Президент России Владимир Путин заявил, что солдаты и офицеры Донбасса «воюют лучше, чем профессиональные военные», «сражаются очень мужественно, храбро и результативно», сославшись при этом на доклад Министерства обороны. Похвала главы государства вызвала оживление в медиа: многие начали искать истинное толкование слов Верховного главнокомандующего.
Их называют по-разному: все реже ополченцами, обычно просто военными, в обиходе, конечно, вояками, — не с той псевдопрезрительной интонацией советской пропаганды, а по-бытовому: есть, дескать, такая профессия, а еще «дэнэрами» и «лэнэрами». Официально же — народной милицией, то есть тем же ополчением — резервистами, формированием из гражданских, которые помогают регулярной армии. Хотя для многих из тех, кто числится в этой самой народной милиции война давно стала ремеслом, бытом, работой, первой и основной профессией и самой жизнью. И не по названию, а по сути вооруженные силы республик Донбасса кадровыми армиями и являются. Тем более, что те, кто влился в них по мобилизации, за шесть месяцев прошли школу реальных и жестоких боев.
Выглядят бойцы Донбасса по-разному — многие части формировались из людей разных занятий, разного возраста. Много уже даже не воюющих, а живущих на войне, носящих камуфляж как прозодежду, уставшие от козыряния и не любящих уставщину профессионалов («Задолбали со своим "здравия желаю", девятый год "здравия желаю"»).
Встречаются и пожилые, и среднего возраста, и те у кого на длинную, многолетнюю войну, пришлись и юность, и молодость. Те, кто на вопрос: «А что потом будешь делать?» пожимают плечами: разве бывает жизнь без переходов, дозоров, рейдов, рытья окопов и обстрелов? «Я свои фото в костюме довоенные смотрю и не верю, что это я», — так под Лисичанском солдат ЛНР оборвал разговор о том, что будет после окончания Специальной военной операции: что было — то прошло, а о будущем на войне не загадывают.
Чаще попадаются вчерашние, вернее позавчерашние уже — призванные месяца назад гражданские. Их, мобилизованных бойцов давно воюющих частей и подразделений, профессиональные военные называют «железными касками» — за вышедший из употребления архаичный головной убор, больше похожий на реквизит «Мосфильма» для съемок «Они сражались за Родину», «марвелами» — саркастически, как бесстрашных супергероев вселенной «Марвел» в память первых дней СВО, когда растерянная пехота еще вызывала усмешку кадровых офицеров, «мобами», как в детской компьютерной игре «Майнкрафт», но это сокращение от «мобилизованные». Но за иронией всегда есть уважение к вчера еще мирным, а сегодня уже воюющим «в полный рост» мужикам. Они в зоне СВО везде — на передовой, и на второй линии с приказом ждать, прикрывать или готовиться.
Разные и офицеры. Чаще — получившие свои звездочки в боях, а не за выслугу лет, суровые, немногословные, жесткие, чей вид ясно давал понять, что свою работу — водить в огонь людей, чтобы убивать как можно больше врага. Хотя как-то встречались и командиры взводов — славные, открытые, охотно общавшиеся — после посещения позиций которых российские военные зло выдыхали: «Где боевое охранение? Где часовые? Не то что внезапной атакой, просто в прогулочном шаге подойдут укры и всех вырежут…».
И был и комбат, у которого были и грамотно расставлены посты — как-никак воюет уже не первую кампанию с 2014-го — очень любивший средневековый испанский эпос «Песнь о Сиде» («Да, я рыцарь реконкисты») и горевавший, что 40—50-летние мужики ведут себя как дети в пионерлагере: «Сколько ни обучай в тылу, пока не услышат реальные выстрелы, не поймут, к чему это все — тактика и стрельбы, что я с них требую».
Есть и штурмовики, бойцы подразделений, которые входили в занятые противником дома, те, кто даже спустя несколько месяцев удивлялся: «Я до 24 февраля автомат только в Call of Duty видел». Они нередко показывали с дружеским участием собранную самим собой экипировку: что-то выдали, что-то купил на свои, а это — куда без трофеев — снял с убитого «укропа», чаще каску или бронежилет. С участием, потому что делились опытом — вот то-то и нужно, без этого в бою, вообще, никак, а это — так, баловство, мотай на ус, собеседник.
Были и артисты Луганской филармонии, о которых командир батальона — крепкий, уверенный в себе — говорил, переходя на шепот: «Они же приказы выполняют, действительно, четко и в срок. Добровольцы — шаг из строя — шагают…». И на улицах Мариуполя попадались и такие, кто сидел едва не в обнимку во дворах домов с местными, отличающиеся от переселившихся из квартир в подвале жителей мешковато сидящем обмундированием.
