Если брать всю линию Северск — Соледар — Артемовск — Дзержинск — Славянск — Краматорск, речь идет о группировке ВСУ около 40—45 тысяч человек. Еще значительная часть войск находится под Угледаром, Марьинкой и Великой Новоселкой. Вся эта огромная группировка раскинута по различным направлениям.
На некоторых направлениях она потрескивает в силу понесенных потерь, и мы ее давим, считает эксперт Центра военно-политической журналистики, автор Telegram-канала Colonelcassad Борис Рожин
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
Ранее союзные силы на авдеевском направлении взяли под контроль Пески, но противник усилил свою артиллерийскую группировку и перебросил подкрепления, чтобы зацепиться за поселок.
— Борис, откуда он перебросил эти резервы? Насколько это может помешать нашему продвижению?
— Противник еще удерживает северо-западную часть поселка. Там еще продолжаются бои. В освобожденной части поселка уже проводится разминирование и проверка, остались ли там отдельные группы солдат противника.
Противник перебросил подкрепления со стороны Красноармейска (Покровск) и Селидово для укрепления позиций в районе Песок, Водяного и Первомайского. Он рассчитывает продолжать держать там оборону в случае полной потери Песок. Он готовится к тому, что линия фронта изменится и придется обороняться на новых позициях.
В целом о прорыве фронта пока речи не идет. Речь идет только об оттеснении противника.
— Где мы будем концентрировать наши удары после окончательной победы в районе Песок?
— Первомайское и Водяное. Первомайск даст нам возможность наступать на запад Донбасса. Наступление на Водяное обеспечит возможность огневого контроля над трассой Орловка — Авдеевка, по которой идет снабжение группировки, удерживающей Авдеевку и прилегающие укрепрайоны.
Взятие Водяного создает очень серьезные проблемы для противника. Таким образом, нужно сначала дозачистить Пески, а потом развивать наступление на Водяное, чтобы эффективно обстреливать из артиллерии средства, снабжающие авдеевскую группировку.
— Какова сейчас ситуация в Марьинке?
— Поступают сообщения о продвижении в Марьинке, но пока мало фото и видео о том, которые бы подтвердили это продвижение.
Непонятно, где именно проходит это продвижение. Потому что фото и видео за терриконом с нашей стороны не представлено, а до террикона мы доходили еще весной.
Марьинка — это крупный укрепрайон. Да, мы его с севера поджали, есть продвижение в самом поселке, но оно не столь значительное, чтобы говорить о том, что оборона противника в Марьинке рухнула. Не рухнула. Украина продолжает перебрасывать туда подкрепление, чтобы сдерживать наше наступление и в Марьинке, и на ее окраине.
— Если мы ликвидируем авдеевскую группировку, решит ли это проблему обстрелов Донецка?
— Это позволит снизить интенсивность обстрелов города. Но дальнобойная артиллерия сможет обстреливать западные районы Донецка даже после потери Авдеевки. Не говоря уже о том, что наличие тяжелых РСЗО («Ураган», HIMARS) и «Точки-У» сохранит для противника возможность вести обстрелы.
Это проблема, но это уже не столь опасно, когда есть возможность из любых калибров обстреливать город без возможности их перехватить. С точки зрения безопасности Донецка это будет серьезный прорыв.
— Были сообщения о продвижении по линии Северск — Соледар — Артемовск (Бахмут). В каком из этих городов у противника крепче оборона?
— Сейчас есть сведения о продвижении в Соледаре. Идут бои за промзону и завод KNAUF. Бои на ближних подступах к Соледару закончились и плавно переместились в сам город.
Другое дело, что противник сохраняет опорные пункты к северу от города и не дает начать штурм с севера. То есть нам еще придется взять Яковлевку и Белогоровку. Это позволит усилить нажим на Соледар с севера. А в случае взятия Бахмутского мы сможем начать штурм юго-восточных окраин города.
То же самое происходит с Артемовском. Там наши войска закрепились на восточных окраинах. К юго-востоку от города противник оказывает сопротивление на линии Зайцево — Кодема.
Взятие этих поселков позволит продвигаться к юго-восточным окраинам города и начать штурм с нескольких направлений. Желательно еще продвинутся к Артемовску с северо-востока, но там пока противник тоже сохраняет целостность обороны.
Важно понимать, что группировка противника в районе Артемовска достаточно серьезная. У них еще достаточно артиллерии и РСЗО, которые затрудняют продвижение наших войск, потому что они могут вести концентрированный огонь по определенным квадратам.
