Россией. Мы хотим жить и хотим оставаться великой державой, они считают, что мы должны умереть, а наши природные ресурсы должны эксплуатироваться ими, считает глава «Союза добровольцев Донбасса», депутат Государственной Думы России Александр Бородай.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Александр, как человек, принимающий непосредственное участие в СВО, расскажите на каких направлениях сейчас воюют члены «Союза добровольцев Донбасса», где сейчас наиболее горячие и наиболее опасные направления?
— Члены «Союза» воюют на всех направлениях абсолютно. «Союз» на самом деле не такая уж большая по численности общественная организация, но при этом, в общем, члены «Союза» — это самая воюющая общественная организация в России. Члены «Союза» воюют абсолютно на всех направлениях, которые только есть в зоне СВО.
Другое дело, что есть отдельные подразделения, которые созданы непосредственно «Союзом добровольцев Донбасса», чья деятельность координируется, и при необходимости некоторыми из этих подразделений мне доводилось покомандовать непосредственно. Эти подразделения «Союза добровольцев Донбасса» они тоже находятся как на севере, так и в Донецкой Народной Республике.
Север для нас это, прежде всего, территория Луганщины, ЛНР, хотя есть отдельные позиции в Харьковской области, есть подразделения наших, батальон у нас стоит на Угледарском направлении. Есть подразделения в Запорожье и есть подразделения, которые находятся в Херсонской области на самом крайнем юге зоны СВО.
То есть, в общем, по всему фронту, что, конечно, честно вам скажу, для меня лично является несколько утомительной ситуацией, потому что мне приходится регулярно проезжать весь фронт с севера до самого крайнего юга. Вот сейчас только-только вернулся из того района, без которого город Очаков видно визуально хорошо достаточно…
— Где сейчас наиболее горячие направления, где следует ожидать активности Украины, можно ли прогнозировать? Пойдут ли ВСУ на Херсон, продолжат ли наступление на севере, в районе Сватово — Кременной, какие сейчас основные цели Украины?
— Один из наших батальонов боевого армейского резерва находится как раз в районе Кременной. Я там тоже был, но, наверное, уже дней десять-двенадцать прошло с тех пор. Там ситуация серьезная, она обостренная, она была обострена в районе Терновой, сейчас в районе Житловки идут достаточно серьезные бои. Ожидается попытка наступления как раз в районе Житловки. Одним словом — ситуация там действительно сложная и довольно напряженная. Это что касается севера.
Вы назвали на самом деле два направления, которые являются крайне неспокойными. Херсонское направление для нашего противника имеет колоссальное идеологическое значение, поэтому туда бросаются все его возможные боеготовые резервы. И для них цель не столько военная, точнее, военная, но, прежде всего, идеологическая — захват Херсона любыми способами, выход на Херсон. Естественно, они транслируют в своих СМИ, телеграм-каналах, в «Ютубах», что Херсон уже практически под ними, он захвачен и будет захвачен окончательно, что является ложью.
— Сейчас активно обсуждается тема «грязной бомбы». Действительно ли Украина может пойти на что-то подобное, в чем выгода от подобного шага для Украины?
— Украина может пойти на всё, на что угодно, как мы знаем. Тем более, что это не самостоятельный субъект, который принимает самостоятельные политические решения. Это всего лишь орудие в руках наших геополитических противников, я имею в виду коллективный Запад.
Хедлайнером этого коллективного Запада являются Соединенные Штаты Америки. Пойти они могут на что угодно, потому что Украина и население Украины совершенно коллективному Западу не нужны. Поэтому стратить (уничтожить. — Ред.) это население, простите за жаргонное выражение, можно очень легко — для них легко, непринужденно, что они могут и сделать.
То, что сейчас происходит, их в принципе устраивает. И устраивает максимальное затягивание, максимальная эскалация военного конфликта. Чем будут длиннее и жестче боевые действия, мы это называем специальной военной операцией, многие другие называют это войной, мягко выражаясь, не без оснований. Так вот, чем дольше будут боевые действия, чем больше будет жертв с обеих сторон, тем лучше для наших противников. Это довольно очевидно. А ядерный шантаж — это для них абсолютно нормальная история.
Естественно, при любом развитии событий обвинены будем мы западным сообществом. В этом смысле не надо, я думаю, питать никаких иллюзий. Мы в любом случае будем виноваты, что бы ни произошло. И по отношению к нам будут предприняты самые жесткие шаги — просто потому, что Запад объявил нам войну на выживание.
Запад, коллективный Запад, достаточно твердо и «обоснованно» — для себя обоснованно, понятное дело, — решил, что с многовековой проблемой России надо постараться покончить на этот раз навсегда. То есть уничтожить Российское государство и русский народ, или по крайней мере большую его часть.
К этой цели наши «западные партнеры» шли достаточно много веков. Шли тогда, когда хедлайнером коллективного Запада была Великобритания, идут и сейчас, когда хедлайнером коллективного Запада являются Соединенные Штаты Америки.
