https://ukraina.ru/20230712/1047955442.html
Доброволец Ярослав Манцевич: Россия проигрывает ВСУ по вооружениям, но русский дух не победить
Доброволец Ярослав Манцевич: Россия проигрывает ВСУ по вооружениям, но русский дух не победить - 28.11.2023 Украина.ру
Доброволец Ярослав Манцевич: Россия проигрывает ВСУ по вооружениям, но русский дух не победить
Вооружения ВСУ поменялись кардинально, но у России достаточно боеприпасов и опыта, чтобы им противостоять. Ажиотаж вокруг Бахмута создан искусственно, чтобы Зеленский тратил человеческие и финансовые ресурсы Украины. Сейчас важно другое — нам нужно объединиться и победить в этой войне
2023-07-12T04:52
2023-07-12T04:52
2023-11-28T13:04
интервью
россия
украина
запад
кременная
владимир зеленский
победа
всу
война
спецоперация
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/07/0b/1047934067_129:31:787:401_1920x0_80_0_0_2423bc59df6d3c973b79fb73cc15630f.jpg
Чем Россия может ответить на поставки дальнобойного оружия Запада изданию Украина.ру объяснил доброволец российского батальона «Барс-13» Ярослав Манцевич.Франция поставила Украине первую партию ракет дальнего радиуса действия SCALP. Об этом 11 июля сообщило Agence France-Presse со ссылкой на источник в министерстве вооруженных сил республики.— Ярослав, ваш батальон «БАРС-13» сейчас дислоцируется под Артемовском. Как там развивается ситуация, как ведут себя украинские силы?— Ситуация тяжелая.Украина накопила большое количество оружия за зимний период, которое сейчас активно использует. Зимой воевать очень сложно, и в это время чаще всего идет позиционная война — менее затратная в плане боеприпасов, человеческих ресурсов и всего остального. Летом воевать попроще, погодные условия позволяют запускать более точные птички [дроны].Соответственно, ВСУ сейчас очень сильно давят по всем направлениям, по всем флангам. Плюс есть личные амбиции господина Зеленского, который неоднократно обещал своим западным кураторам отвоевать какой-либо участок фронта, например, Бахмут, Кременную, про которые он уже не раз говорил, что якобы взял их. Бахмут для Киева не имеет ценности как город — он стал политической целью Зеленского.— Какие шансы у ВСУ отбить у нас Артемовск?— Здесь ситуация 50/50. Либо возьмут, либо не возьмут. В сам Бахмут ВСУ не заходят, а работают по флангам. Если фланги не выдержат, то будет образован котел.— А что с флангами?— Все очень плохо. Бахмут — открытый участок фронта. Это многоуровневый город, там много высот и очень много полей. Основная линия защиты, где обычно прячется и спасает свои жизни бригада, это лесополоса, которая может составлять 5 метров.На других участках линии фронта, например, беспилотник поднялся вверх, и издалека он ничего не увидит. А в Бахмуте противник делает просто: в 2 километрах от нас поднимает на 800 метров беспилотник и все прекрасно видит. Качество камер у них такое, что с этого расстояния можно посчитать, сколько у нас пломб в зубах. И соответственно, все спокойно обстреливается.Поэтому линия обороны у нас в каких-то моментах проседает, где-то укрепляется. Ребятам там сейчас жарко. За счет открытых участков очень сложная логистика: затруднен подвоз боеприпасов, воды. Недавно нашу колонну HIMARS уничтожили...Второй момент: мы воюем все-таки с профессионалами. Например, мы долгое время не могли уничтожить один танк противника, потому что он так прятался, что никакая артиллерия его не могла отработать.Для того чтобы удержать Бахмут, наверное, надо к волонтерам обратиться: «Хватит везти нам тушенку, везите беспилотники и тепловизоры». Более сложных технических моментов не хватает очень сильно.— Что происходит на направлении Сватово — Кременная?— Сватово — Кременная поможет Бахмуту, с той стороны активно идет наступление. Возможно, что Бахмут — это какая-то игра и его [ВС РФ] отдадут специально. Возможно, ослабление в этих флангах тоже наиграно. Сейчас можно в разных направлениях смотреть, но истинную цель и задачу мы не узнаем. Это только большие головы [военачальники] видят.Ажиотаж вокруг Бахмута, на мой взгляд, создан искусственно, чтобы Зеленский тратил там человеческие и финансовые ресурсы Украины. Соответственно, вполне можно отдать ему город, он закрепиться в нем, а мы потом можем разом всех накрыть.