Более чем 24 года не только были закрыты посольства и консульства, практически не было ни торговых, ни культурных связей между странами. Лишь изредка случались встречи министров иностранных дел на сессиях Генассамблеи ООН и выступления на съездах КПСС секретаря израильской компартии Меира Вильнера.
В тот день, когда едва завершилась полным разгромом арабских армий Шестидневная война, весь персонал советского посольства в Израиле во главе с послом Д. Чувахиным покинул пределы еврейского государства. Аналогичным образом поступили все (за исключением Румынии) восточноевропейские союзники СССР по социалистическому лагерю. В советской печати началась яростная антиизраильская кампания, в некоторых случаях переходившая в откровенный антисемитизм, особенно на территории УССР.
Неудобный партнёр
Обстоятельства появления независимого Израиля, равно как и непровозглашения арабского государства на территории бывшей подмандатной Палестины описаны неоднократно.
Среди тех, кто в ООН ратовал за раздел этой территории и право евреев на свою государственность, был постпред СССР Андрей Громыко. Двадцать, тридцать и даже сорок лет спустя его позиция стала тормозом для развития отношений между СССР и Израилем. Было ли в этом какое-либо противоречие?
Девятнадцать лет (с коротким перерывом, о котором речь пойдёт ниже) дипломатические отношения между СССР и Израилем имели место. Были посольства, велась кое-какая торговля, иногда случались культурные связи.
Премьер-министр Израиля в 1980-1990-е годы Ицхак Шамир впоследствии вспоминал:
«Действительно, в 1947-1948 годах советский режим относился к Израилю с большой симпатией. Здесь хорошо помнят речь Громыко в ООН. 29 ноября 1947 года он высказался в поддержку права евреев на создание собственного государства. Мы впервые услышали голос Советской России, такой дружественный голос. Весь еврейский народ был в восторге.
Много лет спустя, уже в 1980-е, Громыко в беседах со мной любил повторять: "Вот этой рукой (Шамир произнёс это по-русски) я проголосовал за создание еврейского государства". А потом принимался убеждать меня согласиться на создание палестинского государства».
Но до 1967 года этот вопрос вообще не ставился, хотя СССР и не признавал публично аннексию предназначенных для этого земель Иорданией и Египтом. Он всплыл гораздо позже.
Товарищ Сталин вообще в упор не видел арабские страны и считал их, не без оснований, марионетками Британии и Франции. В рамках выталкивания старых колониальных держав с Ближнего Востока можно было и Израиль поддержать.
Но была в этой проблеме одна, как бы сказал Борис Ельцин, «загогулина». В Советском Союзе тоже жили евреи, и до какого-то времени их количество было вполне сопоставимо с населением Израиля. Партия и правительство ни за что не хотело их выпускать за границу, даже для воссоединения семей. Впрочем, не только евреев, но и представителей всех остальных национальностей. Точно так же все народы СССР знали, что «религия — опиум для народа», но тут хоть есть подходящие цитаты от классиков марксизма-ленинизма.
Ни бородатые основоположники научного коммунизма, ни тем более лысый вождь трудящихся всех стран никогда не говорили о том, что границы должны быть на замке для пролетарских масс. Более того, они сами с удовольствием ездили по Европе и устраивали всякие Интернационалы для свободного общения сознательных рабочих всего мира.
И никто в СССР, включая самого Сталина и членов Политбюро, не мог внятно объяснить, почему советским гражданам, не связанным с гостайнами, нельзя свободно ездить за границу, а тем более уезжать из страны надолго. Вместо логического и рационального объяснения были истерики и унизительные процедуры разрешения на загранпоездки.
А ещё был в народном сознании многих советских граждан неизбывный антисемитизм. Да, в первые четверть века советской власти его жестоко подавляли, не давали ему выхлопа, но он никуда не делся. И когда выяснилось, что Давид Бен-Гурион и Хаим Вейцман — это отнюдь не Матьяш Ракоши или ВълкоЧервенков и они не будут совсем уж просоветским, то дремавшим пережиткам шляхетного гонора, черносотенства и петлюровщины вышло послабление.
В СССР начались кампании по борьбе с «безродными космополитами» и репрессии против статусной еврейской интеллигенции. Кроме того, евреи оказались в числе тех советских народов, у которых есть государства за рубежом, и поэтому и на них стали распространяться многие запреты на профессии, уже давно известные полякам и грекам.
В самом Израиле ко всему этому относились болезненно, и после «дела врачей» группа местных хулиганов напала на советское посольство в Тель-Авиве и взорвала бомбу на его территории. Несмотря на отсутствие жертв и последующее осуждение организаторов акции, СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Они были восстановлены уже в июле того же года после смерти Сталина и прекращения «дела врачей». И дипломатическое общение продолжалось до 1967 года, но с одним существенным дополнением.
