В ответ на теракты киевского режима России следовало бы признать СБУ террористической организацией, наносить удары по ее полигонам и штабам, а также не брать в плен связанных с ней военных, считает эксперт Центра военно-политической журналистики, автор телеграм-канала Сolonelcassad Борис Рожин.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее украинские диверсанты с помощью беспилотника нанесли удар по двору штаба ЧФ в Севастополе. Этот теракт не имел никакого значения с военной точки зрения и не привел к гибели людей, но киевский режим в очередной раз нанёс политический удар по России.
— Борис, зачем Москва постоянно заявляет о нанесении удара по центрам принятия решений в Киеве в ответ на атаку Крыма, если она этого делать не собирается?
— Это было не военное нападение, а именно теракт. Теракты происходили и раньше, потому что ни одна спецслужба не даст гарантий, что все запланированные теракты будут предотвращены.
Понятно, что большая часть терактов предотвращается на этапе организации и подготовки. И понятно, что где-то что-то может проскочить, как в случае с Севастополем. Это же не был дрон, прилетевший с Украины. Его запустили террористы на территории Крыма. Так что нечто подобное может произойти в других регионах.
Напомню, что недавно был предотвращен теракт в Липецке, когда на этапе подготовки хлопнули группу. Это просто вопрос работы спецслужб по недопущению таких моментов. Потому что теракты как раз осуществляются в пропагандистских целях.
Относиться к этому надо спокойно. Нужно усилить оперативную работу и меры безопасности на ключевых объектах, начиная с глушилок и заканчивая вопросами запуска дронов в городской черте.
Что касается ответных мер, то мы можем признать Главное управление разведки Украины террористической организацией, что реально сделать на уровне Госдумы, и можем нанести удар по их функционерам и их объектам на территории Украины (областные управления СБУ, базы разведки, штабные структуры, полигоны). Есть много вариантов, как ответить на это.
— Если мы признаем Украину террористической организацией, даст ли нам это что-то в практическом плане?
— Это было бы полезным делом для информационно-пропагандистских мероприятий. Еще это бы расширило возможности по борьбе с террористическими структурами.
Например, лица, связанные с такой деятельностью, будут расцениваться нами не как военнопленные, а как террористы. Это позволит осуществлять атаки не только на военных, но и на гражданских функционеров, которые в этом заняты. Это легитимизирует уничтожение террористов в рамках спецоперации.
— Переходим к ситуации на фронте. Были сообщения, что нашим силам удалось закрепиться на окраине Песок, но с линии Северск — Артемовск заметных новостей не было. Как вы это объясняете?
— В районе Северска фронт стабилизировался. Противник перебросил туда одну-две батальонно-тактические группы. ВСУ укрепили там фронт, бои на окраинах Северска приняли позиционный характер, поэтому акцент сместился на бои в Соледаре, Бахмутском и Ягодном. В этом районе есть определенное продвижение к окраинам Соледара.
То же самое в Артемовске, где после взятия рубежа Клиновое — Покровское фронт подползает к окраинам города, который за последнюю неделю все активнее подвергается ударам.
— А в Авдеевке за счет чего мы достигаем тактических успехов?
— Есть некоторое продвижение к югу от Авдеевки. Основные удары наносились по направлению Песок и Красногоровки. В районе Песок удалось промять фронт противника за счет концентрированных артиллерийских и авиаударов и за счет этого добиться определенных тактических успехов.
О других успехах говорить пока трудно. Но если удастся зайти в Пески и уж тем более взять их, это серьезно изменит ситуацию на донецком направлении.
— Были сообщения, что мы выбили 90% кадрового состава ВСУ, а это, дескать, самое главное в этой кампании. Когда это скажется на фронте?
— Это уже сказывается. Бригады территориальной обороны менее устойчивые, чем кадровые бригады. Мы это уже видели в Северодонецке, где противник из-за этого был вынужден бросать в бой «иностранный легион» и ведомственный спецназ. Эти бригады оказались несостоятельными в городских боях.
По мере дальнейшего продвижения и перемалывания кадрового состава ВСУ эта проблема для противника будет нарастать. Это скажется на качестве ведения боевых действий.
— Вы разделяете прогноз, что после Славянска и Краматорска у противника уже не будет крупных оборонительных рубежей и нам будет полегче?
— Это было бы слишком оптимистично. После освобождения славянско-краматорской агломерации встанет вопрос Красноармейска (Покровск). Там оборонительные позиции уже есть.
Надо еще решать вопрос группировки, которая опирается на Угледар, Марьинку, Курахово и Новоселово. Они еще попытаются оборонять Дзержинск (Торецк). Потом противник будет смещаться к Павлгораду на границу Днепропетровской области, но для этого нужно решить текущую проблему со Славянском, Краматорском и Артемовском. Там уже местность чуть попроще, там уже будет поменьше укрепленных позиций.
Если события в Донбассе пойдут в нашем ключе, к осени-зиме у нас там будут возможности для продвижения.
— Обострение между Сербией и Косово, конфликт США и Китая вокруг Тайваня, столкновения в Ираке... В каких из этих регионов готова инфраструктура для большой войны?
— Все эти кризисы давно подготовлены. Если будет политическая воля, они полыхнут в любой момент. На примере Сербии мы видим, что ситуацию можно поджечь за один-два дня. То же самое с Тайванем. Вопрос в том, готовы ли США форсировать эти кризисы.
— Их готовность как-то зависит от нашего продвижения? Или есть другие обстоятельства?
— До промежуточных выборов они постараются еще какой-нибудь конфликт развязать, потому что для администрации Байдена нужно предъявить какую-то победу на внешнеполитическом треке.
Сейчас предъявить им особенно нечего (Афганистан, сомнительная кампания на Украине, провальные визиты на Ближний Восток и неудача с саммитом Америк). Так что нужна где-то маленькая победоносная война, для этого и провоцируются кризисы.
Рискнут или нет? Думаю, рискнут. Иначе их ждет неминуемое поражение на промежуточных выборах.