Апрельское обращение Петра Порошенко по поводу томоса на аналогию не тянет. Ведь оно принципиально не отличается от обращений к тому же патриарху Варфоломею со стороны президента Украины Ющенко в 2008 и Верховной Рады в 2016 годах. Оба то ли оставили без рассмотрения, то ли без официальных оглашений отклонили: ведь сейчас в Константинополе говорят исключительно об обращении президента Украины.
Но считать, что Порошенко просто убедил Варфоломея в том, что не смогли убедить другие, значит приписывать Петру Алексеевичу сверхъестественные способности.
Давайте посмотрим, каковы были в недавней истории поводы для таких резких политическим шагов, как признание новых государств или разрыв дипотношений между отдельными странами.
В 2008 году Россия признала Абхазию и Южную Осетию, которые до этого считала частью Грузии. Основанием для изменения позиции стала, как известно, попытка Грузии восстанавливать свой суверенитет не переговорами, а войной.
В 1999 году страны НАТО отделили Косово от Сербии, превратив его в международный протекторат, а затем признали его независимость. Ну а основанием для их военного вмешательства стало начатое в 1998 подавление албанского вооруженного мятежа, в котором Белград якобы нарушал права человека.
В 1973 СССР и его союзники разорвали дипотношения с Чили, а в 1967 — с Израилем. В первом случае причиной был военный переворот в латиноамериканской стране, во второй — война еврейского государства с его арабскими соседями.
В октябре 1949 СССР признал только что провозглашенную Китайскую народную республику (КНР), разорвав отношения с ранее признанной Республикой Китай. К тому моменту создавшие КНР коммунисты уже фактически выиграли гражданскую войну и контролировали большую часть страны, а к концу года вынудили их противников бежать на Тайвань.
Подобные примеры можно множить, углубляясь в более давнюю историю. Они ясно показывают, что для всех резких политических действий (объявления войны, разрыва дипотношений, признания государства) требовался очевидный повод в виде важных событий на соответствующей территории. Да, иногда такие поводы преднамеренно создавались. Но от того что резонансные события были следствием провокации, они не становились менее резонансными.
Однако на Украине не было объективных поводов для резких действий. Не было ни увеличения влияния малочисленной автокефалистской группы в канонической УПЦ, ни роста числа приверженцев так называемого Киевского патриархата. Церковная ситуация принципиально ничем не отличается от той что была и четверть века назад, и в 2008 когда патриарх Варфоломей приезжал на 1020-летие Крещения Руси. Но, выступая тогда на Софийской площади, он подчеркивал справедливость передачи Киевской митрополии Московскому патриархату в 1686: «Вселенский Патриарх Дионисий IV рассудил, что при тогдашних обстоятельствах стало необходимым церковное подчинение Украинской Церкви Московскому Патриархату, чтобы не преумножать бед набожного украинского народа и чтобы он был под православным политическим руководством».
И вот теперь тот же самый Константинопольский патриарх говорит о том, как «начиная с ХIV века наши киевские браться неустанно стремились добиться независимости от церковного контроля Московского центра». А главное, объявляет, что не уступал Киевской митрополии Московскому патриархату в 1686-м и, стало быть, вправе заниматься церковным обустройством этой территории.
В мировой политике, по крайней мере, последних столетий, невозможно вспомнить, чтобы основанием для столь масштабного конфликта был отказ от ранее принятой трактовки документа четырехвековой давности. Константинопольский патриархат впервые вытащил этот аргумент в 1923, когда давал автокефалию Польской православной церкви (ППЦ). Но затем, и до, и после создания украинского государства, он не обращался к этому тезису и до нынешнего лета не сомневался в границах церковной юрисдикции.
В случае с ППЦ решение принималась вскоре после восстановления независимости Польши, когда местные православные поддерживали выход из подчинения Московскому патриархату, в том числе из-за неопределенности судьбы религии в атеистическом СССР. Украинская ситуация не похожа на тогдашнюю польскую. И это несходство до последнего времени понимали в Константинополе.
А сейчас изменилась не ситуация, а лишь отношение к ней патриарха Варфоломея. Почему? Часто говорят, что он хочет быть православным папой, вспоминают недружественные акты Константинополя в отношении Московского патриархата начиная с 1920-х годов. Но если дело только в этом, то почему там раньше не реагировали на обращение Ющенко и подобные поводы, а сейчас не боятся очевидного раскола в мировом православии?
Обычно кардинальные перемены в публичных взглядах любого человека связаны не с его духовной эволюцией, а с изменением степени его свободы или с заменой одной несвободы на другую. Так, украинские писатели, славившие КПСС, с торжеством перестройки стали призывать к возвращению независимой Украины в семью европейских народов. А глава украинских греко-католиков Андрей Шептицкий в 1941 отправлял хвалебные послания Гитлеру, а в 1944 — Сталину.
Поэтому в случае с Варфоломеем теоретически возможны три варианта. Первый: в 2008 году он был тайным сторонникам автокефалии, но кто-то более влиятельный его сдерживал. Второй: тогда он был свободнее, а сейчас им манипулируют. Или третий: тогда он выполнял одни указания, а сейчас — другие.
Но первый и третий вариант, похоже, можно отбросить. Ведь влиять на Константинопольский патриархат могут только США, которые еще в 1948 году добились смещения подозрительно левого патриарха Максима. И влиять американцы могут только в пользу автокефалии.
Добавлю детали. В конце декабря 2017 ведущие гуманитарии Украины в докладе Национальной Академии наук о консолидации общества высказались против дальнейшей борьбы за автокефалию. А ведь годом раньше они были совсем иного мнения. Видимо, реакция Константинополя показывала бесперспективность затеи. Однако в марте одновременно с "делом Скрипалей" возникает новый виток напряженности между Западом и Россией. И в Вашингтоне, очевидно, решают что надо ударить по русским на церковном направлении, которое ранее не использовалось. Через месяц Порошенко, получив из-за Атлантики заверения в успехе дела, обращается к Варфоломею.
Это только гипотеза. Однако резкая перемена позиции Константинополя и отсутствие casus belli в его нынешней войне с РПЦ лучше всего показывают полную зависимость этой церковной структуры от сильнейших мирских властителей за океаном.