Бойня в поезде Белжец-Львов: «рельсовая война» по-бандеровски

16 июня 1944 года, утро, один из самых трагических дней в истории села Белжец. Банда украинских националистов в лесу у села Затыле остановила поезд Белжец — Рава-Русская — Львов и зверски расправилась с несколькими десятками его пассажиров — поляками по национальности: мужчинами, женщинами и детьми. 

Это была пятница, люди ехали на работу или чтобы торговать на рынках во Львове и Раве-Русской, и хоть как-то заработать на жизнь. Обычный, для того времени, грузопассажирский состав из паровоза, багажного вагона типа «Бранкард» и пассажирского «пульмановского» вагона. Он следовал по маршруту Белжец — Рава-Русская — Львов. Поясним, что на современной политической карте мира Белжец находится на территории демократической Республики Польша, а два остальных населённых пункта — на территории независимой Украины.

Поезд отправился со станции Белжец в семь часов утра. Ничто не предвещало беды. Примерно в трёх километрах от станции состав вдруг резко затормозил и остановился — машинист, украинец Захар Процик родом из Журавца, находился в сговоре с бандитами, и потому остановил поезд в лесу, неподалёку от села Затыле, перед застывшей на путях фигурой в форме офицера СС.

Как только вагоны замерли, бандиты — до сотни одетых и в разномастные мундиры и гражданскую одежду человек, окружили состав и, угрожая оружием, приказали всем выйти и предъявить свои кенкарты — удостоверения личности.

При проверке документов поляков отводили в сторону, а всем остальным разрешали вернуться на свои места. Проверив таким образом пассажиров, бандиты состав отпустили, с ними остались только поляки. И тут началась кровавая расправа.

Мужчин сразу же отвели в сторону, построили и расстреляли, а затем принялись за женщин и детей. Им приказали лечь лицом на землю. Тут уж садисты позабавились вволю — дали возможность проявиться всей своей звериной сущности: детей кололи штыками, женщин насиловали и мучили, беременной девушке вспороли живот, и после долго добивали её прикладами. Закончив расправу, бандиты собрали документы, ценные вещи и ушли в сторону села Затыле лес.

Из жертв выжили только несколько человек. Одна из них, Ядвига Гопко, убегая от бандеровцев, а это были именно они, спряталась в ручье. Один из бандитов заметил её и выстрелил. Он был уверен в своей меткости и оставил женщину в покое, думая, что убил, но в результате лишь прострелил ей руку. Так Ядвиге удалось спастись.

Также среди мёртвых тел потом нашли живой женщину из Томашува-Любельского. Находясь в шоке, она долго не подавала признаков жизни, думая, что вокруг снова украинцы, и только убедившись, что это не так, пошевелилась и затем поднялась. Свидетельница этих событий Софья Козак заметила женщину, сидевшую под деревом возле путей, рядом с ней лежал мёртвый ребёнок. Среди тел убитых была найдена и раненая Анна Вудкевич — офицер связи Армии Крайовой.

Четырёх раненых женщин и одного мужчину — служащего железной дороги Станислава Йонко, железнодорожники вывели на проходившую рядом автостраду. Из Лубичи Королевской как раз ехала немецкая машина, водителя попросили отвезти раненых в Белжец.

Железнодорожники — свидетели преступления — отправили телеграмму начальнику станции в Белжец. О происшествии быстро стало известно одному из форпостов Армии Крайовой. Прошло всего около часа, когда на место преступления прибыл отряд поручика Тадеуша Желеховского. Среди его бойцов оказался Войцех Ивульски, фотограф из Белжеца.

По приказу Желеховского он сделал несколько десятков фотоснимков места преступления, благодаря чему зверства бандеровцев оказались хорошо задокументированными. Командование округа Армии Крайовой смогло передать снимки в Лондон, они теперь часто служат яркой иллюстрацией зверств украинских националистов.

На звуки выстрелов пришли жители Белжеца. Вместе с железнодорожниками и военными они собрали тела погибших и на двух соединённых досками дрезинах вывезли их в Белжец. Там их сняли с дрезины возле костёла Богоматери Королевы Польши, где затем проводилось опознание. 17 погибших похоронили в Томашуве-Любельском, 23 — в Белжеце в индивидуальных могилах, а кого опознать не удалось — здесь же у костёла в братской.

Преступление обрело огромный резонанс, похороны в Томашуве-Любльском стали публичными. На месте нападения на опушке леса установили памятный крест.

Жертвами этого преступления, по мнению подавляющего большинства историков, стали 40-42 человека, однако есть утверждения, что их было гораздо больше — до 70 и даже 75.

О том, кто конкретно виновен в гибели пассажиров поезда Белжец — Рава-Русская — Львов так же нет общего мнения. Есть две наиболее вероятные кандидатуры.

Первый, кандидат — сотня УПА* под командованием Дмитрия Карпенко «Яструба». К тому, что именно бойцы его подразделения убили десятки ни в чём не повинных людей, в первую очередь женщин, стариков и детей, склоняется большинство польских историков.

Второй кандидат — отряд СБ-ОУН* во II округе Закерзонского края под командованием Петра Хомина «Пырьяна». О его причастности к преступлению утверждается в записанных на магнитофон украинским историком Богданом Гуком в 1993 году откровениях участника нападения некоего Ивана Погоривского «Бориса». Однако, положа руку на сердце, воспоминания заслуженного «ветерана» расходятся с официальной версией нападения.