Поэтому я бы не боялся того, что Бахмут отойдет ВСУ. Тут важно понимать другое — с какими целями это делается.— Последнее время ВСУ все чаще бьют по российской территории. Например, 9 июля было нанесено несколько ударов по Крымскому мосту, по аэродрому в Ростовской области, по Калужской области. Почему это происходит? Мы сдаем свои позиции?— Нет, линия фронта как держалась нами, так и держится. Повторюсь, наша задача — истощить противника. Вопрос в том, что у ВСУ более современное оружие: дальнобойные ракеты и снаряды. Плюс никто не исключал, что и в нашей стране есть предатели, которые наводят и запускают беспилотники с территории России.Вообще такие действия показывают обратную сторону — что Украина не знает, как остановить происходящее, паникует. Экономических и стратегически важных выгод ее удары не приносят. Взорвали мост — мост починили. Скорее это попытки ударить по психике нашего народа, вызвать у русского человека негатив, чтобы он встал и пошел против власти. Но мятеж Пригожина показал, что из этого ничего не выйдет...— Какие вооружения сейчас используют ВСУ и в чем их опасность?— Вооружения, которые используют ВСУ, по сравнению с тем, что было зимой, поменялись кардинально. Боеприпасы у них различного вида и типа, в том числе много наших советских образцов — в основном это автоматы. Все-таки наследие СССР получили все страны распавшегося союза, в том числе государства Прибалтики. Также встречается английское и американское более специфическое оружие: в основном стрелковое и снайперское.В плане артиллерии средняя масса ВСУ работает на советских средствах поражения. Более точные и массово поражающие — это уже современные английские и американские ракеты. Используют «польки» [бесшумные минометы польского производства], но они не такие уж страшные и зона поражения у них маленькая.Самое страшное сейчас оружие — это кассетное оружие. Оно используются в виде парашютов: когда на определенной высоте открывается кассета, спускается на парашюте и на уровне 2–3 метров от земли происходит взрыв. Зона поражения очень большая, и окопы не всегда спасают. Взрыв идет сверху и может поразить людей даже в укрытиях.Украинские силы также применяют хитрые, не похожие на стандартные, мины. Был случай на моей памяти, когда на таком боеприпасе подорвался и погиб наш сапер, который не поверил, что это мина, посчитав ее муляжом. А она была настроена на сейсмическую активность — любое движение, прикосновение — и она срабатывает. Из общения с командирами других подразделений я понял, что такие ситуации не редкость.— Как наши силы противодействуют новым вооружениям ВСУ?— Мы уже привыкли и научились их распознавать. Ни для кого не секрет, находясь несколько дней, максимум недель на фронте, по звуку начинаешь определять калибр снаряда — откуда летит, какая дистанция, куда упадет.Когда ВСУ начали использовать новые вооружения, конечно, поначалу мы терялись, не понимали. А сейчас знаем, что делать. В случае того или иного звука можно просто в ямку упасть, а где-то и бежать нужно далеко и прятаться под крышу.— Чем Россия может ответить на оружие из США и Европы, которым воюют ВСУ?— Средств у нас достаточно. Когда действительно линии фронта это требуется — привозят столько боеприпасов, сколько необходимо. Однако многие военнослужащие и военачальники не понимают глобальности целей и задач СВО — истощить противника — и жалуются на нехватку снарядов.Я считаю, что отсутствие боеприпасов искусственно создано. Вышестоящее командование, которое сидит и видит картину целиком, дает средства дозировано для того, чтобы противник подошел поближе, потратил больше снарядов на подавление. Например, когда мы заходили в Бахмут, нам дали столько боеприпасов, сколько у нас не было в Кременной за все время нахождения там.Другой момент, что никто не исключает бюрократию.— В чем именно вы видите ее проявление?— Разные проблемы есть. У нас миллионная армия (если не учитывать бойцов, которые находятся непосредственно на линии соприкосновения, которых около 500 тысяч), на которую работает несколько миллионов людей.