Он стал лишь лидером локальной, хотя и очень радикальной, активной и шумной организации. Но после его смерти соратникам и последователям удалось создать легендарный образ Бандеры, который постепенно затмил всех его прижизненных конкурентов и оппонентов.
Детство
Его отец Андрей был греко-католическим священником в деревне Старый Угринов. Впрочем, родился Андрей не там, а в городе Стрый в мещанской семье. Учился в гимназии, затем в университете во Львове. Был хорошо знаком со многими видными активистами украинского движения в Австро-Венгрии. Например, с известным журналистом и публицистом Ярославом Веселовским (он же Охрим Бодяк, он же Олег Сатир).
Бандера-старший стал священником в Старом Угринове не случайно. До него это место занимал Владимир Глодзинский — отец его жены Мирославы. Бандера-старший после распада Австро-Венгрии принимал активное участие в восстании в Калушском уезде, а затем был депутатом рады самопровозглашенной Западноукраинской народной республики. После создания УГА (Украинской галицкой армии) он примкнул к ней в качестве капеллана. Однако ЗУНР так и не состоялась и была поглощена поляками.
Бандера-старший был убежденным украинским националистом, и его влияние на сына очевидно. Но не в меньшей степени на его становление повлияла и историческая эпоха.
Юный Степан еще в детстве стал свидетелем исторических событий. Через их село проходил австро-российский фронт Первой мировой войны. Война, революционная демократизация русских частей, потом распад Австро-Венгрии, национальные восстания и провозглашения республик, новая война, уже с поляками — все это юный Бандера повидал к 11 годам. Несомненно, все эти исторические события произвели большое впечатление на него и стали базой для его последующего радикализма.
Отрочество
Подросший Бандера был отправлен родственниками в Стрый, где находилась украинская гимназия. Там он впервые примкнул к националистическому движению, пока еще юношескому. Будучи гимназистом, Бандера вступил в скаутскую организацию «Пласт», которая была настоящей кузницей националистических кадров украинской молодежи.
Достаточно сказать, что выходцами из «Пласта» были очень многие видные фигуры в будущей фракции Бандеры. Организация была создана еще в Австро-Венгрии, у ее истоков стоял Пётр Франко — сын знаменитого писателя, офицер австро-венгерской армии и будущий депутат Верховного Совета УССР.
После окончания гимназии Бандера планировал продолжить образование в Чехословакии, но не смог выехать из страны. В итоге он переехал во Львов, где поступил на агрономическое отделение местного университета.
В 1929 году путем объединения разрозненных националистических организаций была создана ОУН*. Бандера был рекомендован в организацию старым знакомым Степаном Охримовичем. Он тоже был сыном священника, также учился в гимназии в Стрые и вдобавок был членом того же скаутского отряда, что и Бандера, — «Червона калина».
Юность
Охримович был референтом отдела пропаганды, а вскоре и вовсе стал краевым проводником. Он подтянул Бандеру в отдел пропаганды. Именно с этого и началась серьезная подпольная деятельность.
Поначалу он занимался совсем уж простыми вещами для новичка — доставкой полулегальной, а порой и нелегальной литературы. Выступал с лекциями, сотрудничал с тематическими газетами и журналами (писал под псевдонимом). Наконец, в 1931 году Бандера становится главой референтуры пропаганды. Но, разумеется, не всей ОУН*, а только Провода западноукраинских земель.
В 1933 году он занимает самый высокий пост из тех, что ему удалось достичь в ОУН*. Он становится проводником на западноукраинских землях. Ему было всего 24 года.
Впрочем, не стоит оценивать это как признак особого авторитета Бандеры. ОУН* создавалась эмигрантами, на Западной Украине своих людей у них не было, приходилось работать с теми, кто есть. А была преимущественно радикальная молодежь. Первому проводнику Кравциву было 25 лет, второму — Пеленскому — 27 лет, Охримовичу — 25 лет, Габрусевичу — 29 лет. Предшественнику Бандеры на посту проводника Кордюку было 24 года. Сменившему Бандеру Мащаку было 26. Одному только Головинскому было за 30, но он занимал пост всего около трех месяцев.
Кроме того, актив ОУН* на Западной Украине вовсе не был огромной и разветвленной организацией. Это был узкий круг людей, в центре которого находились бывшие одноклассники, друзья детства, соратники по скаутскому отряду или сокурсники, хорошо знавшие друг друга. Достаточно сказать, что из десяти первых проводников, сменявших друг друга с калейдоскопической быстротой, семеро были либо соучениками по гимназии, либо вместе учились в университете, либо состояли в одном скаутском отряде.
Проводники сменяли друг друга очень быстро. Кто-то попадал под арест, кто-то просто не справлялся с обязанностями. За пять лет существования Провода сменилось девять его руководителей. Бандера был проводником около года, но запомнился едва ли не больше всех.
