Вхождение в состав России четырех новых областей можно считать первым серьезным итогом спецоперации. И это принципиально меняет условия возможных переговоров с представителями Запада. Считает политолог, публицист и радиоведущий Армен Гаспарян.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
- Армен, свершилось историческое событие. Путин подписал указ о включении ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей в состав России. Перед этим он обратился к нации, и это выступление, в своем роде - завершение речи на Мюнхенской конференции в 2007 году. Президент заявил, что США оккупируют Германию, Корею и Японию, но говорят о равноправии с ними. Обвинил англосаксов в диверсиях на "Северных потоках", а также заявил, что это Запад растоптал нерушимость границ, и Запад пытается решать, у кого должно быть право на самоопределение, как в случае с Косово, а у кого не должно быть. Каковы ваши впечатления от выступления, к чему из сказанного коллективному Западу стоит особенно прислушаться?
– Как показали первые сообщения мировых агентств – ничего они не поняли вообще, и они будут продолжать все в том же духе. Европейский Союз заявляет о том, что они не признают (присоединения — Ред.). Ну, не признавайте, вам никто не мешает.
У вас впереди зима. Зимой на морозе о многом думается иначе, доказано предыдущими поколениями, что-то там не признававших в 1812 году, в 1941-м...
Вы на это посмотрите просто с другой стороны. Это минус 109 тысяч квадратных километров сразу у хутора (у киевского режима — Ред.) – это первый серьезный итог СВО. А все остальное – это так, сопровождающие историю события.
Тут важно понимать, что речь Путина была чрезвычайно последовательной. Он говорил о консервативных ценностях и о том, что (с ними — Ред.) происходит – это непозволительно. Он говорил о том, что невозможно таким образом, как делает это Запад последние тридцать лет, вести международные дела.
Но, как мне кажется, как показали первые мгновения после этого события, для всех оно было настолько очевидным, что нет вот того чувства исторического момента. Его нет у нас потому, что все всё понимали после объявления дат референдума. Его нет у хутора (так Гаспарян называет Украину - Ред.), потому что ментально они давным-давно все с этим смирились.
Ощущение осмысления будет, наверное, несколько позже. Пока есть чувство выполненной этой части миссии, а дальше - будем смотреть. Дальше будет все только гораздо интереснее. Предстоящий месяц, с этой точки зрения, будет очень-очень показателен.
– Чего бы вы хотели пожелать новым гражданам России?
– Ничего. Потому, что они сами желали только одного – стать гражданами России. Что мне им еще пожелать? Их мечта реализовалась. У некоторых мечта была длиною в восемь лет, это в два раза дольше, чем шла Великая Отечественная война.
Они мечтали вернуться на Родину, сегодня это произошло. Путин все сказал – это навсегда. То есть, это вчерашняя возня - а давайте сядем, а давайте поговорим, а давайте вернемся к апрелю... Ну, можете возиться дальше. Сегодня президент страны все об этом сказал. Вы в России – это навсегда. Точка.
Теперь главная интрига - как поменяется процесс. Потому, что теперь бомбежка Херсона, например, или Запорожья – это бомбежка территории Российской Федерации. Теперь всех вот это интересует. Прыжки и ужимки хутора – ну, наверное, с точки зрения истории, это любопытно, а с точки зрения практической политики – это все равно нулю, если вообще не величине отрицательной.
– После этих событий - насколько теперь мы близки к ядерным столкновениям?
– Да мы и до них были близки. Ну, вы поймите, когда вам начинают рассказывать, что вы непременно должны ударить по Львову тактическим ядерным оружием, и параллельно еще начинают объяснять, что мы в ответ что-то сделаем… То есть, они в принципе моделируют ситуацию. Они хотят повысить ставки в этой большой политико-исторической игре, уже просто на недосягаемую высоту.
Сейчас, конечно, ситуация даже более напряженная, чем в октябре 1962 года, это надо четко осознавать. Будем уповать на здравый смысл, на то, что он еще у кого-то там есть. Потому что нагнетать без конца не получится, в какой-то момент - будет уже стена, за которой не будет просто этого человечества.