Сразу хочу заметить для тех, кто очень любит осуждать нашу армию, дескать, там воды и еды нет — порой в коллективе из десяти человек люди не могут найти общий язык и совершают какие-то ошибки. А тут крупная корпорация — Министерство обороны. Соответственно, где-то кто-то неправильно написал бумагу или забыл сделать заявку, оформить заказ — вот и не дошли снаряды. Такие тоже моменты бывают.С учетом моего боевого опыта скажу: важно каждому сотруднику нести личную ответственность за свои действия и правильно организовать работу, чтобы не страдало целое Министерство и бойцы на фронте.— Есть ли трудности с получением оборудования, в том числе медицинского?— Бывают, да. Я сопровождал гуманитарщиков по линии соприкосновения и заехал в Донецк. Там разговаривал с начальником местной медицинской службы, который просил помочь организовать гуманитарную помощь на приобретении рентген-аппарата в один из госпиталей. Когда я запросил у него бумагу для отчетности (так принято делать), начмед сказал, что не сможет ее дать — по официальным данным у них рентген-аппарат есть. Соответственно, денежные средства государством выделяются, но на них ничего не приобретается.Или тоже бывает: волонтеры покупают, привозят дорогущее оборудование, которое потом каким-то образом теряется, пропадает, сгорает.Я считаю, к таким вопросам пора подключиться нашей ФСБ: искать мошенников, уничтожать коррупционные схемы, потому что страдают в реальности простые бойцы. Были моменты, когда мы вынуждены были увозить за несколько десятков километров раненых, потому что [в ближайшем госпитале] нет рентген-аппарата или другого медоборудования.— Что изменилось в обществе и на фронте по сравнению с началом спецоперации?— Россия никогда не выигрывала за счет какого-то сверхъестественного оружия. Наша страна всегда побеждала за счет силы духа бойцов и умения россиян объединяться в трудную минуту. Всегда во всех войнах Россия была вместе с тылом — и в Великую Отечественную, в Первую мировую войну народ фронту помогал. Например, уральский добровольческий танковый батальон на народные деньги был основан и отправлен на фронт.По сравнению с началом спецоперации в обществе произошли колоссальные изменения. С каждым днем я вижу, что все больше и больше тех, кто сидел и говорил: «Я никогда не пойду воевать», собираются и уходят на фронт. Недавно, например, мне звонил человек, который часть своей жизни провел в тюрьме, освободился и хочет попасть на фронт, чтобы отдать долг родине. И идут они туда не за деньгами. Да и платят там на самом деле мало — такие средства можно спокойно заработать на гражданке. Мне лично война дорого обошлась в финансовом плане.Волонтеров все больше. Ранее помощью фронту занималась небольшая группка людей, а сейчас практически каждый россиянин что-то собирает, отвозит; кто-то просто переводит 50–100 рублей. Один раз видел, как пришли 99 рублей — видимо кто-то последнее отдал…Меня спрашивают, почему государство армию не обеспечивает? На самом деле оно обеспечивает, но это идет для всех. А другое дело, когда волонтеры знают, что непосредственно нужно, на каком участке, подвозят, оказывают адресную помощь.Поэтому сейчас важный момент для всей России: если даже мы нуждаемся в плане вооружений, нашу страну не победить за счет граждан, их единства и силы духа. Когда приходят молодые пацаны на фронт, при первых выстрелах они боятся, падают в окоп. А через несколько часов они превращаются в нереальных бойцов, готовых идти на подвиги — на которые вряд ли способны люди на той стороне границы.— А что, кстати, с моральным духом на той стороне границы — у бойцов ВСУ?— Нет у них морального духа. В рядах ВСУ украинцев как таковых не осталось — по пальцам можно пересчитать лишь уцелевших националистов. Плюс насильно мобилизованные парни, взводы которых, как правило, курируют националистически настроенные командиры, которые в случае отказа от ведения боевых действий или выполнения приказов расстреливают подчиненных или угрожают их семьям. О каком духе у насильно пригнанных людей может идти речь?!Другая, большая, часть солдат ВСУ — это наемники, которые идут воевать не за родину, а за финансы. Для них это работа — желания и цели умирать у них нет.