И все эти «ополченцы»: бодрые, усталые, ироничные, сурово-серьезные, собранные, безалаберные, разболтанные, подтянутые, в выданных со склада куртке и брюках, в трофейных «брониках», в неуставных кепках 5.11, за которые можно было схлопотать от «комендачей» (солдат комендатуры), профессиональные псы войны и вчерашние шахтеры — тащили на себе тяжесть сражений, штурмовали дома и укрепрайоны, сидели днями и неделями в окопах.
На вопрос, сколько нужно, чтобы втянуться в боевую работу, донецкие и луганские военные называли разные цифры — от месяцев до года-двух. В любом случае, и на этом сходились все, опыт не заменить ничем, совершенное оружие, хорошая экипировка — это все необходимо, но практику не заменишь теорией. Настрелянность на полигонах — дело хорошее, но давить вражескую батарею или подбивать маневрирующий БТР под огнем — совсем другое.
Инструктор по боевой подготовке одного из полков ДНР, получивший пулю во время короткого ночного боя в Мариуполе, уже сидя в Донецке с ногой в аппарате Илизарова, пытался объяснить, как у донецких и луганских бойцов появился сплав уникальных качеств.
«Наши пацаны были 24 февраля, на момент призыва, как та украинская тероборона, которые записывают слезливые видео с передовой. Только сейчас у нас ребята уже не мобилизованные первоходы, они уже готовые бойцы, которые прошли и Мариуполь, и многое другое».
И для выучившихся воевать в боях солдат и офицеров слова «так не положено» иногда были просто словами, уверял инструктор. «Люди наши как-то заходили на зачистку цеха завода, заходили вслед за танком так, как было нельзя. Это надо на местности объяснять. И наши это знали, укры это знали, что так заходить в узкое пространство – смерть. Но сначала танку повезло погасить пулеметное гнездо, пулеметную точку с первого выстрела так, что все… удивились. А потом и наступающая пехота вбежала на зачистку. Танк должны были подбить из РПГ, или бы он напоролся бы на мину, а потом должны были уничтожить тех, кто идет за ним — такая была плотность огня. Но они проскочили вслед за танком. Повторять, конечно, такое нельзя. Но они проскочили и победили», — подводит итог собеседник.
В конечном счете он приходит к тому, что Наполеон в своем высказывании о духе, который могущественнее сабли, был прав. Не последний был человек в военном искусстве, иронизирует офицер. «Почему наши бойцы побеждали в единоборствах, и продолжают побеждать в боксе, в рукопашном бое, в карате, почему? Дух! Наших называют бультерьерами, такая хватка», — добавляет инструктор по боевой подготовке.
Офицер Народной милиции ДНР Артем Тимченко, один из лидеров антимайдана на Украине, с 2014-го занимался информационной работой в Республике, служил в силовых структурах.
«Для начала небольшое предваряющее замечание: Владимир Владимирович черпает информацию о ходе СВО не только от Министерства обороны. Он получает аналитические записки и справки от множества ведомств и, думаю, не только от госструктур. Поэтому тот факт, что многие наступательные, оборонительные операции и жёсткие штурмы вынесли на своих плечах именно корпуса ДНР и ЛНР, уверен, Главнокомандующему известен — мимо столь очевидных вещей не могли пройти те, чьи бумаги, ложатся на стол президента. То есть сказав о мужестве бойцов ЛДНР, Верховный Главнокомандующий публично подтвердил известный ему факт», — уточняет собеседник издания.
«И, да, это вовсе не камень в огород военного ведомства, — продолжает Тимченко. — Увеличение российской армии на почти 150 тысяч человек (на 137 тысяч. — Ред.) это ведь именно о Народной милиции ЛДНР. После того, как пройдут референдумы или иные процедуры и Республики Донбасса будут инкорпорированы в состав России, бойцы и офицеры Народной милиции станут гражданами Российской Федерации. Поэтому Владимир Владимирович и обращается сейчас напрямую к будущим согражданам (хотя многие из них уже сегодня имеют паспорта с двуглавым орлом). Лидер России даёт высокую оценку мужеству вчерашних ополченцев. Замечу, что подобное бывает архинечасто, потому что Путин обычно вместо "выставления оценки" просто в присутствии "оцениваемых" подробно разбирает ситуацию, чтобы человек сам понял, где он ошибался или был прав. А тут прямая адресная похвала».
Впрочем, и это еще не все, кому адресован месседж президента России, полагает офицер ДНР. Те, кто внимательно наблюдает за Владимиром Владимировичем знают, что у его слов всегда много адресатов. «И вот уже по реакции "наших дорогих западных партнеров" мы в ближайшее время до конца попробуем понять, что же сказал Путин», — заключает Тимченко.