«Бежали ***** (презрительная кличка украинских военных — Прим.ред.), «Газель» реквизировали, ну отобрали у кого-то, гоняли на ней, и разбили», — на окраине Бугаса Донецкой народной республики (ДНР) боец народной милиции проходит мимо автомашины со смятым капотом. Он идет к домику рядом с дорогой, там разместили трех беженцев, которые сами вышли на позиции ополчения из Волновахи. Гуманитарный коридор так и не заработал, военные ДНР встречают единичных беженцев на позициях — люди выходят из города на свой страх и риск, под огнем, через линию фронта.
Трое беженцев — Валерий Григорьевич Михайлюк с женой Натальей и ее сестрой Аллой — слушают канонаду в сумерках, в Волновахе все еще идет бой. В сенях еще один беженец — собака, она прибилась к переходящим линию фронта людям и теперь облаивает всякого, кто входит к домик — уже обжилась. На столе оживает рация бойца, передающая через шипение команды, крики, ругань, гулкие хлопки свидетельствуют, что рядом работает батарея, но Валерий, Наталья и Алла считают, что тут спокойно. Почти мирная жизнь и кругом свои. Не так, как в Волновахе, где несколько дней шли постоянные обстрелы.
Начало войны для людей, которые смогли покинуть город, не стало неожиданностью. К ней в Волновахе все готовились, вот-вот что-то должно было случиться. «Парикмахерша у нас, к ней ходили офицеры стричься, и один полковник, украинский полковник тоже ходил. Она ему задала вопрос: «когда же…?». Он ей: «Не переживай, все будете в ДНР». Разговор был месяц назад», — сообщает Валерий Михайлюк о знаках, которые предшествовали боевым действиям.
И когда заговорила артиллерия Валерий Михалюк, его жена и ее сестра были уверены — день-два и их освободят. Но прошло больше недели, а никто не приходил, когда часть их дома была разрушена, они решили бежать — выбрались из подвала, где прятались от обстрелов. «Когда уходили, процентов 80 домов в окрестностях не было. Нас спасла соседская крыша — снаряд от «Града» в ней разорвался. У нас еще телефон был не совсем разряженный, мы настроили радио, «Маяк», Москву и услышали: Министерство обороны России объявило, что с 10 часов режим тишины. И пошли. А мы ждали, что вот-вот нас освободят, по выстрелам было слышно, что их (украинских военных — Прим.ред.) осталось немного. Артиллерия у них совсем не работает, танков несколько было — и те подбили», — бежавший из Волновахи мужчина удивляется тому, что части ДНР никак не могли войти в город, хотя основная часть украинских сил была уничтожена или подавлена сразу. Хотя сам же Валерий Михайлюк и дает ответ — украинские военные «работали» по наступавшим из жилого массива. Атаковавшие город военные заходили на улицы и покидали их.
«Такой выстрел хлесткий из 122-миллиметрового миномета, с ним они (бойцы ВСУ — Прим.ред.) ходили кругом вокруг моего дома, делали пять-шесть выстрелов и уходят. Как они стреляли, мы не смотрели — не выглядывали лишний раз. Один раз видели украинских военных: проходили мимо нас четыре человека, одеты — кто в чем, на одном куртка гражданская, на другом — фуфайка. Где брали «гражданку»? А домов сколько разбито. Они стучались в ворота: «кушать дайте», — вспоминает Михайлюк последний дни боев за Волноваху.
«У нас разбило полдома. Ушли в чем были, взяли деньги, документы, сухари. Нам уже все равно было — убьют нас или нет. Вышли на соседнюю улицу — улицу Орлова, в честь танкиста, который в ту войну (Великую отечественную — Прим.ред.) освобождал Волноваху, а она танками была вся изъезжена. Потом через поле, шли, стали выходить, на одну растяжку нарвались…», — переводит дыхание Михайлюк.
«Колено заболело, мы остановились, а тут растяжка. Как я дальше не шагнула — не знаю», — Алла трет больное колено, которое их спасло.
«А потом нарвались на вторую растяжку — леска, такая рыболовная, толстая, почувствовал рукой, впопыхах натягивали ее, видимо. А затем… После девяти дней подвала это была сказка. Мы вышли на своих, мы боялись нарваться на этих, которые держат людей в Волновахе», — плачет Наталья.
В городе у Михайлюков остались дочка и внучка — к ним не смогли пройти через огонь. «На три улицы выше живут, связи нет», — вытирает слезы женщина.
Алла объясняет, почему многие жители Волновахи не считают украинских военных своими. «Мы для них сепары потенциальные. А сепара можно раскулачить, хотя, если дом хороший, то всегда там можно что-то хорошее взять, тогда не смотрели — сепар-не сепар. За восемь лет воспитали много проукраинских людей. Самые проукраинские это таксисты — кто поставлял военным водку, девочек и наркотики. Торгаши еще. А мы жили на две тысячи гривен. Нас даже права голоса лишили (ЦИК Украины отменил голосование в подконтрольных Киеву районах Донецкой и Луганской областей на выборах президента в 2019-м — Прим.ред.), нас никто не слышал», — с обидой говорит она.
Бегущие из Волновахи люди иногда доходят не только до близкого Бугаса, но и до относительно далекой Николаевки. Там в бомбоубежище школы живут те, у кого разрушен дом или боится обстрелов, иногда это какое-никакое пристанище принимает тех, кто пришел с той стороны. В подвале тяжелый запах сырости и немытых тел — воды нет давно, ее привозят военные. Зато есть свет — работает дизельгенератор. И цветы — в темноте подземелья на столе белеют хризантемы, местная администрация не забыла про наступающее 8 Марта. Женщины, сидя у своих букетов, зябко кутаются в платки, греются горячим чаем. «Три ночи подряд были люди из Волновахи — военные на БТР-ах привозили. Их из подвалов доставали: грязные, страшные. А пара — мать и сын, взрослый, пешком сюда пришли из Волновахи. Как прошли через линию фронта — не знаю. Еще и муж с женой были — через кладбище выбрались», — ежится от сырости Валентина Кулик и просит извинения за то, что все кашляют — от пребывания в подвале.
А дальше — в Гранитном уже принимают рубли вместе с гривнами. Продавщицы напряженно смотрят на купюру, бьют пальцами по клавишам калькулятора, считая по курсу, сдачу выдают по желанию — в любой из двух валют. Село ждет подключения электричества и связи и радуется тому, что война почти обошла его стороной. Вот только многие, считая, что живут на передовой, отправили детей в город, который ждет штурма.
«Что там?», — лишенные связи и новостей люди расспрашивают тех, кто заезжает в Гранитное. «Там» — это понятно, где — в Мариуполе. Оттуда по гуманитарным коридорам, как и из Волновахи, вышли единицы.