Например, он утверждает, что оно произошло в лесу под Равой-Русской, но доподлинно известно, что нападение было в трёх километрах от Белжеца.

О Петре Хомине «Пырьяне» информации практически нет. Об Иване Погоривском «Борисе» известно совсем немного.

До ухода в леса он был комендантом шуцполиции в Лубичи-Королевской. В конце марта 1944 года его боевики помогли дезертировать украинским полицаям в Раве — Русской. Также его отряд совместно с другими отрядами УПА* до июня 1944 года принимал активное участие в истребление польского населения Любачувского повята.

Про Дмитрия Карпенко «Яструба» известно значительно больше.

Он родился в 1912 году на Полтавщине. К началу Великой Отечественной Войны Карпенко — лейтенант Красной Армии. Во время боёв за Одессу попал в плен к румынам, бежал. До войны семья Карпенко была раскулачена, поэтому он придерживался антисоветских взглядов. После побега примкнул к действовавшим в районе Одессы оуновцам — были и такие. С августа 1943 года — боец украинской народной самообороны (УНС). С начала 1944 года он уже командовал сотней «Сероманцы».

До начала 1944 года сотня базировалась на территории Тернопольщины, однако в январе отправилась в длительный карательный рейд по Галичине.

На совести её боевиков атака 2 февраля 1944 года на теперь уже несуществующее большое польское село Ганачев, где были убиты как минимум 53 поляка, из них 33 жертвы — женщины и дети. Через неделю под Рогатином они напали на село Подкамень и убили там 16 человек. 19 февраля — нападение в том же Рогатинском районе на сёла Фрага и тот же Подкамень. По польским данным на этот раз националистические упыри уничтожили до 60-80 мирных жителей, которые от отчаяния пытались отбиваться от вооруженных огнестрельным оружием убийц топорами.

23 февраля сотня пришла на помощь патрулю 4-го полицейского полка СС, набранного из украинских добровольцев — он подвергся атаке бойцов Армии Крайовой у польского села Гута Пеняцкая. Через пять дней бравые бойцы дивизии СС «Галичина», которых так любят чествовать в стране, где, как известно, «нацистов нет», сровняли село с землёй, а его жителей уничтожили. В этом преступлении принимали активнейшее участие и боевики Дмитрия Карпенко. 

11 мая 1944 сотня «Сероманцы» неожиданно для себя оказалась втянутой в бой с немецкими оккупантами в селе Каров на Львовщине. Бандеровцы как раз проводили учения, когда к селу подъехали грузовики с немецкими солдатами. Уверовавшие после «героических» побед над мирным населением и плохо вооруженными «аковцами» (так называли боевиков Армии Крайовой) в собственную значительность, бандеровцы передали немцам, чтобы те убирались восвояси.

За собственную неадекватность тут же пришлось жестоко поплатиться. Немцы разделились на две группы: одна отрезала бравым бандеровцам дорогу в лес, вторая в наглую прямо на грузовиках вломилась в Каров. Бандеровцы были вынуждены отступить в сторону Домашева, но когда оказалось — что путь к нему перекрыт, 40 боевиков сложили оружие, 8 погибли, четверо были ранены.

Но это поражение не охладило горячий пыл бойцов Карпенко — 21 мая вместе с другой сотней УПА они напали на Андреевку и Нароль, которые находились под защитой «аковцев». Бандеровцы потеряли трёх боевиков погибшими и десятки ранеными, поляков погибло несколько десятков. А затем была история с поездом.

Весной — летом 1944 года сотня вела бои на Холмщине с Армией Крайовой и с партизанами в районе Равы-Русской.

Разгром наступил уже с приходом на Украину Красной Армии — Карпенко погиб в бою с войсками НКВД 17 декабря 1944 года. Весной 1945 года его посмертно наградили высшей наградой УПА* — Золотым Крестом Боевой Заслуги I класса.

Всего жертвами ОУН-УПА* по всей Украине и в восточной Польше с февраля 1943 года и до освобождения от нацистской оккупации стали порядка 200.000 поляков. Они, в отместку, уничтожали украинцев, но в значительно меньших масштабах.

Закончилась эта кровавая вакханалия только после войны, когда правительства СССР и Польши произвели взаимное переселение украинцев на восток, а поляков на запад, о чём интеллигенция и либеральные круги и тех, и других до сих пор горько сожалеют.

С тех пор прошло почти 80 лет. Власти современной Украины, для которых бойцы отрядов ОУН-УПА, эсэсовцы дивизии «Галичина», другие «замечательные» люди из шуцполиции и прочих подобных подразделений являются национальными героями, не признаёт своей вины в смертях многих десятков тысяч поляков. Украинские историки представляют события тех лет только как внутреннюю вражду местного украинского населения с поляками: «Ну что вы начинаете? Там не всё так однозначно».

В свете последних событий и такой тёплой дружбы независимой Украины и Польши многим украинцам, кажется, что поляки всё забыли. Но это не так. Хоть Украина и не признала «Волынскую резню» геноцидом польского народа, польский сейм и сенат, да и рядовые поляки, придерживаются совсем другого мнения. Они только ждут подходящего момента, чтобы вспомнить всё.

И тогда есть огромная вероятность, что народ Украины узнает по новой, что означают такие слова, как «реституция» и «пацификация». А там недалеко и до взаимной ненависти, и до отдающей мрачным средневековьем кровавой резни. Вот уж воистину: «Никто не забыт, ничто не забыто».