Если они готовы на такие действия, ну, окей, что поделаешь. От нас же с вами тут ничего не зависит. Мы можем только констатировать.
Эти люди замечательным образом за счет реализации острой фазы кризиса на Украине, решали свои экономические вопросы. Они ослабили Европейский Союз экономически, они вывели часть европейских производств в Соединенные Штаты, они погрузили Европу в такой хаос, из которого Европа будет выходить десятилетия теперь.
Здесь не надо иллюзий. Завтра, если даже все сядут за стол и договорятся, экономический кризис от этого никуда не денется.
Я много раз говорил, что гораздо проще и дешевле создать было ликвидационную комиссию по хутору, все это распилить и поставить точку. Но решили пойти по самому страшному, по самому адскому пути. Вот идем, наблюдаем, что дальше будет.
–В Красном Лимане идут тяжелые бои, наши войска оказались в полукольце. Насколько это помешает нашему дальнейшему продвижению (интервью было взято до оставления нашими войсками Красного Лимана - Ред)?
– Вы понимаете, ответить на вопрос, что там чему мешает – для этого надо обладать целиком и полностью оперативной информацией, это вам только в Генштабе скажут, где занимаются планированием. У меня нет данных о наших планах. Даже если бы были, это была бы государственная тайна, и я молчал бы.
Что касается Красного Лимана. Во-первых, конечно, опять в медиапростанстве сложно понять, что происходит. Хутор орет – "мы здесь уже", наши отвечают – "нет, это мы здесь". Причем у нас, как обычно, ответы это через несколько часов.
Мы так и не перестроились, с информационной точки зрения - мы продолжаем ровно те же рахитные телодвижения невменяемые, которые делались при условно харьковской истории три недели назад. То есть, урок нам впрок не пошел, это можно сегодня констатировать.
Что касается людей, которые там… Здесь самое интересное, как поменяется теперь диспозиция. Что сейчас. Есть территория Донецкой республики, которая уже находится в составе России. Внутри этой территории находятся оккупационные войска. Что мы будем делать? Накроем всеми стволами артиллерии - или как? Я не знаю.
Еще до этих событий (присоединения областей к РФ — Ред.), мы говорили об этом с Александром Казаковым, бывшим советником Захарченко. Это же действительно такой момент, которого не было сто лет. То есть, одно дело – это территория признанных вами республик, но не территория вашей страны, а теперь это - несколько другой коленкор. Но, я думаю, что военное и политическое руководство России обладает какими-то планами на этот счет, потому, что это же не может в таком формате находиться.
Если мы признаем это территорией России, значит, тогда это (находящиеся там ВСУ — Ред.) - бандформирования, которые надо истреблять, не о чем с ними вообще разговаривать. Поэтому посмотрим, как будут развиваться события.
– Диверсии на "Северных потоках". Молниеносно отреагировал Сикорский, поблагодарив за это США. Разрушения носят беспрецедентный характер, и далеко не все наши противники поспешили обвинить нас. Дания, в чьих территориальных водах это случилось, молчит, США пытаются сделать вид, что вообще ничего не произошло, и все прекрасно понимают, что Россия не могла этого сделать. Каковы потери для всех сторон, и что теперь делать с этим? Это будет как с МАГАТЭ – стреляют, но непонятно кто?
– Да нет, теперь уже всем все равно, что на самом деле произошло. Ну, очевидно, если вспомнить эту статью в "Бильд", о том, что Путин заминировал "Северный поток".
– Два года назад еще.
– Очень простой вопрос – зачем, для чего? Можешь не минировать, можно просто не строить было, для начала. Ну хорошо, построили - зачем минировать? Вентиль закрутил и ушел – все. Для чего нужна такая хитрая схема, объясните! Даже можно вентиль не крутить, можно просто газ перестать туда гнать, в трубу, и все, он ведь туда как-то попадает, как мне кажется, есть какой-то маршрут. Все! Не подается газ – до свидания! Трубы будут гнить - ну что ж, не последняя потеря в этой большой геополитической игре. Для чего это нужно России – совершенно непонятно.