— А при каких условиях мы сможем обеспечить там такой же массированный и эффективный артиллерийский огонь, как это было на авдеевском направлении?
— Это вопрос сосредоточения артиллерии. В том же Артемовске местные жители сообщают, что подавляющий артиллерийский огонь ведется фактически круглосуточно вдоль всей линии фронта.
Постоянно наносятся удары по расположениям противника и по скоплениям войск и техники, которые наносят ему существенные потери и вынуждают бросать в бой неподготовленных резервистов, чтобы срочно компенсировать эти потери, пока не прибудут более подготовленные резервы для латания фронта.
С нашей стороны там есть существенное огневое преимущество, и оно реализуется. Мы делаем ставку на уничтожение живой силы и техники противника. И за счет перемалывания идет постепенное продвижение вперед.
Принцип этого наступления — минимизация собственных потерь и максимизация потерь противника. Стратегия работает. Наши ежемесячные потери в июле были наименьшими за все время СВО. Для противника — наоборот. С точки зрения понесенных потерь месяц стал одним из худших из-за нашей тактики огневого подавления позиций и их перемалывания.
Изменения, которые были внесены на тактическом и стратегическом уровне, дают результат. Они не обеспечивают лихих прорывов на глубину, но дают возможность методично продвигаться вперед без потерь, которые были бы при лобовых штурмах.
— Можно ли навскидку посчитать, сколько у противника в этом районе осталось живой силы?
— Если брать всю линию Северск — Соледар — Артемовск — Дзержинск — Славянск — Краматорск, речь идет о группировке порядка 40—45 тысяч человек. Еще значительная часть войск находится под Угледаром, Марьинкой и Великой Новоселкой.
Вся эта огромная группировка раскинута по различным направлениям. На некоторых направлениях она потрескивает в силу понесенных потерь, и мы ее давим. Выбранная нами тактика не предусматривает операции на глубокое окружение. Огневое подавление и мини-котлы, которые образуются в результате ошибок украинского командования.
— За минувшие выходные прошли интенсивные бои на николаевском направлении. Это была очередная показательная контратака? Или нам стоит ожидать там серьезного сражения, такого же, как в Донбассе?
— На николаевском направлении противник в свое время предпринимал несколько атак. Но из самого Николаева они уже давно не рыпаются. В силу круглосуточных ударов противник там понес серьезные потери в личном составе, в командном составе и в технике. Со стороны Николаева противник сейчас наступать не способен.
Но он постоянно предпринимает попытки контратак на запорожском и никопольском направлении, а также на реке Ингулец. Идут бои за Давыдов Брод, Белогорку и Андреевку уже не первый месяц. Фольксштурмы противника, которые он там задействует в качестве пушечного мяса, несут серьезные потери.
Существенных успехов он там добиться не смог. Максимум, что он смог сделать — оставить развалины от Андреевки.
Они цепляются за этот плацдарм, который регулярно обстреливается артиллерией. Развернуть наступательную группировку на Берислав проблематично, потому что местность там не очень подходящая для концентрации войск. Она просто подвергнется ударам артиллерии и авиации.
Они пробуют наступать в районе Высокополья и Потемкино на никопольском направлении. Там уже было две атаки, достаточно неудачные для них. Они попали под огонь артиллерии и авиации, понесли потери и откатились. Тем не менее и на криворожском, и на никопольском направлении они продолжают концентрировать силы для атак.
Каких-то глобальных планов наступать на Херсон у них нет. Они лишь хотят уменьшить российский плацдарм на правобережье, подвинув его до Берислава и сняв угрозу для Никополя и Кривого Рога. Они хотят оттеснить наши войска от относительно близких подступов к этим городам.
— В сводках Минобороны РФ регулярно сообщается, что наши ВКС высокоточным оружием за раз уничтожают по 200—400 человек противника. За счет чего им это удается?
— За счет работы технической и агентурной разведки. Когда удается установить объект, где базируется батальон или полк противника, ведется доразведка. Мы ждем, когда они все будут там находится, разведка дает соответствующие целеуказания и по объекту наносится удар. Если удар удачный, нам удается уничтожить большое количество техники, личного состава и боеприпасов.
Таких ударов было немало. Мы помним историю с ударом по Яворовскому полигону, где застали спящих наемников. Наносились удары по Ровенскому полигону для подготовки боевиков, уничтожение казарм 79-ой бригады в Николаеве, где было более 300 убитых. Такая работа ведется.