https://ukraina.ru/20230711/1047928107.html
https://ukraina.ru/20230710/1047910817.html
https://ukraina.ru/20230711/1047928570.html
https://ukraina.ru/20230705/1047806940.html
россия
украина
запад
кременная
артемовск
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, украина, запад, кременная, владимир зеленский, победа, всу, война, спецоперация, беспилотники, гуманитарная помощь, националисты, боеприпасы, кассетные боеприпасы, артемовск, доброволец, оборона
Чем Россия может ответить на поставки дальнобойного оружия Запада изданию Украина.ру объяснил доброволец российского батальона «Барс-13» Ярослав Манцевич.
Франция поставила Украине первую партию ракет дальнего радиуса действия SCALP. Об этом 11 июля сообщило Agence France-Presse со ссылкой на источник в министерстве вооруженных сил республики.
— Ярослав, ваш батальон «БАРС-13» сейчас дислоцируется под Артемовском. Как там развивается ситуация, как ведут себя украинские силы?
— Ситуация тяжелая.Украина накопила большое количество оружия за зимний период, которое сейчас активно использует. Зимой воевать очень сложно, и в это время чаще всего идет позиционная война — менее затратная в плане боеприпасов, человеческих ресурсов и всего остального. Летом воевать попроще, погодные условия позволяют запускать более точные птички [дроны].
Соответственно, ВСУ сейчас очень сильно давят по всем направлениям, по всем флангам. Плюс есть личные амбиции господина Зеленского, который неоднократно обещал своим западным кураторам отвоевать какой-либо участок фронта, например, Бахмут, Кременную, про которые он уже не раз говорил, что якобы взял их. Бахмут для Киева не имеет ценности как город — он стал политической целью Зеленского.
— Какие шансы у ВСУ отбить у нас Артемовск?
— Здесь ситуация 50/50. Либо возьмут, либо не возьмут. В сам Бахмут ВСУ не заходят, а работают по флангам. Если фланги не выдержат, то будет образован котел.
— Все очень плохо. Бахмут — открытый участок фронта. Это многоуровневый город, там много высот и очень много полей. Основная линия защиты, где обычно прячется и спасает свои жизни бригада, это лесополоса, которая может составлять 5 метров.
На других участках линии фронта, например, беспилотник поднялся вверх, и издалека он ничего не увидит. А в Бахмуте противник делает просто: в 2 километрах от нас поднимает на 800 метров беспилотник и все прекрасно видит. Качество камер у них такое, что с этого расстояния можно посчитать, сколько у нас пломб в зубах. И соответственно, все спокойно обстреливается.
Поэтому линия обороны у нас в каких-то моментах проседает, где-то укрепляется. Ребятам там сейчас жарко. За счет открытых участков очень сложная логистика: затруднен подвоз боеприпасов, воды. Недавно нашу колонну HIMARS уничтожили...
Второй момент: мы воюем все-таки с профессионалами. Например, мы долгое время не могли уничтожить один танк противника, потому что он так прятался, что никакая артиллерия его не могла отработать.
Для того чтобы удержать Бахмут, наверное, надо к волонтерам обратиться: «Хватит везти нам тушенку, везите беспилотники и тепловизоры». Более сложных технических моментов не хватает очень сильно.
— Что происходит на направлении Сватово — Кременная?
— Сватово — Кременная поможет Бахмуту, с той стороны активно идет наступление. Возможно, что Бахмут — это какая-то игра и его [ВС РФ] отдадут специально. Возможно, ослабление в этих флангах тоже наиграно. Сейчас можно в разных направлениях смотреть, но истинную цель и задачу мы не узнаем. Это только большие головы [военачальники] видят.
Ажиотаж вокруг Бахмута, на мой взгляд, создан искусственно, чтобы Зеленский тратил там человеческие и финансовые ресурсы Украины. Соответственно, вполне можно отдать ему город, он закрепиться в нем, а мы потом можем разом всех накрыть.
