Война — дело добровольное (но не всегда)
Крымское ханство официально было полноценной провинцией Османской империи. Но из-за логистических сложностей и децентрализованной природы османской политической системы ханство было де-факто полунезависимой политией, которая вела свою игру.
В войну Османской империи против России (1672-1681) ханство оказалось втянуто не совсем по воле своих правителей: в 1670 году хан Адиль-Гирей заключил с русскими мир и начал налаживать хорошие отношения с польскими властями. Эти действия не были согласованы с «федеральным центром», и османы сместили его, заменив новым ханом Селим-Гиреем, сыном предыдущего хана Бахадыра (ах, какая ирония!).
Фактически это была война османов одновременно против русских и против поляков на территории современной Украины. От обычных набегов, которые были хлебом с маслом для ханства, это война отличалась самым неприятным (с точки зрения крымцев) образом — возможности по грабежам и набегам были серьёзно ограничены османским командованием: завоёванные земли должны были стать частью будущих владений Порты. Османская администрация старалась бороться с заброшенностью земель и привлекать туда новых поселенцев. Как вы понимаете, это несколько противоречило настрою крымцев грабить эти территории.
В более широком смысле участие османской армии серьёзно сужало зону влияния крымцев, которые привыкли делать дела и решать вопросы с поляками, казаками и русскими самостоятельно, и их абсолютно устраивал существовавший статус-кво («иногда воюем, иногда набегаем и ничего не меняем»). Но у османов были другие планы: в 1669 году они назначили атамана Петра Дорошенко правителем провинции Украина (предполагалось, что рано или поздно вся Украина или большая её часть станет принадлежать османам). Поэтому даже перспективы на усиление ханства в рамках империи за счёт новой войны не было — в противном случае новые земли просто присоединили бы к Крымскому ханству. Иными словами, от новой войны с поляками и русскими ханство выигрывало очень мало и даже в чём-то теряло: если бы османы закрепились в регионе в случае успешного завершения войны, то вольницу крымцев со временем начали бы сокращать — ведь в регионе появилось бы заметное военное присутствие османской администрации, которую набеги в мирное время не интересовали.
Свой интерес
Впрочем, Селим-Гирей не был османской марионеткой — с помощью «федерального центра» или без неё, но в условиях постоянной игры престолов в Крыму любой хан рисковал быть задушенным, отравленным или свергнутым благодаря усилиям местной аристократии, интересы которой очень редко соответствовали интересам администрации Порты. Хан был вынужден лавировать между разными группировками интересов, поэтому в его почти тридцатилетнем правлении много «антрактов»: так, его сместили на период 1678-1684 годов, чтобы потом снова вернуть на престол. Во время войны он постоянно поддерживал контакты с польским королевским двором и старался минимизировать участие ханства в войне на польском фронте, чтобы сосредоточиться на обороне ханства против наступавших русских войск. Отдельным пунктом, впрочем, было желание саботировать проект укрепления Османской империи в регионе. Конечно, военная угроза со стороны России была важным фактором, но как точно подметил в 1675 году польский король Ян Собеский в своём письме к отправлявшимся в Крым послам, «чем сильнее Речь Посполитая, тем больше уважения со стороны Порты получит Крым».
В этом плане ханство оказалось очень полезным посредником: к осени 1676-го одновременная война против русских и поляков оказалась слишком тяжёлым делом для Порты и при посредничестве хана в октябре 1676 года Порта и Речь Посполитая заключили перемирие. Примечательно, что в соответствующем договоре имя хана шло впереди имён османских дипломатов — т.е. мир заключили благодаря хану. Так Речь Посполитая заключила отдельное перемирие с ханом в отдельном документе, что лишний раз подчеркнуло высокий статус ханства.
В войне против России в 1676-1678 гг. атаман Дорошенко дальновидно перебежал к русским, и в целом положение дел складывалось в пользу России, поэтому в Константинополе начали искать виноватых. За военные неудачи Селим-Гирея сместили аж до 1684 года. В дальнейшем, после возвращения, в случае неприятностей он заблаговременно отрекался от престола (а один раз отправился в паломничество), чтобы не попасть под раздачу, и таким образом правил до самого 1704 года и умер своей смертью.
Сама война в итоге закончилась неуверенной ничьей, и существовавшие между Россией и Портой противоречия через какое-то время вылились в новую войну 1686-1700 гг. — Москва (а затем Петербург) в течение следующего столетия неуклонно продвигалась в сторону расширения на черноморском направлении, что делало неизбежным столкновение с османами и их сателлитами.
К сожалению, мы не смогли получить комментарий от представителей истеблишмента ханства, но подозреваем, что фактическая ничья по итогам Чигиринской войны и временное устранение угрозы военного закрепления как русских, так и османов их устраивали куда больше, чем могла бы гипотетическая безусловная победа османов.
Выводы
Участие ханства в этой войне — это довольно любопытный пример того, насколько могут разниться цели союзников, даже если они сосуществуют в рамках одного государства. Казалось бы, крымцы, как мусульмане и подданные султана, будут совсем не рады успехам своих польских и русских оппонентов — но нет, фактически мы видим саботаж усилий Порты «регионалами», которые очень привыкли к определённому статус-кво, нарушение которого для них было событием куда более трагическим, чем победа врагов над их же сюзереном.
Это хороший урок для нашего времени — отсутствие реального политического контроля из верного сателлита и «братского народа» со временем может сделать скрытого врага.