Понятно, что каждый день такие удары не получаются. Но если удается, то Минобороны есть, чем похвастаться. Понятно, что если нет возможность получить точные агентурные данные, то ведомство дает расчетные сведения, что сколько-то людей там могло находится.
Понятно, что это неточная цифра. Иногда их может быть меньше, иногда больше. Потому что противник всегда скрывает количество жертв таких ударов.
Например, в Николаеве они заявляли 60 человек при погибших 300. А в центре подготовки «Десна» погибло 303 человека, а они признали 60 или 70 убитых. Это типичная тактика размазывания и засекречивания потерь.
— Как раз власти Николаева говорили и о закрытии города, и о зачистке «пророссийской агентуры». Насколько это затруднит работу нашей агентурной сети?
— Они прекрасно знают, что значительная часть города настроена лояльно к России и ждет освобождения города. В этой среде немало людей, которые активно помогают нашей армии на регулярной основе, предоставляя разведывательные данные о перемещениях украинских войск, местах их базирования, расположении артиллерии и складов с ГСМ.
Они получают информацию, а потом после проверки разведданных наносятся удары. Противник это знает. Поэтому такими методами он пытается ограничить действия лояльных к нам людей. Одного поймать, а остальных запугать. Потому что украинская армия жалуется, что население, которое они якобы защищает, делает все, чтобы их поскорее уничтожили, а город перешел бы под контроль России. Отсюда репрессии в отношении гражданского населения.
— Отдельно хотел спросить про снайперскую войну. Кто в ней побеждает? Как вы, в частности, оцениваете винтовки от Лобаева? Есть ли эпизоды, когда один снайпер из нее убил десяток вражеских солдат?
— Есть различные истории, что какой-то снайпер добился каких-то результатов. Тут важно не то, что один или два снайпера хорошо стреляют.
Речь идет о том, насколько армия в целом обеспечена снайперским оружием и какова эффективность применения тех или иных образцов вооружения в условиях противостояния с противником, который неплохо оснащен западными винтовками компании Barret и другим оружием американского и немецкого производства.
Оценить ход снайперской войны трудно. Такие сведения есть только у Минобороны РФ. У меня нет информации, кто кого перестреливает и у кого какие рекорды.
Понятное дело, что снайперскую войну нельзя выиграть только из старой доброй СВД. Нужны более современные и дальнобойные вооружения, которые не заменяют, а дополняют СВД. У нее есть свое место на поле боя, но новые образцы вооружения должны внедряться как в рамках государственного, так и частно-государственного партнерства в области оборонных заказов.
Если винтовки Лобаева действительно хорошо себя показывают, и есть позитивные отзывы от самих снайперов, то эти винтовки должны закупаться. Решение о поставке такого оружия на постоянной основе, а не в рамках дозированных поставок, будет принимать Минобороны.
Понятно, что есть вопрос конкуренции оружейных компаний за армейские деньги. Но сейчас все должно быть подчинено нуждам фронта и бойцов, чтобы они получали именно то, что нужно им, с учетом их практики в ходе боевых действий.
— Вы сказали, что нам максимально удается минимизировать потери. Но список наших убитых бойцов не обновлялся примерно с марта. На ваш взгляд, когда Минобороны опубликует точные данные по убитым с нашей стороны, и узнаем ли мы точные данные о погибших бойцах Народной милиции Донбасса?
— ДНР раз в неделю официально публикует общее число убитых гражданских. ЛНР с начала войны их не публикует. Минобороны по каким-то причинам этот вопрос с марта не освещает. Плюс, у нас в стране действует закон о неразглашении потерь в мирное время, потому что война официально не объявлена. Предусматривается уголовная ответственность за раскрытие потерь или спекуляции в этом вопросе.
С моей точки зрения, реальные потери сторон будут известны после окончания войны в рамках различных демографических исследований. Есть труд Кривошеева про потери России и СССР в войнах 20 века, собиралась информация и можно было видеть картину, приближенную к реальности.
Вопрос потерь всегда достаточно болезненный, потому что войны без потерь не бывает. Задача командования — делать все, чтобы избегать ненужных потерь из-за неподготовленных атак на оборудованные позиции или ударов из HIMARS`ов по складам.
Это не значит, что потерь нет. Каждый день наша армия несет потери убитыми и ранеными. Потому что мы имеем фронт протяженностью более тысячи километров, на большинстве участков которого идут интенсивные бои с применением артиллерийских, ракетных и иных вооружений.