Поэтому я бы не боялся того, что Бахмут отойдет ВСУ. Тут важно понимать другое — с какими целями это делается.
— Последнее время ВСУ все чаще бьют по российской территории. Например, 9 июля было нанесено несколько ударов по Крымскому мосту, по аэродрому в Ростовской области, по Калужской области. Почему это происходит? Мы сдаем свои позиции?
— Нет, линия фронта как держалась нами, так и держится. Повторюсь, наша задача — истощить противника. Вопрос в том, что у ВСУ более современное оружие: дальнобойные ракеты и снаряды. Плюс никто не исключал, что и в нашей стране есть предатели, которые наводят и запускают беспилотники с территории России.
Вообще такие действия показывают обратную сторону — что Украина не знает, как остановить происходящее, паникует. Экономических и стратегически важных выгод ее удары не приносят. Взорвали мост — мост починили. Скорее это попытки ударить по психике нашего народа, вызвать у русского человека негатив, чтобы он встал и пошел против власти. Но мятеж Пригожина показал, что из этого ничего не выйдет...
— Какие вооружения сейчас используют ВСУ и в чем их опасность?
— Вооружения, которые используют ВСУ, по сравнению с тем, что было зимой, поменялись кардинально. Боеприпасы у них различного вида и типа, в том числе много наших советских образцов — в основном это автоматы. Все-таки наследие СССР получили все страны распавшегося союза, в том числе государства Прибалтики. Также встречается английское и американское более специфическое оружие: в основном стрелковое и снайперское.
В плане артиллерии средняя масса ВСУ работает на советских средствах поражения. Более точные и массово поражающие — это уже современные английские и американские ракеты. Используют «польки» [бесшумные минометы польского производства], но они не такие уж страшные и зона поражения у них маленькая.
Самое страшное сейчас оружие — это кассетное оружие. Оно используются в виде парашютов: когда на определенной высоте открывается кассета, спускается на парашюте и на уровне 2–3 метров от земли происходит взрыв. Зона поражения очень большая, и окопы не всегда спасают. Взрыв идет сверху и может поразить людей даже в укрытиях.
Украинские силы также применяют хитрые, не похожие на стандартные, мины. Был случай на моей памяти, когда на таком боеприпасе подорвался и погиб наш сапер, который не поверил, что это мина, посчитав ее муляжом. А она была настроена на сейсмическую активность — любое движение, прикосновение — и она срабатывает. Из общения с командирами других подразделений я понял, что такие ситуации не редкость.
— Как наши силы противодействуют новым вооружениям ВСУ?
— Мы уже привыкли и научились их распознавать. Ни для кого не секрет, находясь несколько дней, максимум недель на фронте, по звуку начинаешь определять калибр снаряда — откуда летит, какая дистанция, куда упадет.
Когда ВСУ начали использовать новые вооружения, конечно, поначалу мы терялись, не понимали. А сейчас знаем, что делать. В случае того или иного звука можно просто в ямку упасть, а где-то и бежать нужно далеко и прятаться под крышу.
— Чем Россия может ответить на оружие из США и Европы, которым воюют ВСУ?
— Средств у нас достаточно. Когда действительно линии фронта это требуется — привозят столько боеприпасов, сколько необходимо. Однако многие военнослужащие и военачальники не понимают глобальности целей и задач СВО — истощить противника — и жалуются на нехватку снарядов.
Я считаю, что отсутствие боеприпасов искусственно создано. Вышестоящее командование, которое сидит и видит картину целиком, дает средства дозировано для того, чтобы противник подошел поближе, потратил больше снарядов на подавление. Например, когда мы заходили в Бахмут, нам дали столько боеприпасов, сколько у нас не было в Кременной за все время нахождения там.
Другой момент, что никто не исключает бюрократию.
— В чем именно вы видите ее проявление?
— Разные проблемы есть. У нас миллионная армия (если не учитывать бойцов, которые находятся непосредственно на линии соприкосновения, которых около 500 тысяч), на которую работает несколько миллионов людей.
