Юношу этого звали Антон Шарый и происходил он из старого казачьего рода, сотни лет жившего в районе Золотоноши и Переяслава. После проведённого при Екатерине Второй расказачивания Украины большинство казаков перешло в мещанское или даже крестьянское сословие.
Антон родился 19 января 1899 года в селе Погорелое Веремеевской волости Золотоношского уезда в семье крестьян Саввы и Вассы Шарых. Кроме него у родителей было ещё пять детей, и жила семья небогато. Тем не менее после окончания церковно-приходской школы его смогли устроить в Гурбинецкую учительскую семинарию (совр. Черниговская обл.), после которой он поступил в Киевское речное училище. Одновременно Антон готовился сдать экстерном гимназический курс, что давало возможность поступить в Коммерческий институт.
Все эти планы разрушили события 1917 года.
В Киеве Шарый познакомился с идеями марксизма и вскоре стал большевиком. 18-летний юноша-максималист принял самое активное участие в октябрьском восстании 1917 года и в январском 1918-го. В период немецко-австрийской оккупации он исполнял обязанности управделами Всеукраинского центрисполкома.
Спасаясь от оккупантов вместе с другими большевистскими организациями, он сначала переехал в Полтаву, затем — в Екатеринослав, позже — в Таганрог. Отсюда его направили обратно на Украину в его родные места, чтобы он занялся там налаживанием подпольной работы и подготовкой селянских восстаний. Это оказалось довольно просто.
Кайзеровской Германии срочно требовался провиант, а потому украинских селян обложили непомерными продналогами. Кроме того, правительство гетмана Скоропадского начало процесс возврата помещичьих земель прежним хозяевам. Лучший способ «взорвать» украинское село сложно было придумать. Первые вооружённые выступления начались уже в мае 1918 года.
Полтавский губернский староста Сергей Иваненко докладывал министру внутренних дел гетмана:
«В дополнение к моей телеграмме от 15 мая доношу, что вчерашнее сообщение подтверждается. В районе Пальмиры Золотоношского уезда, куда прибыли из Екатеринослава 10 большевиков, сосредоточено 700 вооружённых крестьян. Буромская спилка организовала и вооружила около 10.000 человек».
Восстанием в Золотоношском уезде руководили Василий Гайдамака, Яким Антосик и Антон Шарый.
Основная часть восставших концентрировалась в районе Ирклиева, однако винтовки были у немногих. Большая часть вооружилась топорами, вилами, косами. Хоть селян и было довольно много, но со своим примитивным вооружением и низкой дисциплиной они не могли противостоять вышколенным регулярным немецким частям.
19 мая те захватили Ирклиев, 21-го — Великую Буромку, 24-го — Чернобай. На восставшие сёла оккупанты наложили дополнительные контрибуции деньгами и продуктами. Но полностью придушить недовольство немцам и гайдамакам не удалось. Уцелевшие повстанцы собирались в районах Веремеевки и Жовнино, а также на многочисленных днепровских островах, среди которых был и остров Богун. Вот с того-то времени Антон и взял себе псевдоним «Богунский».
Летом восстание полыхнуло с новой силой.
Особенно сильным оно было на Киевщине в Звенигородском и Таращанском уездах, где им руководили эсеры и большевики. Полтавских восставших, к которым относился и отряд Богунского, гайдамаки вытеснили на Правобережье в Холодный яр, откуда он прорвался к Звенигороду.
Вскоре заполыхали новые уезды Киевщины: Каневский, Васильковский, Уманский, Сквирский. Из восставших спешно формировались полки общей численностью 30 тыс. человек, командование над которыми 2 июля принял Фёдор Гребенко. На вооружении у них были десятки пулемётов и несколько пушек. Противостояли им 35 тыс. немцев и гайдамаков, существенно превосходивших повстанцев в вооружении. Они блокировали восставшие районы, и стали зачищать их село за селом.
Силы были слишком неравны, и, разбившись на мелкие отряды, повстанцы стали пробираться в сторону границы с Советской Россией на территорию, предусмотренной условиями Брестского мира нейтральной зоны.
Богунский во главе переодевшейся в гетманскую форму небольшой группы бойцов захватил речной паром, на котором переправились первые отряды.
Всего на Левобережье «ушло» от 3 до 5 тысяч бойцов, из которых около 300 конных, 50-60 пулемётов и несколько пушек без снарядов. Остальные восставшие разбрелись по домам и до поры до времени затаились. С наступавшими им на «пятки» немцами, неся в арьергардных боях постоянные потери убитыми, ранеными, а более всего — пленными и дезертировавшими, повстанческие отряды огненным смерчем прокатились по Полтавщине, сжигая помещичьи поместья, списки должников, реквизируя деньги и продукты.
