Этническая самоидентификация Котовского очень близка многим жителям Днестровско-Дунайско-Прутского междуречья, где ни один этнос не обладает абсолютным большинством. Как известно, этот сын православного поляка и русской, выросший в молдавском местечке, считал себя бессарабцем, говорил на русском, молдавском, немецком, еврейском языках (которые были в ходу в регионе в начале ХХ века).
В дореволюционный период Котовский «прославился» в криминальной хронике Бессарабской, Херсонской и Подольской губерний грабежами помещиков и промышленников, налётами на банки и предприятия. В 1916 г. газета «Одесская почта» охарактеризовала его как «бандита-романтика» за склонность к широким жестам во время преступлений. Так, он мог оставить часть средств своей жертве, если она его об этом просила, или не обирал прислугу обчищаемых богачей.
После серии арестов, тюрем, каторги, наконец, приговора к смертной казни и помилования весной 1917 г. Котовский оказался добровольцем в рядах 6-й русской армии на Румынском фронте Первой мировой войны. Здесь он дослужился до чина унтер-офицера и был избран в армейский солдатский комитет.
После начала румынской интервенции в Бессарабию Котовский в первых рядах большевистско-анархистского сопротивления. Энциклопедия «Советская Молдавия» называла его в числе ключевых организаторов обороны Кишинёва в январе 1918 г.
Затем он командовал обороной южной части крупного бессарабского города Бендеры. Бои за этот населённый пункт шли несколько дней и отличались большой ожесточённостью. Вместе с основной частью защитников города Котовский был вынужден отступить за Днестр. В Тирасполе он сразу же приступил к формированию конного отряда для действий против войск Румынского королевства. Это подразделение стало частью вооружённых сил Одесской Советской республики.
По итогам тех боёв энергичный красный командир получил известность не только среди своих, но и румынских войск. Сохранилось донесение от 4 февраля 1918 г. в сигуранцу (румынскую политическую полицию):
«Сегодня пришли из Тирасполя до моста через Днестр три большевика во главе с Котовским… которые передали нашим солдатам копию ультиматума, предъявленного ими румынскому правительству в Яссах. Этот ультиматум содержит приблизительно следующие пункты: а) румынская армия должна немедленно покинуть Бессарабию…»
Несколькими днями позже Котовский всерьёз побеспокоил противника своей отчаянной вылазкой через тот же мост, на котором происходила дипломатическая миссия. Его конно-разведывательный отряд под прикрытием бронепоезда и бронеавтомобиля прорвался на правый берег Днестра и обратил в бегство вражеские заслоны.
Очищения Бессарабии от румын вопреки русско-румынскому соглашению в марте 1918 г. не произошло. В мае следующего года в Бендерах грянуло антирумынское восстание, на острие этого выступления снова был Котовский.
Накануне восстания в сопровождении двух бойцов он тайно переправился через Днестр и лично занимался сбором сведений о вражеском гарнизоне, подготовкой диверсионных действий. В апреле 1919 г. Одесским военно-окружным комиссариатом ему был выдан мандат на формирование «боевых частей для организации освобождения Бессарабии от гнёта мирового империализма».
Освобождение Бессарабии стало одной из главных жизненных целей Котовского.
Даже во время НЭПа, успешно интегрировавшись в полурыночные отношения, член Всеукраинского ЦИК Советов продолжал генерировать идеи по её реализации. Тем более что поражённое во многих правах бессарабское население регулярно поднимало восстания против румынских порядков. Под влиянием самого масштабного из них — Татарбунарского — Котовским был выдвинут смелый план вторжения за Днестр.
Он предлагал советскому наркому обороны Михаилу Фрунзе силами лично отобранного им отряда красноармейцев ворваться на территорию Бессарабии и поднять там масштабное крестьянско-пролетарское восстание. Новая региональная власть должна была объявить о присоединении Бессарабии к Советскому Союзу.
Причем высокопоставленный советский чиновник и офицер был готов рискнуть и своей жизнью. Котовский предлагал в случае неудачи объявить этот рейд своим самовольным поступком и откреститься от него Советскому правительству. Таким образом, вероятность международных осложнений для СССР сокращалась. Однако слабость Советского Союза и общая геополитическая обстановка в Европе начала 1925 г. этому предприятию не способствовали.
Такое самоотверженное поведение явно диссонирует с конформизмом основной массы современных чиновников.
Но был в его послужном списке ещё один проект, несовместимый с психологией нынешнего национально озабоченного чиновничества Украины и очень понятный для многонациональной и преимущественно русскоязычной Бессарабии.
В 1924 г. Котовский стал одним из архитекторов провозглашения на левобережье Днестра Молдавской Автономной республики в составе Украины. Национальной республикой это государственное образование так и не стало, поскольку доля молдаван здесь едва достигала 30%.
Вместе с тем этот проект позволил многонациональному Приднестровью избежать административно-командной украинизации. В ноябре 1925 г. уже после смерти Котовского об этом откровенно, хоть и с досадой, говорил глава Молдавского обкома КП(б)У Иосиф Бадеев на республиканской партконференции:
«До организации Молдавской Республики целый ряд районов и очень много работников украинизировались, а с момента существования Республики они стали русифицироваться. Это, конечно, недопустимо. Вместо того, чтобы молдавские районы — молдаванизировать, а украинские — украинизировать — то вместо этого многие товарищи пошли по пути наименьшего сопротивления и вернулись к русскому языку».
Скорее всего, невольно, но Котовский подорвал в многонациональном Приднестровье проведение большевистской политики украинизации. Если же к этому добавить, что создание автономной республики весьма благоприятно сказалось на социально-экономическом развитии Приднестровья, то благожелательное отношение к Григорию Котовскому у жителей обоих берегов Днестра становится вполне понятным.