Как уже говорилось, вотчиной Бандеры изначально была пропаганда, поэтому в период его руководства было организовано немало мероприятий, которые сейчас назвали бы пиар-акциями. Молитвенные ходы, демонстрации и манифестации, символические акции протеста и т.д.
Например, в день казни неудавшихся экспроприаторов из ОУН* во львовских греко-католических церквях синхронно зазвонили колокола. Еще одна нашумевшая акция — это так называемый украинский день в школах. По замыслу Бандеры, в этот день все школьники-украинцы должны были бойкотировать поляков, принципиально не разговаривать на польском и даже отказываться отвечать учителям на этом языке.
Об этих шумных акциях много писала тематическая пресса и Бандере как умелому пиарщику удалось создать видимость массового движения, хотя актив ОУН* в то время по-прежнему был не так уж велик.
Суд и локальная слава
В 1933 году в Львове был убит секретарь советского посла. А в 1934-м погиб польский министр внутренних дел Перацкий. После этого поляки основательно взялись за националистическое подполье.
Согласно общепринятой версии, решения были приняты на конференции ОУН* в Берлине с участием высшего руководства. Вряд ли Бандера рискнул бы пойти на резонансные убийства самочинно. Пример его предшественника на посту краевого проводника, которого изгнали из руководства за организацию неудавшейся несогласованной экспроприации, должен был научить его осторожности. Однако вскоре эмигрантская верхушка ОУН* передумала и запретила проводить антипольские акции. Тем не менее, Перацкий все же был убит.
По одной из версий, Бандера и его окружение ослушались приказа, по другой — так и не смогли связаться с исполнителями и отменить приказ. Нельзя исключать и того, что верхушка ОУН* уже задним числом открестилась от резонансного убийства, поскольку не оставляла надежд легализоваться в Польше.
Так или иначе, непосредственный исполнитель убийства сумел сбежать из страны, а вот остальные сели. Причем Бандера был арестован за день до убийства Перацкого, во время случайной облавы по совершенно иному поводу, и по большому счету сел случайно. Поляки смогли добыть архивы и переписку актива ОУН*, быстро выяснили иерархию организации, и Бандера пошел под суд как руководитель террористической ячейки.
Бандера и непосредственный организатор покушения Микола «Черт» Лебедь были приговорены к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Однако Бандера, как умелый пиарщик, сделал все, чтобы обернуть процесс в свою пользу. Он демонстративно отказывался говорить на польском, то и дело выкрикивал на суде «Слава Украине», всячески демонстрировал стойкость и непоколебимости и пытался обличать поляков.
К процессу было приковано внимание прессы, поэтому Бандера произвел впечатление на радикальную молодежь. Ячейки ОУН* на Западной Украине были разгромлены поляками, но сам Бандера прославился.
Попытка захвата власти
Стоит отметить, что Бандера никогда не занимал руководящий пост в ОУН* и не являлся общепризнанным лидером националистов. Когда в 1940 году 5-й отдел погранвойск УССР составил справку по ОУН*, Бандера даже не был в ней упомянут, хотя было перечислено несколько десятков фамилий.
До раскола он входил в число руководителей второго-третьего ранга. После раскола возглавил свою фракцию, по сути региональную (большинство старых эмигрантов поддержало другого лидера), но отличавшуюся бешеной активностью.
Лидером и создателем ОУН* был Евгений Коновалец, который годился Бандере и его соратникам в отцы, был офицером сечевых стрельцов еще в Первой мировой, потом воевал за Петлюру, был знаком с западными политиками и находился в близких отношениях с Галицким митрополитом Шептицким.
После его гибели преемником стал Андрей Мельник — его близкий друг (они даже были женаты на сестрах). Но Мельник уже не обладал у радикальной западноукраинской молодежи таким авторитетом, как предшественник, к тому же в последние годы он не принимал активного участия в деятельности ОУН*, зато близко дружил с митрополитом Шептицким, имениями которого он управлял.
В конце 1939 года Бандера вышел из тюрьмы и сразу же начал собирать силы для захвата власти. Теперь он был уже не безвестным проводником, а локальной (в первую очередь в пределах Галиции) знаменитостью, обладающей непререкаемым авторитетом у радикалов.
Зимой 1940 Бандера прибыл в Италию на встречу с Мельником и выдвинул ему ультиматум — он должен убрать с руководящих постов в ОУН* своего ближайшего сподвижника Барановского и Сеника, поскольку они будто бы польские агенты. Мельник, разумеется, отказал. После этого Бандера при поддержке лояльных активистов (в основном земляков, эмигранты из Западной Европы преимущественно поддерживали Мельника) провозгласил себя единственным легитимным лидером ОУН* и сформировал свой собственный руководящий орган — Революционный провод.
