История Новороссийской губернии начинается весной 1764 г., когда Екатерина II собственноручно вписала это название в доклад сенаторов братьев Паниных о реформировании Новосербского корпуса.
Новой Сербией назывались военные поселения, располагавшиеся между Южным Бугом и Днепром, на границе с владениями Речи Посполитой, Османской империи и землями Вольностей Войска Запорожского. Затем, в течение года в состав губернии были включены Украинская линия, (система пограничных укреплений и прилегающих к ним слобод) протянувшаяся от Днепра к Северскому Донцу, и земли на Донце — Славяносербия, Бахмут (в советское время Артемовск) и Тор (современный Славянск) с округой.
Вытянувшаяся своеобразной «колбасой» губерния, по сути, представляла собой военизированную границу — фронтир. Военнообязанным населением были гусары-сербы (а также черногорцы, молдаване, волохи, венгры), малороссийские казаки, которых перевели в пикинеры (русский аналог польских уланов) и однодворцы — потомки разнообразного московского служилого люда, которых Екатерина II перевела в ранг государственных крестьян.
Последний татарский набег
В начале 1760-х годов в Польше начался очередной политический кризис, который вылился в восстание части шляхты против российского вмешательства в польские дела — Барскую Конфедерацию. Россия хотела видеть единую пророссийскую Польшу, где православие бы получило официальный статус, но натолкнулась на бешеное сопротивление католической церкви, части шляхты и маячившей за ними Франции.
Своих сил у польского короля было традиционно мало, и он обратился за помощью к Екатерине II, с которой когда-то в молодости его связывали романтические отношения. Помимо действовавшего в Польше «ограниченного контингента» русских войск на ее восточных окраинах, граничивших с Россией, началось восстание православного населения против конфедератов и евреев — Колиивщина.
Турецкий султан объявил Россию в нарушении договора и вмешательстве во внутренние дела Польши. Он, конечно, придумал это не сам, дав себя уговорить французскому послу и крымскому хану. Одним словом, кончилось все это дело войной с Портой.
Русско-турецкие войны той эпохи проходили примерно по одной схеме. Весной русские наступают, берут крепости, входят в Крым и т.п. но на зиму уходят на зимние квартиры. А зимой из Крыма в набег выходит крымский хан и атакует приграничные земли. В свое время в одном из таких рейдов татары чуть не захватили командующего одной из армий фельдмаршала Ласси. Еле ноги унес.
Зимой 1769 г. хан с основными силами должен был двигаться на Правобережье, на соединение с Конфедератами.
Там, между Диким Полем и Подолией, тонкой ниточкой протянулись шанцы пикинерных и гусарских сотен Новороссии и выдвинутый к степи форпост — Крепость св. Елисаветы (переименованная большевиками сначала в Зиновьевск, потом в Кировоград, а сейчас украинцами — в Кропивницкий).
А тут еще и на Рождество 1768 г. в Запорожской Сечи случился бунт.
Казаки снова засобирались к султану, но ограничились только грабежом имущества старшины. Кошевой атаман Калнышевский, который сбежал через окно чуть ли не в монашеском платье, вернулся с русскими солдатами и навел порядок. Не удивительно, что во время зимнего набега, хотя хутора зажиточных запорожцев и пострадали, сами казаки просто договорились с татарами и фактически пропустили их через свои земли без боя.
Еще одна любопытная деталь: в войске хана шли некрасовские казаки — потомки донских повстанцев Кондратия Булавина, после подавления восстания во главе с атаманом Некрасовым ушедшие в ханские земли на Кубань, и так и осевшие в Османской империи, на столетия сохранив там традиционный донской уклад и православие старого обряда.
Удар татар был страшным — еще несколько лет разбежавшихся обывателей, казаков и гусаров собирали по окрестным губерниям. Но крепость устояла. Перед самой войной ее успел довести до ума направленный в Новую Сербию с ревизией генерал-поручик Мельгунов, первый губернатор Новороссии (тот самый, что раскопал первый в Северном Причерноморье скифский царский курган).
В итоге соединения сил польских конфедератов и крымских татар так и не произошло. Хан в походе умер (скорее всего, был отравлен). Татары страдали от жестоких холодов и снега. В тылу оставались русские укрепления.