Всего в нейтральную зону вышли 420 конных и пеших повстанцев с 6 пулемётами и 20 конными двуколками. Позже эти люди стали костяком будущих Богунского и Таращанского полков дивизии Щорса.
Но не Антон. Он какое-то время учился в Москве на Первых московских командных курсах, принимал участие в проходившем в Москве 17-22 октября 1918 года работе ІІ-го съезда КП(б)У. Затем его снова отправили обратно на родную Полтавщину, организовывать подполье и готовить новое восстание.
Приехав в Золотоношский уезд Богунский быстро сформировал отряд, который способствовал очищению территории от немецких солдат. Это был период, когда петлюровская Директория ещё не воевала с Красной Армией, а потому в Золотоноше несколько недель мирно соседствовали прибывший из Черкасс отряд «петлюровцев» Котуха и местный большевистский Богунского.
4 января 1919 года здесь прошёл рабоче-крестьянский съезд, состоявший из 153-х делегатов от селянских советов, 15-ти от рабочих и 7-ми представителей революционных военных отрядов, среди которых были Богунский и Гайдамака. Съезд постановил поддержать Директорию, и выразил надежду, что она будет идти «…по пути освобождения трудящихся из-под угнетения капиталом, в контакте с пролетариями всего мира и опираясь исключительно на революционные массы Украины».
Но затем военно-политическая ситуация на Украине резко обострилась.
В наступление на Директорию из нейтральной зоны перешли сформированные в ней при содействии Советской России повстанческие дивизии Украинской Советской Республики (УСР). Активизировалось большевистское подполье, которое вело активную пропаганду в том числе и в отряде Котуха. В конце января отряды Богунского разоружили часть находившихся в Золотоноше петлюровцев, а часть их добровольно перешла под его командование.
Получилось два полка численностью в 6.000 человек — целая бригада, которую Антон и возглавил. 28 января в ожесточённом бою она захватила важный железнодорожный узел Гребёнку, прервав сообщение петлюровского Киева с Полтавой. Под контролем Богунского оказались важные днепровские переправы в районе Канева и Черкасс. Это предопределило быструю победу красных на Левобережье.
Однако до окончания Гражданской войны в этих местах было ещё очень и очень далеко.
Мы, спустя 100 лет после тех событий, привыкли считать большевиков единой монолитной силой, что совершенно не соответствует реалиям того времени.
Так многие украинские большевики стояли на откровенно национальных позициях и считали, что российские товарищи должны им только помочь одержать победу над местными помещиками и капиталистами. Дальше же они будут обустраивать жизнь в УСР самостоятельно, государственные органы должны формироваться только из местных уроженцев.
А ещё… а ещё многие большевики киевских и полтавских уездов отличались редкостным антисемитизмом, традиционным для этих бывших казачьих мест.
Центральные советские власти не захотели учитывать эту украинскую «специфику» и после захвата в феврале 1919 года Киева и массового перехода на их сторону отрядов атамана Григорьева, Зелёного, «батьки» Махно и десятков, если не сотен, других «батек» рангом поменьше, начали гнуть свою линию.
Во-первых, чиновники в быстро формировавшиеся местные органы власти не избирались «снизу», как того хотели на местах, а назначались сверху, и среди них оказалось довольно много евреев, что сразу же вызвало раздражение.
Во-вторых, практически без паузы твёрдой рукой начала проводиться продразвёрстка. Крестьянам, которых только недавно до нитки обирали немцы и гайдамаки, сложно было понять, а чем тогда собственно большевики от них отличаются. Крестьяне обращались со своим недоумением к местным большевикам, которым они доверились, таким как Богунский, но тем крыть было нечем. Они сами не одобряли такую политику, однако на их мнение центральным властям было как-то наплевать.
Наркомпрод Украины Александр Шлихтер писал в 1919 году: «…Каждый пуд заготовленного зерна был облит кровью». И была эта кровь не только из тел погибших продотрядовцев. В-третьих, среди бойцов продотрядов оказалось необычайно много экзальтированных и максималистски настроенных еврейских юношей и девушек. К ощущениям крестьян, что их снова обирают, добавилась дремучая средневековая ненависть к «сынам израилевым».
«Вишенкой на торте» всего этого закипающего недовольства стала деятельность некоторых назначенных сверху нечистых на руку чиновников. Даже если они и не были соответствующей национальности, людская молва им её тут же приписала. И понеслась…
В ответ на возражения местных лидеров киевские власти стали ломать их об «колено».