Мельник назвал Бандеру диверсантом и вредителем, исключил из ОУН* и заочно осудил на революционном трибунале. В свою очередь Бандера провел в Кракове свой собственный Сбор националистов, который объявил диверсантом и вредителем самого Мельника. Сразу же была создана Служба безопасности, которая стала выявлять затаившихся мельниковцев и убивать их, а также совершать покушение на известных мельниковцев. Те ответили взаимностью.
С этого момента между двумя организациями вспыхнула смертельная вражда. В первый период войны, когда и те и другие хлынули на оккупированную немцами УССР, они в промышленных масштабах занимались сведением счетов друг с другом и с третьей стихийно возникшей националистической силой — «бульбовцами», которые поначалу именовали себя УПА*.
Представьте, что до революции от партии большевиков откололся бы, скажем, Нижегородский партийный комитет. Под предлогом того, что верхушка партии сидит в Швейцарии и ничего не понимает, а у них тут комитет, актив, движение. Поэтому они, нижегородцы, и есть единственные настоящие большевики и лучше знают, что на самом деле нужно пролетариату, а все остальные большевики — это враги и вредители, которых надо уничтожать. Нижегородский комитет переименовался бы в РСДРП(б), а остальных большевиков объявили бы предателями и диверсантами. И начали бы убивать бывших соратников.
Причем политическая платформа и у тех и у других осталась бы идентичной. Примерно так и развивался конфликт в ОУН*, инициированный Бандерой.
Новый арест
После нападения Германии на СССР и «мельниковцы», и «бандеровцы» стали формировать собственные походные группы, чтобы занимать захваченные немцами города и там проникать в органы самоуправления, полиции и т.д. Порой эти группы сталкивались друг с другом и устраивали кровавые разборки.
Одна из походных групп «бандеровцев» во главе с его близким соратником Стецько провозгласила в Львове «возрождение украинского государства» и даже сформировала свое виртуальное правительство, чтобы поставить немцев перед фактом. Сам Бандера, понимавший, что немцы не любят, когда их ставят перед фактом, благоразумно находился в Кракове.
Немцы предсказуемо были недовольны самодеятельностью и тех и других и стали попросту арестовывать всех подряд. Вскоре попал в заключение и Бандера. Впрочем, сидел он в относительно приемлемых условиях: вероятно, немцы считали, что возможна ситуация, при которой он может и пригодиться.
Последние годы
Осенью 1944 года Бандера был отпущен. Но война уже была проиграна немцами. В его фракции на руководящие роли за эти годы уже выдвинулись другие люди. Хотя Бандера по-прежнему обладал в ней большим авторитетом, кое-кто уже начал в нем сомневаться.
Даже после того, как провал его тактики стал очевиден, Бандера все еще слепо верил в стихийную революцию снизу и продолжал уже из эмиграции засылать в СССР активистов. Почти все они были захвачены или уничтожены при переходе границы.
В конце концов, даже в его фракции назрело недовольство лидером. Один из ближайших соратников Бандеры Лебедь (тот самый организатор убийства Перацкого) покинул его и ушел в УГОС (Украинский главный освободительный совет).
Позднее выделилась группа оппонентов во главе со Львом Ребетом, которые считали, что Бандера — упертый догматик, застрявший в довоенной эпохе и не понимающий, что времена изменились. Раскол тлел все послевоенные годы, пока в 1954 году Ребет окончательно не увел своих сторонников, обвинивших Бандеру в вождизме, авторитаризме и слепом догматизме. Ушедшие создали свою собственную ОУН*, уже третью по счету. Она традиционно именуется в историографии ОУН*(з), т.е. заграничная.
В 1957 году Ребет погиб при загадочных обстоятельствах. Два года спустя при похожих обстоятельствах погиб и Бандера, живший в Мюнхене под чужой фамилией. У полиции не было подозреваемых.
Два года спустя, незадолго до закрытия Берлинской стены, на берлинском КПП объявился человек, назвавшийся «агентом КГБ Сташинским». Он заявил, что лично устранил обоих. Его приговорили к 8 годам заключения, но отпустили через четыре с небольшим года. После этого ему сделали пластическую операцию, дали новый паспорт — и он навеки исчез, словно его и не существовало.
При жизни Бандера не смог одолеть Мельника, но в посмертном соперничестве он все же одержал победу. Старые эмигранты, поддерживавшие Мельника, умирали. «Мельниковцы» начиная с 60-х годов постепенно угасали, пока не слились с виртуальным «правительством УНР в изгнании».
А новое поколение преимущественно состояло из уроженцев Галичины, выросших при польской администрации и бежавших на Запад в период Второй мировой или после нее. Среди них Бандера был куда популярнее, чем Мельник.
В их среде сформировался своеобразный героический культ Бандеры, получивший новую жизнь после распада СССР.
*Деятельность организаций запрещена на территории Российской Федерации