К чему примкнул Шепилов
Между Вячеславом Молотовым и Андреем Громыко МИД СССР возглавлял Дмитрий Шепилов. В истории он остался памятен тем, что вечно примыкал не к тому, к кому надо. В первый раз это произошло не на пленуме ЦК КПСС, где он не поддержал Хрущёва в противостоянии со «сталинской гвардией», а во время визита в Каир.
Там Дмитрий Трофимович заметил, что в арабских странах началась смена политических поколений и на место воспитанников британской и французской школ стали приходить молодые офицеры местного разлива, страстно желавшие порвать с колониальным прошлым.
Ещё каких-то полтора десятилетия назад они очень надеялись на Гитлера и прониклись идеями национал-социализма. Но фюрер проиграл, и этот багаж надо было всячески скрыть, чтобы найти новых союзников в выдавливании Лондона и Парижа с Ближнего Востока, а также в получении оружия и помощи в модернизации промышленности. И египетские «свободные офицеры» начали искать себе новую «крышу» в лице США и СССР.
Американцы Гамалю Абделю Насеру и его товарищам не поверили. В отличие от Израиля, где были и демократические процедуры, и желание добросовестно сотрудничать, в египетском руководстве дух авантюризма перевешивал все резоны.
Советское руководство в лице Шепилова было очаровано антиимпериалистической риторикой и рассуждениями о прогрессе в деле национального освобождения. Дмитрий Трофимович заразил своими восторгами Никиту Сергеевича, и тот распорядился «помочь» Египту всем, что он попросит. В 1956 году советское руководство поддержало Насера в Суэцком кризисе и решило поучаствовать в строительстве Асуанской плотины.
Пока Эйзенхауэр думал, Хрущёв действовал.
Насер получал советское оружие, стал Героем Советского Союза. Нил был перекрыт плотиной, и теперь крокодилы и бегемоты перестали обитать севернее Асуана. За это время Шепилова, как примкнувшего не к кому надо, отправили в политическое небытие, и теперь товарищ Громыко проводил его арабскую линию в МИД.
В ЦК КПСС за это направление отвечал Борис Пономарёв.
«Общие недостатки "третьемирской" советской политики проявлялись и на Ближнем Востоке (а кое в чем и особенно здесь). И здесь мы переоценили созидательный потенциал националистов, вставших у государственного руля, свою способность оказать на них политическое и идеологическое воздействие. И здесь были ослеплены гулявшим среди них социалистическим поветрием, часто не понимая его характер.
Пономарёв мог, например, в речи на комбинате в Махалла Эль-Кубра в Египте произнести такие фразы: "Ленин — наш общий вождь. Работы Ленина — энциклопедия строительства новой жизни. Мы открываем вам чашу нашего опыта". А выступая на судоверфи в Александрии, он воскликнул: "Эта ваша верфь особая — это будет первая социалистическая верфь на Средиземном море".
Справедливости ради надо признать: ошибиться было нетрудно, поветрие было очень сильным. Казалось, Советский Союз идет от победы к победе, а арабы близки к тому, чтобы сплотиться в единое государство», — вспоминал ответственный за ближневосточное направление в ЦК Карен Брутенц.
К 1958 году англичане и французы были полностью вытеснены из бывших владений Османской империи: Сирия и Ливан задружили с Насером, в Ираке свои молодые военные вырезали королевскую семью, а король Иордании Хуссейн бен Талал договорился с американцами о покупке оружия, как и правители Саудовской Аравии.
Но все они вместе не отказались от своей неосуществлённой в 1948 году мечты «сбросить Израиль в море». Стороны ждали только повода, чтобы вступить в войну. И этот повод случился в 1967 году. Насер перекрыл водные магистрали для судов, шедших в Израиль.
Разрыв
Израиль решил не дожидаться, пока арабы его «сбросят в море», и нанёс удар первым. За шесть дней его армия не только захватила все те земли, которые Иордания и Египет отжали в 1948 году, но также Голанские высоты и Синайский полуостров. Арабские армии были разбиты. Огромная часть продукции советского и французского военпромов была превращена в горы металлолома.
Эти события описаны довольно подробно, и остаётся только заметить, что министр обороны СССР Андрей Гречко был разозлён до крайности. Премьер Косыгин поехал встречаться с американским президентом Джонсоном, но ни к каким соглашениям они не пришли. Товарищ Громыко в ООН однозначно стал на сторону арабов, хотя и ритуально повторял фразы о праве Израиля на существование.
В такой ситуации руководство СССР приняло 10 июня решение о разрыве отношений с Израилем.