Но это не лучший способ диалога с потомками украинских казаков. Начались военные выступления. Наиболее опасными оказались действия частей атаманов Зелёного и Григорьева, ещё недавно бившие войска Директории, интервентов и белогвардейцев.
Роптали, пока не переходя к откровенному бунту, и полки бригады Антона Богунского. В конце марта окружной военком товарищ Хохлов сообщал командующему Украинским фронтом Владимиру Антонову-Овсеенко (как тогда писали — «командукру») о состоянии дел в районе Черкасс-Золотоноши:
«…В деревню Студеники Переяславского уезда прибыл отряд в 100 человек под командой Лашуна, разогнал районный волостной комиссариат, собрал сход, на котором произносил речи с призывом, что люди у власти не соответствуют своему назначению, требовал возвращения всего реквизированного у спекулянтов имущества и освобождения одного арестованного за агитацию против советской власти и заявил, что идёт в Переяслав, где возьмёт у командира 1-го Золотоношского полка ещё батальон, а потом поедет в город Пирятин бить евреев.
…Расположенные в г. Золотоноше и его окрестностях 1-й и 2-й красные советские полки (как говорят «для формирования») находятся под командованием «начальника гарнизона» г. Золотоноши и его округа, командующего Революционной армией Полтавского и Киевского побережья Богунского».
Особенно активно против центральной власти выступал командир 1-го полка бригады — Лопаткин. Он напрямую сносился с атаманом Зелёным и обещал его поддержать.
Богунского вызвали в Полтавский губвоенком и предложили перевести его части из Золотоноши, Переяслава и Гребёнки в другие города, намереваясь их переформировать, так как в свете происходивших событий их бойцов не считали «надёжным элементом». Богунский отказался выполнить приказ, аргументировав это тем, что без согласия его частей это просто невозможно сделать. Кстати, в Полтаву его сопровождал большой отряд, готовый в случае ареста командира отбить его.
Последующие проверки показали, что полки Богунского были не хуже остальных частей, просто их требовалось вывести на фронт, где они обратили бы свою энергию на борьбу с деникинцами. Но вот как раз с этим были проблемы.
Видя, что творится у них дома, селяне отправляться на фронт отказывались. Кроме того, Богунскому объективно не хватало оружия. Ему требовалось ещё 2.000 винтовок, 25 пулемётов и 6.000 комплектов обмундирования. Из 12 его орудий у 9 не было замков, не хватало снарядов. Ему обещали всё это дать, но при этом требовали гарантировать погрузку бригады в эшелоны.
1 апреля бригаду передали в распоряжение Южного фронта и приказали выехать под Одессу. В ответ Богунский попросил оставить его полки на месте для ликвидации «бандитских шаек». Командукр согласился только на один батальон. Связи с командующим Южным фронтом не было, поэтому процесс принятия решения затянулся. Антон его затянул специально.
Тем временем лидеры украинских левых партий создали в Сквире Всеукраинский повстанческий ревком во главе с Антоном Драгомирецким, и правительство, наркомом по военным делам в котором стал атаман Зелёный, а командующим войсками… Богунский. Декларация ревкома гласила: «Прочь российских и жидовских Петлюр!», «Прочь всяческий национальный гнёт!»
Григорьева известили о восстании, на что тот ответил: «Работайте. Я возьму Одессу, а потом пойду с Вами!» Когда же ему предложили влиться в ряды восставших, он направил гневную отповедь: «У меня 23 тысячи штыков, 52 пушки, 12 бронепоездов, миллион патронов. За мной Херсон, Николаев, Одесса. Скажите, что вы имеете, что стоит за вами? Ничего. А раз ничего, то я разрешаю вам прийти ко мне и получить от меня ту работу, которую я вам дам…».
В Киев вскоре поступил доклад о делах в Бригаде Богунского:
«2 апреля по инициативе командного состава состоялся митинг, на котором Богунский и Лопаткин говорили, что из России приезжают на Украину жиды-спекулянты, всё увозят, а взамен ничего не дают, что во всех черезвычайках сидят жиды, а на фронте их нет. Они же доказывали солдатам, что части Зелёного также борются за советскую власть и что их разоружать не следует, что Зелёный просит, чтобы его приняли в их состав».
В тот же день в Золотоношу прибыли представители РВС, требовавшие выполнить приказ об отправке бригады под Вознесенск. Богунский ответил им, что у него есть другой приказ, остаться не месте для борьбы с бандами. Тут же представители запросили Киев. Оттуда пришёл ответ, любыми средствами добиться отправки бригады на Одесский фронт. Никакого второго приказа Богунскому никто не давал, у него есть только разрешение оставить в Золотоноше один батальон.