Подробности похода нам хорошо известны из описания французского резидента барона де Тотта, сопровождавшего хана в походе (французские военные советники были и в рядах конфедератов). Это описание стало хрестоматийным и им даже иногда пользуются для иллюстрации более ранних татарских рейдов, чуть ли не времен Хана Батыя:
«Пять или шесть невольников разнаго возраста, шестьдесят овец и двадцать волов — добыча одного человека — не обременяют его. Головы детей высматривают из мешка, привешеннаго к тулке седла, молодая девушка сидит впереди, поддерживаемая левой рукой всадника, мать позади, отец на одной из заводных лошадей, сын на другой, овцы и волы впереди, — все идет и не сбивается с пути под бдительным оком хозяина этого стада.
Собирать его, вести, заботиться о его пропитании, идти пешком самому, чтобы доставить удобство невольникам — хозяину этому ничего не стоит, и такая картина, право, была-бы интересна, если-бы сюжетом ея не служила скупость и самая жестокая несправедливость».
Касим-бей из Бахмута
Помимо основных сил во главе с ханом еще две орды должны были атаковать Украинскую линию и Славяно-Сербию.
Упоминание этого набега приводит «Фенимор Купер Новороссии» писатель Григорий Данилевский в своём биографическом «Рассказе прабабушки» записанном с её слов: «Татары и Нагайцы, скажу вам, шмыгали сюда и при мне. Да и родила я мила-дружка Иванушку как раз в то время, когда по тот бок Донца, от татарского набега, вдруг зажглись по сторожевым курганам костры, а я, тяжелая, без моего Якова Евстафьича, с перепуга села на коня, поскакала к бригадирше в Чугуев».
В одном из рейдов под Бахмутом татары захватили в плен сына тамошнего казацкого старосты Кирила Рущенкова. Звали его Семен, и было ему лет шестнадцать. Мальчик был продан татарами в рабство и в итоге попал к мамлюкам в Египет.
Стоит напомнить, что мамлюки это такое воинское сословие, возникшее в средневековом Египте, которое рекрутировалось из пленных мальчиков и юношей. Их обращали в ислам и воспитывали как воинов. Первая мамлюкская династия была туркменской, вторая — черкесской.
В начале XVI в. Египет завоевали османы, но мамлюки сохранили свое влияние. В XVIII в. власть султанов становилась там все более номинальной и мамлюкские правители периодически пытались завоевать себе полную независимость. В это время среди мамлюков становится особенно много грузинов и армян (один из них впоследствии был даже телохранителем Наполеона).
В том же 1768 г. воспользовавшись началом русско-турецкой войны, мамлюкский правитель Египта грузин Али-бей аль-Кабир объявил себя независимым правителем и начал против Султана войну, координируя свои действия с появившейся вскоре в Восточном Средиземноморье эскадрой Алексея Орлова. Однако затем он был предан своим воспитанником Мухаммад-беем Абу-з-Захабом, который ненадолго вернул Египет под номинальный контроль османов.
После смерти последнего в 1775 г. Египтом заправляло два грузина: Мурад-бей и Ибрагим-бей.
Но вернемся к нашему мальчику. Теперь он уже не Семен Кирилович Рущенко(в), а Касим, один из мамлюков Мухаммад-бея. После его смерти он по наследству достается Ибрагим-бею, при котором делает успешную карьеру.
Вначале Касим стал наместником одной из ключевых провинций — Мануфии, расположенной в южной части дельты Нила, недалеко от Каира. В 1783 г. Касим становится санджак-беем, т.е. главой "санджака" — военного округа. Санджак-беи составляли олигархическую верхушку мамлюкского Египта.
После того, как вновь параллельно с очередной русско-турецкой войной мамлюки пытаются добиться независимости, Касим-бей встречается с российским резидентом в Александрии бароном Конрадом фон Тонусом, для координации военных действий.
Потемкин накануне этой войны заинтересовался мамлюками как потенциальными союзниками. Светлейший князь воспользовался желанием русского офицера грузинского происхождения Максима Павловича Качкачева (Манучара Качкачишвили) навестить в Египте в 1786 г. своего мамлюкского дядюшку, чтобы получить оттуда максимально подробную информацию из первых рук.
В докладной записке на имя Потемкина Качкачев сообщает о нашем герое:
«Касум-бек является сыном бахмутского казачьего атамана и выдающимся беком в Египте… Ибрагим-бек и Мурад-бек весьма его почитают».
В 1798 г. в Египет внезапно вторгается Наполеон и разбивает мамлюков в двух знаменитых сражениях, оставив крылатые фразы: «армию в каре, ученых и ослов в центр» и «солдаты, сорок веков смотрят на вас с высоты пирамид».