Ну, бывают эмоциональные шаги, однако, как правило, когда острота утихает, всё возвращается на свои места. Однако не в этом случае. До самого конца советской эпохи посольства не работали. В случае восстановления отношений, как говорил советский министр иностранных дел своему израильскому коллеге в 1981 году, «мы окажемся в конфликте с большинством арабских государств, а вы оккупируете чужие территории. Если наступят перемены с вашей стороны, мы займём иную позицию».
Рационального ответа с советской стороны на вопрос, почему нет посольства в Тель-Авиве, так и не могли придумать. Все аргументы рассыпались практикой отношений с другими странами.
Желание евреев эмигрировать? Так греки и немцы хотели того же, но с их «историческими родинами» и посольства, и торгово-экономические связи Советский Союз только приумножал.
Оккупация чужих территорий? Марокко захватило бывшие испанские земли в Сахаре, а Пакистан — немалый кусок индийского Кашмира. И там тоже никаких резких шагов по дипломатической линии не последовало.
Зато А.А. Громыко принял на вооружение почти всю арабскую аргументацию против Израиля. Вот как он излагал её в своих мемуарах:
«Однако в течение всего периода после образования Израиля правители этой страны проводили политику захвата чужих земель. Экспансионистские замашки Тель-Авива как в зеркале отражаются в деятельности его политиков».
Из года в год опытнейший министр повторял одни и те же мантры, написанные в Лиге арабских государств, с небольшой поправкой:
«Наша позиция содержит требование о выводе войск Израиля со всех оккупированных арабских территорий и о признании законных прав арабского народа Палестины, включая его право на создание собственного государства. Она предусматривает необходимость эффективного гарантирования права всех стран Ближнего Востока, в том числе Израиля, на независимое существование в условиях мира».
В требования СССР обязательно входили и возвращение всех беженцев, покинувших эти места с 1948 года, и создание палестинского государства во главе с террористами и проповедниками геноцида.
Понятно, что Израиль сам себе не враг.
Кроме того, СССР поддерживал отношения со всеми теми группировками, которые брали ответственность за убийства евреев во всём мире. Правда, К. Брутенц заявляет, что здесь не всё было так просто и линейно и он неоднократно предупреждал арабских партнёров о недопустимости террористической деятельности. Но это — за закрытыми дверями, а в прессе — краткие сообщения о встречах сотрудников ЦК и МИД с руководителями банд отморозков.
На четверть века прекратилась всякая подготовка дипломатов для работы с Израилем. В научном сообществе развивалась исключительно арабистика. Десятки диссертаций защищались на темы «возвращения палестинских беженцев» и «агрессивной сущности международного сионизма». А уж контакты, помимо редких консультаций министров и работников спецслужб, вообще не приветствовались.
При этом работники ЦК прекрасно понимали, что отсутствие дипотношений с Израилем мешает работе на Ближнем Востоке. Вот как это описывал К. Брутенц:
«Фундаментальной слабостью советской ближневосточной политики было отсутствие дипломатических и вообще каких-либо серьёзных отношений с Израилем. Не скажу, чтобы это очень волновало, особенно в 70-е годы, руководство, да и большинство тех, кто был занят на ближневосточном направлении. Разорвав — по понятным причинам, но тем не менее ошибочно — дипломатические отношения с еврейским государством в связи с нападением на Египет в 1967 году, мы как-то свыклись с этим положением и отсутствием Израиля на карте наших ближневосточных связей».
Как отмечал даже бесконечно далекий от произраильских симпатий Е.М. Примаков, «тот факт, что отношения не восстанавливались в течение столь длительного периода… шел во вред роли СССР в арабо-израильском урегулировании».
Однако все попытки донести эту мысль до принимающих решения наталкивались на глухую стену. По воспоминаниям советского дипломата Олега Гриневского, А.А. Громыко категорически отверг всякую возможность восстановления отношений, сказав, как отрубив, своим подчинённым: «Забудьте об этом. Народ нас не поймёт».
Можно, конечно, принять версию, высказанную секретарём ЦК Александром Яковлевым. Тот заявлял, что в Политбюро было много антисемитов. Вполне возможно, что это имело место. По крайней мере на более низких ступенях советской иерархии их хватало. Особенно этим славился киевский ЦК и его структурные подразделения. И всё же недостаточно этого для того, чтобы так упорно четверть века не развивать отношения с Израилем.
Конечно, можно всё списать на то, что в белорусском селе Старые Громыки, где вырос бессменный глава советской дипломатии, часто употребляли слово «жид» и, мягко говоря, не жаловали жителей окрестных местечек. Но ведь в 1947 году именно он окончательно убедил ООН в том, что евреи имеют право на своё государство. Но потом Андрей Андреевич решил, что это далеко не главное направление советской внешней политики, и забросил его на далёкую периферию советско-американских отношений. А на фоне их всё остальное — несерьёзно и несущественно.