Сразу хочу заметить для тех, кто очень любит осуждать нашу армию, дескать, там воды и еды нет — порой в коллективе из десяти человек люди не могут найти общий язык и совершают какие-то ошибки. А тут крупная корпорация — Министерство обороны. Соответственно, где-то кто-то неправильно написал бумагу или забыл сделать заявку, оформить заказ — вот и не дошли снаряды. Такие тоже моменты бывают.
С учетом моего боевого опыта скажу: важно каждому сотруднику нести личную ответственность за свои действия и правильно организовать работу, чтобы не страдало целое Министерство и бойцы на фронте.
— Есть ли трудности с получением оборудования, в том числе медицинского?
— Бывают, да. Я сопровождал гуманитарщиков по линии соприкосновения и заехал в Донецк. Там разговаривал с начальником местной медицинской службы, который просил помочь организовать гуманитарную помощь на приобретении рентген-аппарата в один из госпиталей. Когда я запросил у него бумагу для отчетности (так принято делать), начмед сказал, что не сможет ее дать — по официальным данным у них рентген-аппарат есть. Соответственно, денежные средства государством выделяются, но на них ничего не приобретается.
Или тоже бывает: волонтеры покупают, привозят дорогущее оборудование, которое потом каким-то образом теряется, пропадает, сгорает.
Я считаю, к таким вопросам пора подключиться нашей ФСБ: искать мошенников, уничтожать коррупционные схемы, потому что страдают в реальности простые бойцы. Были моменты, когда мы вынуждены были увозить за несколько десятков километров раненых, потому что [в ближайшем госпитале] нет рентген-аппарата или другого медоборудования.
— Что изменилось в обществе и на фронте по сравнению с началом спецоперации?
— Россия никогда не выигрывала за счет какого-то сверхъестественного оружия. Наша страна всегда побеждала за счет силы духа бойцов и умения россиян объединяться в трудную минуту. Всегда во всех войнах Россия была вместе с тылом — и в Великую Отечественную, в Первую мировую войну народ фронту помогал. Например, уральский добровольческий танковый батальон на народные деньги был основан и отправлен на фронт.
По сравнению с началом спецоперации в обществе произошли колоссальные изменения. С каждым днем я вижу, что все больше и больше тех, кто сидел и говорил: «Я никогда не пойду воевать», собираются и уходят на фронт. Недавно, например, мне звонил человек, который часть своей жизни провел в тюрьме, освободился и хочет попасть на фронт, чтобы отдать долг родине. И идут они туда не за деньгами. Да и платят там на самом деле мало — такие средства можно спокойно заработать на гражданке. Мне лично война дорого обошлась в финансовом плане.
Волонтеров все больше. Ранее помощью фронту занималась небольшая группка людей, а сейчас практически каждый россиянин что-то собирает, отвозит; кто-то просто переводит 50–100 рублей. Один раз видел, как пришли 99 рублей — видимо кто-то последнее отдал…
Меня спрашивают, почему государство армию не обеспечивает? На самом деле оно обеспечивает, но это идет для всех. А другое дело, когда волонтеры знают, что непосредственно нужно, на каком участке, подвозят, оказывают адресную помощь.
Поэтому сейчас важный момент для всей России: если даже мы нуждаемся в плане вооружений, нашу страну не победить за счет граждан, их единства и силы духа. Когда приходят молодые пацаны на фронт, при первых выстрелах они боятся, падают в окоп. А через несколько часов они превращаются в нереальных бойцов, готовых идти на подвиги — на которые вряд ли способны люди на той стороне границы.
— А что, кстати, с моральным духом на той стороне границы — у бойцов ВСУ?
— Нет у них морального духа. В рядах ВСУ украинцев как таковых не осталось — по пальцам можно пересчитать лишь уцелевших националистов. Плюс насильно мобилизованные парни, взводы которых, как правило, курируют националистически настроенные командиры, которые в случае отказа от ведения боевых действий или выполнения приказов расстреливают подчиненных или угрожают их семьям. О каком духе у насильно пригнанных людей может идти речь?!
Другая, большая, часть солдат ВСУ — это наемники, которые идут воевать не за родину, а за финансы. Для них это работа — желания и цели умирать у них нет.