Касим-бей уходит в Сирию и уже вместе с турками продолжает борьбу против французов. В 1801 г. он умирает от эпидемии чумы, которая вместе с Наполеоном подкосила силы мамлюков. Через десять лет их правлению придет окончательный конец.
В некрологе Касим-бею историк аль-Джабарти сообщает, что тот был «мягким и добрым, но скупым человеком и не любил возвращать свои долги».
У Касим-бея была красивая усадьба в престижном районе Каира. Позднее ее конфисковали французы под размещение тех самых ученых. По некоторым данным, также как и грузинские мамлюки, Касим-бей поддерживал связь с родственниками в Бахмуте, отправлял им письма, деньги и подарки.
«Украинский мамлюк» аль-Муску
А теперь самое интересное. Мамлюков Касим-беев в конце XVIII в. в Египте было несколько, и различались они по прозвищам, как правило, связанным с происхождением.
Так вот, нашего сына бахмутского казачьего старосты Рущенко звали аль-Муску или аль-Мускуби.
Смекаете? Даже не какой-нибудь аль-Руси, не аль-Казаки (про аль-Укри вообще молчу) а вот так прямо — «Московит».
Историю про этого «выдающегося бахмутчанина» я прочитал в небольшой статье о бахмутских казаках артемовского историка Сергея Татаринова. Заинтересовавшись таким нетривиальным сюжетом, нашел упоминания о нем в источниках (аль-Джабарти, Качкачев), а потом уже наткнулся на развернутую статью в Українському Історичному Журналі — главком профильном академическом издании Украины.
Что характерно авторы (киевский историк и два грузинских коллеги из Тбилиси) не сомневаются, что Касим-бей был украинцем.
Они так и пишут: «в современных западных источниках по истории и этническому составу мамлюков ничего не говорится о мамлюках украинских. Дело в том, что они не упоминаются и в арабских исторических источниках второй половины 18 — начала 19 ст., а также в западноевропейской литературе того же периода, посвященной Египту» (перевод с украинского мой. — А.В.)
Вот так: украинские мамлюки есть, правда в исторических источниках их нет.
Зато в источниках регулярно встречаются русские, и вот что по этому поводу замечают авторы:
«Очевидно, что пленных с Украины, которая в то время уже входила в состав Российской империи, называлаи россиянами (в оригинале «росіянами». — Прим. авт.)»
Обратите внимание, здесь употреблено слово «росіянин». Так в украинском языке именуются современные русские, тогда как для обозначения «исторических русских» существует слово «руський». Далее, цитируя того самого грузинского эмиссара Потемкина, авторы уже используют именно это слово. Но терминологический разнобой примечателен сам по себе.
В другом месте, чтобы не заморачиваться в этих тонкостях авторы аккуратно нарезают цитаты из другого источника — записок Сергея Плещеева, эмиссара Алексея Орлова.
«Оказывается, - сообщают они — что украинцев было (и далее идет цитата из Плещеева, переведенная на украинский язык) "достаточно числом…разных званий". И далее: "татары, нападая на соседние с ними украинские земли и захватывая в плен местных людей, привозили их продавать в Константинополь, а оттуда они попадали в Большой Каир"».
Я уже молчу о том, что хорошим академическим тоном является цитирование источника на языке оригинала. Но ведь посмотрите, какая хитрая манипуляция. Слово «русские» тщательно вырезано, а зато оставлено «украинские земли».
Но при этом в XVIII в. в устах русского военного это определение несло совершенно иную нагрузку, чем сейчас. Принципиально иной была география и отсутствовало этническое содержание.
Прилагательное «украинский» было просто формой слова «пограничный». Например, сербских гусаров иногда называли «украинскими» т.е. пограничными, входящими в состав «Украинской дивизии» или «Украинской армии». В этом же значении употреблялась «Украинская линия», которую охраняли великороссы-однодворцы.
Итак, источники прямо называют выходца из Бахмута русским с персональным прозвищем «Московский» (московит, москаль, москвин, москвитянин, москвич, как кому больше нравится). Но киевский академический журнал считает его украинцем.
Похоже, единственным основанием для этого является фамилия, которая, особенно если отбросить «русификаторскую» букву В, звучит вполне по-украински. Кем же еще может быть Семен Кириллович Рущенко? Однако, как говорила известная дочь офицера, и здесь не все так однозначно.
В поисках родни Касим-бея: Рудь, Рутченко, Рутич
Одной из самых знаменитых дворянских фамилий Донбасса была семья Рутченко. На их земле возник рудник, шахтерский поселок, а затем железнодорожная станция Рутченково, и это имя сохранилось в топонимике Донецка по сей день.