По сути дела, ничего нового не происходит — просто эскалация, острая фаза развития многовекового ценностного принципиального конфликта. Мы хотим жить и хотим оставаться великой державой, они считают, что мы должны умереть, а наши природные ресурсы должны эксплуатироваться ими, а не кем-то еще. Ну и, конечно, прежде всего, для них очень важно, чтобы к этим ресурсам не получил доступ Китай, с которым они являются также очень существенными конкурентами. Вот и все.
— Сейчас в ответ на все вызовы создан координационный совет. Это у нас уже Государственный комитет обороны образца 2022 или же еще нет? Как быстро координационный совет позволит перейти от действий и реакций мирного времени к действиям актуальным, и насколько велика потребность в этом?
— Я начну отвечать на этот вопрос с его финальной части. Потребность колоссальная, потому что практически все время специальной военной операции страна жила в рамках мирного времени. Только сейчас начинаются какие-то сдвиги и переход к ощущению того, что мы участвуем в войне, причем в войне за наше выживание. И экономика у нас начинает хоть как-то пытаться выстраиваться в рамках экономики военного времени. Пока я вижу очень слабые изменения, но, возможно, просто прошло еще мало времени.
Что касается действенности этой структуры, то я пока оставлю этот вопрос без подробного комментария, потому что еще не разобрался, потому что все это время я, в силу обстоятельств и функциональных обязанностей, был отвлечен на совершенно практически вопросы.
Я занимался пехотой и пехотными проблемами, я не отвечал ни за авиацию, ни за артиллерию. Я занимаюсь пехотой все это время. И там вот совершенно конкретные, простые, житейские… иногда не совсем житейские, потому что люди погибают и умирают — частенько, к сожалению, это происходит. Поэтому назвать это проблемами житейскими не получается, такой какой-то афоризм тогда выходит не очень веселый. Тем не менее там обычные проблемы, которые решают пехотные командиры.
Поэтому ничего не могу сказать о том, насколько новый орган власти управления действительно эффективный. Я надеюсь, что будет, конечно, очень надеюсь, но давать оценку пока не берусь.
— Когда мы сможем продолжить освобождение Украины и что нам для этого необходимо?
– Во-первых, мы на самом деле продолжаем. То есть у нас сейчас есть же такое впечатление, что мы нигде не наступаем — везде обороняемся. Это неправда. На самом деле и наступаем. И в некоторых случаях наступаем весьма и весьма успешно. И на территории Донецкой Народной Республики, и на территории Луганской Народной Республики, и на территории Запорожья тоже — в некоторых местах мы весьма успешно ведем наступательные операции.
Не надо считать, что мы сидим в глухой, пассивной обороне, а в это время противник атакует. Это не так. Здесь довольно сложная картина, раскрывать всю суть происходящего я, конечно, не могу. Но думаю, что у нас очень скоро будет возможность — благодаря, в частности, наполнению фронтовых подразделений личным составом — будет возможность показать свою силу и продолжить освобождение Малороссии. Ну, или Украины, кто как хочет, так и может называть.
Тут стоит упомянуть мобилизацию и ее результаты. Могу сказать, что фронт потихоньку, и это хорошо, что потихоньку, начинает наполняться личным составом. Самое главное — как этот личный состав использует наиболее эффективный образ (действий. — Ред.). Дело в том, что периодически где-то возникает тенденция, которая меня пугает, — создание подразделений свежемобилизованных людей.
Эта тенденция меня беспокоит, потому что, естественно, надо мобилизованных вливать во фронтовые подразделения, где в личном составе уже есть опытные, обученные бойцы, которые понимают реалии этой войны, а не какой-то предыдущей, предшествующей. Такой войны, таких боевых действий, такой СВО у нас еще не было никогда. Кстати, обращаю ваше внимание на то, что СВО — не совсем понятно, что такое, потому что никаких нормативных актов, которые описывают, что такое специальная военная операция, у нас пока нет.
Что такое КТО — контртеррористическая операция — есть. Что такое война, — понятное дело, — есть. Что такое СВО — не совсем ясно. Короче, ничего похожего у нас до сих пор не было по характеру боевых действий. Не было, я имею в виду, со времен Второй мировой войны, в современной России не было. Поэтому все опыты предыдущих военных конфликтов — они не совсем достаточны.
Поэтому очень важно, чтобы все свежемобилизованные попадали бы в реально фронтовые подразделения, где есть личный состав, который может быстро, на месте, обучить и дать возможность людям привыкнуть к реалиям этих боевых действий с участием со стороны противника, массированным участием и артиллерией, и авиацией, которая все-таки у противника существует. С участием систем ПВО и целого спектра современных высокоточных вооружений. К сожалению, не надо забывать о «Хаймарсах» и дальнобойных артиллерийских орудиях не только американского производства, не только «777», а французских, немецких и всяких прочих.
— «Цезари», «Панцергаубицы» и прочее.
— Да, все это есть, к сожалению, это довольно эффективное вооружение. Еще плохо, что его практически не слышно, что называется, — сразу прилет. Поэтому расслабиться нет возможности практически нигде сейчас на территории проведения специальной военной операции.