Кто пострадает – пострадает, прежде всего, Германия. Насколько я знаю, у немцев была кулуарная договоренность (c РФ — Ред.) о том, что если зимой совсем будет кисло, совсем ничего не будет хватать, то мы им поможем газом.
Теперь немцев просто кинули с этим – большой привет.
Пострадает Европа, цены пойдут вверх, как обычно. Но это сейчас никому не интересно. Поймут только через боль. Все попытки объяснять, они бесполезны, потому что Европа сейчас – это коллективный Сикорский, который, я так понимаю, хотел похайпиться и просто всех подставил. Он уже удалил свой твит, но толку-то, все же все прекрасно понимают!
Была в свое время фраза Байдена о том, что он не допустит поставок газа, ну вот - не допускают. Что там будет с Европой, я не знаю. В конце концов, о Европе должны думать, наверное, жители Европы, избиратели европейские, которые этих всех... навыбирали.
Бессмысленно объяснять, они не хотят слушать. Знаете, это то же самое – турки попытались поговорить с офисом Зеленского, сказать: знаете что, ребята, вам лучше сесть за стол переговоров. Ну и что? И эрдогановских (не послушали — Ред.).
Как с ними договариваться, о чем? "Мы будем воевать до последнего украинца". Да иди – воюй! Просто будет момент, когда нашим надоест заниматься человеколюбием, и наши начнут воевать всерьез... Потому что - что происходит сейчас? Это не уничтожение противника. Это все попытка привести его голову в порядок.
Вот группировка (ВСУ — Ред.) около Лимана – поднять авиацию в воздух и просто сокрушить. Поле для гольфа сделать, вместо этой группировки. Это же можно сделать. Но мы продолжаем вести себя по-джентльменски.
Я считаю, что надо один раз шарахнуть так, чтобы ударная волна до Киева дошла. Это очень быстро отрезвит. Просто все их потери нельзя будет скрыть.
Сейчас вы не найдете на украинском телевидении информацию о потерях – ее нет. Вы не найдете информацию о раненых, хотя все знают, что госпитали переполнены, врачей не хватает. Но есть такой кейс перемоги (победы — Ред.).
Один такой удар сразу меняет всю диспозицию, сразу. Потому что его нельзя будет скрыть. Почему-то мы этого не делаем, продолжаем вести себя хорошо. Я бы вел себя плохо.
– Интересно ведут себя Штаты в эти дни. Сначала они начали оправдываться, что Байден обещал не уничтожить газопровод, а просто не допустить поставок. Когда журналист спросил у Байдена, готов ли тот обвинить в открытую Россию, Байден начал отказываться от ответа, сказал, что они здесь собрались для того, чтобы обсудить ситуацию внутри страны. Почему они все-таки боятся в открытую обвинить Россию? Потому что понимают, что дело пахнет керосином, для многих это уже очевидно?
– Во-первых, они понимают, что это уже будет точкой невозврата. Никто не готов на это сейчас. Чего они хотят? Они хотят по беспределу исключить Россию, например, из Совета безопасности ООН. Если это получится – мир больше ничего не будет сдерживать от ядерного коллапса.
Но сейчас посмотрим. Этот месяц будет очень интересный, есть информация, что Запад мечтает кулуарно решить все вопросы до саммита G-20. Если это так, то в ближайший месяц это будет очень интенсивная история.
Но эти все разговоры – они идут без Украины. Запад не интересует мнение Украины. И надо понимать, что этот разговор теперь... если раньше он стартовал только с Крыма, как части России, то теперь он стартует – плюс четыре области. Это необсуждаемые вопросы, здесь не о чем говорить. Понимаете, насколько ухудшилась ситуация (для противника — Ред.) за последние несколько месяцев! Но самую большую цену в жизни ты платишь за глупость. Ну вот Запад и платит.