Основателем этого рода считается прапорщик Алексей Кириллович Рутченко, ушедший в отставку в 1817 г. На карте конца XVIII в. в окрестностях Кальмиуса нанесена принадлежащая ему деревня Гуляй-Поле, она же Григорьевка.
По семейному преданию Алексей Кириллович происходит из дворянской семьи славяносербских гусар Рутичей, а «украинизировал» его фамилию знаменитый сподвижник императрицы Екатерины II Александр Безбородко.
Однако к этому семейному преданию нужно относиться осторожно, поскольку в гусарские полки Славяносербии, за недостатком собственно сербов, охотно записывали в т.ч. и казаков.
Впрочем, возможна еще одна версия. В Павлоградском уезде Екатеринославской губернии существовало село Николаевка-Рудевка, возникшее из запорожского зимника, основанного неким казацким старшиной Рудём в первой половине XVIII века.
История этого селения приводится в «Материалах для историко-статистического описания Екатеринославской Епархии. Церкви и приходы прошедшего XVIII столетия».
«Истый и щирый запорожец» Николай Петрович Рудь «ходил отсюда на старо-крымский шлях со своими хлопцами-малюками, нападал там на турок, татар и ногайцев, возвращавшихся из Малороссии с ясырём, со взятыми в плен христианами, отбивал злосчастный ясырь и освобожденных христиан приводил в свой зимовник; здесь покоил, питал и довольствовал их; с невеликим ватажком своих хлопцев-малюков Рудь не раз уходил для той же цели даже на знаменитый Муравский шлях и всегда возвращался на свой зимовник со множеством освобожденных пленников».
К окончанию русско-турецкой войны 1735 — 1739 гг. в зимовнике Рудя было более 400 освобожденных христиан обоего пола. За такие заслуги по спасению христиан запорожский Кош пошел против своих правил и закрепил за Рудём в личную собственность землю вокруг зимника, формально «дарованную» ему миргородским полковником Капнистом.
В 1754 г. селение настолько разрослось, что Рудь учредил в нем при помощи Самарского монастыря церковь, которая была сожжена татарами во время зимнего набега 1768 — 1769 гг. Племянник первопоселенца, здешний помещик подпоручик Николаей Алексеевич Рудь в 1785 г. инициировал ее восстановление.
Полковой старшина Рудь упоминается в указе императрицы Екатерины о выделении ему земельной дачи площадью 4500 десятин, взамен владения, переданного переселенным из Крыма армянам. Новые угодья упомянутого Рудя размещались в Александровском Уезде на реке Мокрой Московке. Документ, опубликованный в 8 выпуске Летописи Екатеринославской ученой архивной комиссии, датирован 29 мая 1779 г. и заверен Георгием Герсевановым — на тот момент «товарищем» Азовского губернатора, который вскоре сам займет эту должность. Учитывая, что основатель Николаевки-Рудёвки действовал еще во времена основания Новой Сечи, то старшина Рудь, получивший землю уже после ее ликвидации, — это явно другой человек. Кем он приходится «истому и щирому запорожцу» еще необходимо прояснить.
Нас же сейчас интересует другой вопрос. Мог ли отец Касим-бея, бахмутский казачий атаман Кирил Рущенков, быть одним из «хлопцев-малюков» запорожского старшины Рудя? Ведь фамилии фиксировались в документах на слух, без твердых правил орфографии, а форма Рудченко (т.е. сын Рудя) вполне мог быть записан как Рущенков.
Что касается донецких Рутченко, то среди потомков Алексея Кирилловича — помещики, офицеры, горные инженеры. После Революции одни из Рутченко оказались в эмиграции, другие, как дроздовец Николай Алеексеевич Рутченко, сгинули в пламени гражданской войны. Его сын, Николай Николаевич, человек с очень неоднозначной биографией, деятель уже послевоенной эмиграции и историк белого движения, вернул своей фамилии балканский вид и известен как Рутченко-Рутыч.
Трудно удержаться от соблазна объявить Семена Кирилловича Рущенкова, сына бахмутского казачьего старосты известного нам как Касим-бей Аль-Муску, братом бахмутского помещика Алексея Кирилловича Рутченко, известного также как гусарский прапорщик Рутич, а их обоих внуками запорожского старшины Рудя.
Настаивать на этом без специального изучения вопроса было бы рискованно. Но одно мы можем утверждать с полным основанием — оба они очень бы удивились, если бы кто-нибудь сказал им, что они украинцы.