Однако Богунский отказывался отправлять свою бригаду на фронт. Вместо этого полк Лопаткина двинулся к Борисполю. Там в это время грабил поезда и облагал местное население контрибуциями отряд бывшего петлюровского полковника Михно. К 4 апреля Лопаткин его разгромил, Михно погиб в бою. Командование Красной Армии потребовало, чтобы 1-й полк бригады отправился обратно в Переяслав, а 2-й полк, как это было уже давно приказано — под Вознесенск.
8 апреля Богунский явился в Киев к командукру и заявил, что подписал антибольшевистское воззвание, чтобы втереться в доверие к врагам Революции (об этом он заранее известил Золотоношский исполком, и тот это подтвердил), и что по-прежнему остаётся верным партии. Также он сообщил, что, расстроив планы Зелёного, громит его банды на Левобережье. Его слова подтвердил бывший последние дни при бригаде член РВС Рославлев.
Такого поворота не ожидал никто. Даже Лопаткин, принявший повстанческие действия своего командира, которому беззаветно доверял, за чистую монету.
После недолгих разбирательств бригаду решили оставить на месте — под Вознесенском был высок риск, что она переметнётся на сторону атамана Григорьева. А здесь в боях с Зелёным она уже доказала свою верность.
Но полного доверия Богунскому уже больше не было. Пока 2-й полк ехал к Одессе, оказалось, что подразделения Зелёного захватили Канев. Пришлось ему высаживаться и отбивать город, так как захвата переправы через Днепр допустить было нельзя. Вскоре в бои с Зелёным втянулась вся бригада.
После ликвидации Украинского фронта 15 июня 1919 года бригаду включили в состав 46-й дивизии РККА и отправили на Константиноградский участок фронта.
Под ударами деникинцев 14-я армия Климента Ворошилова, у которой тыл был дезорганизован действиями многочисленных украинских атаманов и «батек», терпела поражение за поражением. Наконец 8 июля 1919 года, раздражённый чередой неудач, председатель РВС Лев Троцкий отстранил его от командования. Сменивший Ворошилова на посту командарма Семён Аралов исправить ситуацию не смог.
Троцкий метался из одного конца фронта в другой, стараясь кадровыми перестановками и кровавыми репрессиями привести его в чувство.
20 июля он прибыл в Полтаву и на аэродроме устроил местным частям смотр. Однако вид красного воинства произвёл на него угнетающее впечатление — из-за длительного отсутствия подвоза провизии многие солдаты обменяли свою обувь и шинели на продукты, и стояли босиком. Рассвирепев, Троцкий распорядился арестовать Богунского, чьи части «отличились» более всего.
На следующий день по приказу начальника политотдела Полтавской группы войск Яхниса Дробниса начальник особого отдела группы Сипельгас произвёл арест.
Узнав о такой вопиющей несправедливости к своему командиру бригада, возглавил которую теперь Гайдамака, самовольно снялась с фронта, и громя по пути тюрьмы и уездные управления ЧК, отправилась к Полтаве. Полк Лопаткина ушёл на соединение с Зелёным. В только что было устоявшейся линии фронта образовалась огромная прореха, чем не замедлили воспользоваться деникинцы, и Полтава была потеряна для красных.
Вместо того чтобы как-то замять конфликт Троцкий приказал привезти Богунского к нему в Кременчуг, где его расстреляли без суда и следствия 31 июля 1919 года, обвинив в дезертирстве бригады, хотя он к этому событию не имел ровным счётом никакого отношения. Некоторое время спустя были уничтожены и подразделения Лопаткина, и Гайдамаки.
В своей статье «Кто предал Полтаву?» Троцкий позже написал:
«Хотите знать, товарищи красноармейцы, кто предал Полтаву? Скажу вам по совести: Полтаву предал бардак в самой Красной армии. У нас два полка из бригады бандита Богунского самовольно снялись и пошли, куда глаза глядят. Вот кто предал Полтаву. При замене негодного командира начинается митингование шкурников и бездельников: принимать или не принимать нового, поставленного советской властью командира».
Нужно ли говорить, что на самом деле «бардак в Красной армии» спровоцировал непродуманными действиями сам Троцкий. Результатом стал коллапс Южного и Одесского фронтов.
Уже в сентябре 1919 года Украина большевиками была потеряна полностью. Ну а Богунский… его реабилитировали только 29 апреля 1990 года, не найдя в его деле состава преступления. На сегодня имя его практически полностью забыто, а дело, за которое он сражался, не жалея жизни, предали потомки тех, кто его собственно и расстреливал.