Когда и при каких условиях Запад будет готов обсуждать новые правила геополитики, рассказал политолог-американист Дмитрий Дробницкий в интервью Украина.ру.
— Дмитрий Олегович, после вхождения 4 областей Украины в состав РФ ситуация на западе России меняется, если возможны переговоры Россия и Украины или же России и США по украинскому вопросу, то на каких новых условиях?
— Я не знаю, какие планы в этом отношении у руководства страны, никому не сказали, что будет по этому поводу. Мое личное мнение известно: пока существует государственность и эта политическая идея «политического украинства», которая существует сто с лишним лет примерно, которую мы и сейчас видим с некоторыми вариациями, спокойствия не будет.
И не будет уверенности, что этот плацдарм не будет использоваться несколько усеченным Западом, коим он будет через несколько лет. Но тем не менее какие-то ресурсы у него в руках останутся, он будет продолжать использовать этот плацдарм, чтобы каким-то образом тыкать в Россию и так далее.
Плюс пока эта государственность не ликвидирована, будет продолжаться разговор, что территории аннексированы, что надо вернуть кому-то, пока субъект есть — можно говорить.
Я для примера могу сказать, что в свое время США и многие западные страны вообще не признавали вхождение Прибалтики в Советский Союз, но эти разговоры на политических мероприятиях не мешало признавать это де-факто. И это было де-факто территорией СССР, потому что поглотили полностью.
Почему говорили об отдельных республиках, почему это постоянно существовало, как отдельный фактор? Одна из причин то, что в рамках союза даже признавалось, что у республики есть право на выход из СССР. Если бы этого не было, если бы это было не в виде союзных республик… Эта форма вообще породила много проблем в свое время. Но об этом Путин хорошо говорил в декабре. Если б этого не было — таких разговоров бы не было вообще.
Тем не менее, поскольку они были поглощены полностью и отсутствовал субъект, который мог напрямую вести свою политику с США или еще с кем-то, то все де-факто признавали. Говорили, что никогда не признают. Ну и что? Все равно это считалось территорией Союза.
Какие планы конкретно на пару лет? Возможно, в сложившейся ситуации это станет неким фронтиром, который со временем будет двигаться дальше, этого никто не знает. Это будет зависеть от развития событий. Я не думаю, что кто-то может дать ответ, что будет. Но некоторые планы понятны: раз территории входят в состав РФ, то должна быть обеспечена безопасность, это понятно.
— На саммите ШОС в Самарканде Путин сказал, что раз Украина разговаривать не хочет, то и не нужно. То есть он намекает, что он готов?
— Интерпретация слов Путина не самый большой мой конек и не думаю, что это конек хоть кого-нибудь. Когда он говорит прямо: «В сортире замочим», или: «От мертвого осла уши они получат», так и бывает. Но когда речь идет о каких-то намеках, это всегда некое пространство, некая пауза, такой пас, чтобы посмотреть, что будут делать остальные. Поэтому сказать достоверно, хочет ли он переговоров, я не могу.
Я понимаю, что в правящей элите России кто-то хотел бы, возможно, переговоров, или еще чего-то. Но существование этой украинской государственности — там можно говорить все что угодно. Мы Запад, мы Европа, да все что угодно, но де-факто, как только появляется «жовто-блакитный» флаг и «политическое украинство», появляется нацизм. В Первую мировую войну, во Вторую, и вот сейчас в Третью мировую.
Это никогда не будет иначе, как хотите! Потому что изначально вся идея этого государства была сконструирована как «анти-Россия».
Это только кажется, что большевики вывели Россию из Первой мировой, потом еще воевали до 21 года, только уже на своей территории и друг с другом.
— Можем ли мы с американцами обсудить это? Возможно сказать, что вот смотрите, здесь мы выиграли, вам придется принять наши условия.
— Ну, до 2024 года точно нет, а так вот в ближайшее время никто в Штатах не признает, что кто-то что-то проиграл. Не признают. Россия заплатит цену. Вот Путин поднял цены, а мы его вот заставим заплатить… Никто их заставить признать проигрыш не сможет.
Фиксация такого рода вещей происходит через более серьезные фактические изменения. Не де-юре, а по факту получается, что Евросоюз фактически уже сожжен, он горит и его тушить никто не собирается. Он будет распадаться, значит, должна быть другая конфигурация, которая будет после.
Ясно, что, наверное, что-то в Вашингтоне захотят сохранить часть, если будут ресурсы, а если там будет и часть Украины, им наверно, это понравится.
Они будут считать, что они по-прежнему обладают ресурсами, чтобы заставить Россию заплатить цену.
— Тогда мы можем сказать, что переговоры России с Украиной или США не нужны или невозможны? По зерну и пленными же договорились.
— Ну, это нельзя считать переговорами, это те переговоры, которые между воюющими. Это контакты, это не значит, что с ними кто-то будет идти на серьёзные переговоры. Как и в ходе Великой Отечественной там в берлинский гарнизон два раза ходили парламентёры. Суть не в этом, закрепить какое-то новое положение вещей можно будет, когда фактически произойдут какие-то изменения на Западе и во всем мире. Тогда могут появляться политические лидеры, которые признают это. Сейчас вот быстро ничего не признают, смешно на это надеяться.
Возможны переговоры притворные: могут демонстрировать готовность, а потом опять от них отказываться. Это возможно.
Единственное, что могу сказать, вне всякого сомнения, ситуация обязывает к некому реализму с нашей стороны. Никаких отступлений не может быть с тех территорий, где прошел референдум, и после мобилизации российское общественное мнение требует даже большего, это надо принимать во внимание. Сегмент доверия общества — это очень важно.
Вот вы говорите: «Когда можно будет разговаривать с западными лидерами, когда они признают, что мир уже не построен на их правилах?». Вот тогда, когда они признают, что здесь наши правила, а там — их, и на самом деле надо кросс-региональные правила и договоренности выстраивать по новой хоть какие-то. Вот тогда с ними можно будет разговаривать.
А пока они говорят, что существует правила, которые Россия нарушила, все эти договоренности не стоят ломаного гроша. Потому что эти установленные Западом правила меняются им же. Это бессмысленно.