Служба безопасности Украины (СБУ) провела 5 марта многочасовый обыск квартиры Владимира Скачко в Киеве. В его публикациях пятилетней давности следователи углядели покушение на территориальную целостность страны. Журналисту объявили подозрение и вызвали его на допрос в Херсон (там базируется украинская «прокуратура Крыма»). Однако на допрос Скачко не попал, он был госпитализирован, а потом… исчез. Редакции издания Украина.ру удалось наладить связь с преследуемым властями журналистом.
- Владимир, уже прошло чуть больше месяца со дня обыска у вас дома. Вы тогда в интервью изданию Украина.ру рассказали о том, что происходило. Возможно, сейчас есть что добавить: что хотели найти представители СБУ и ГПУ?
— Особо добавлять нечего. Только подтвердилось: меня хотели как-то присовокупить к делу Кирилла Вышинского, которого сегодня неправедно судят. Мы бы с ним шли «организованной группой», а за это больше дают. Моя статья в РИА Новости Украина, к которой они прицепились, потеряла актуальность 16 марта сего года, так как прошло пять лет с момента ее публикации, и вышел срок давности — 5 лет. Вот они и торопились 5 марта. И меня зацепить, и к Вышинскому «подшить». А может быть, даже изменить статью — с 110-й («сепаратизм» и нарушение территориальной целостности) на 111-ю, ту, что у Кирилла («измена Родине»). Вот они и искали. Скорее всего, «доказательства» и моей «вины», и «сговора» с РИА Новости Украина, с Вышинским. Как он ёмко и точно выразился о сути процесса и обвинений — «бред какой-то».
Я — историк по первой профессии и могу квалифицированно сказать: это типичный 37-й год в исполнении Николая Ежова и раннего Лаврентия Берии, но в украинских реалиях. Такой же произвол, такой же беспредел, такой же напор, такая же политическая целесообразность вместо правосудия, такой же «сбор доказательств». Царицей которого является признание. Вот они и гонят людей в тюрьму в надежде сломить и выдавить признание.
- Тогда это событие взбудоражило общественность, но потом информации о вас было мало. Сообщалось, что вы попали в больницу. А затем, спустя время, на сайте «Антифашист» появились ваше расследование относительно схемы «Роттердам+» и другие материалы… Что происходило в этот период, что можно рассказать?
— Попал в больницу от всех этих треволнений: сердце — гипертония, ишемическая болезнь сердца, — обострился панкреатит. Как говорится, полез целый «букет». И там, на койке под капельницами, я понял: мне почти 60 лет, в тюрьме не выживу — меня элементарно даже лечить не будут. И утвердился в этой мысли, когда мои друзья сообщили, что возле моей палаты против всех правил и закона установлено «наблюдение» неизвестных людей. Почти как конвой. Потом под другой больницей, куда меня перевели, начали собираться «люди в штатском» и представители националистических парамилитарных структур, которым была поставлена задача — не доводить меня не то что до суда, а даже до тюрьмы и грохнуть прямо в больничке. Моим друзьям это открыто сказали честные люди из правоохранительных органов, которые не хотели брать грех на душу.
И тогда я решил бежать и скрыться. В момент какой-то их пересменки, когда они устроили непонятную движуху, я это и проделал. И попросил через моих адвокатов следователям и, ясное дело, суду передать, что я им не доверяю. Зато доверяю докладу Управления Верховного комиссара ООН по правам человека по Украине. Который именно в это же время сделал вывод — цитирую: «Органы власти по-своему интерпретировали положения уголовного законодательства о терроризме, государственной измене и посягательстве на территориальную целостность Украины. Это происходило во время рассмотрений дел против журналистов, блогеров и пользователей соцсетей за размещение или репост информации, которая рассматривалась как антиукраинская».
И я сегодня просто скрываюсь, не желаю быть ни героем, ни сакральной жертвой, которой запугивают других журналистов, чтобы те помолчали, пока Пётр Порошенко не доберется на вершину власти повторно. Думаю, нормальные люди простят меня за это. А тем, кто аплодировал бы моей смерти, просто желаю выкусить…
Чего я жду? Итогов выборов и справедливого разбирательства моего и десятков подобных дел в той же Европе, в её судах, где копятся и подобные дела, и жалобы адвокатов на них, и письма правозащитников. К тому же, я довольно долго приходил в себя от этих приключений. Лечился по мере возможностей в своем «схроне». А потом просто начал работать. То есть заниматься тем, чем и должен пробавляться нормальный журналист, — смотреть на жизнь и максимально правдиво говорить о ней. И о тех, кто превратил ее в скотское существование для миллионов моих сограждан. Отсюда и расследование-напоминание о «Роттердам+». И статьи в «Антифашисте», и последующие разоблачения «демократии по-украински». Ведь режим Порошенко хоть и пребывает в агонии, но денежки по его коррупционным схемам продолжают капать и оседать на офшорных счетах. Вот ведь в чем подлость и цинизм этих чувачков.
- Вы следили ли за ходом избирательной кампании? Что удивило?
— Следил, конечно. Но что тут могло удивить? Как и следовало ожидать, власть смогла намухлевать себе почти 16% голосов, а почти 85% населения Украины послало такую власть в пеший эротический тур. Первый тур — это голосование протеста и надежд при полном отрицании всего псевдомайданного: лжи, цинизма, жестокости, предательства и продажности. Владимир Зеленский же — это олицетворение надежд на перемены. Стихийное, гротескное и потому такое оригинальное: вместо злого и жирного клоуна с руками по локоть в крови народ возжелал клоуна веселого, по крайней мере, не запятнанного сильно в постмайданные политэкскременты.
Но, по-любому, состоялся выбор без выбора. Голосование «против», а не «за». Против всего старого, но не за что-то новое, потому что оно неизвестно. Это приговор власти, но не спасение и даже не амнистия для страны и народа.
- Есть ли основания для оптимизма по итогам первого тура выборов?
— Конечно, есть. Для меня — в том, что может свершиться мой принцип: власть должна меняться на выборах. А не на площадях под чужой заказ и на чужие деньги. Кроме того, в моей ситуации — пусть будет кто угодно, но только не Порошенко. И я уверен, что 85% тех, кто не голосовал за него, думают так же. Это не может не радовать, как говорится, приплыл и сплыл «шоколадный Петюня». И если режиму Порошенко не удастся купить народ и провести масштабные манипуляции и фальсификации, то он уже на свалке. А то, что делается сейчас, — это агония. Не верите? Проверьте анализы Порошенко: там две красные полосочки, он на сносях помойки. Теперь важно, чтобы Запад опять не навязал нам этого. А Запад может, ему знакомый клоун предпочтительнее незнакомого…
- Чего можно ожидать в случае победы Зеленского… или Порошенко?
— Трудно сказать. Но я повторяю: это был выбор без выбора. Зато визуально мы хоть увидим другое, новое и не такое мерзкое лицо. Или все ту же харю, если «демократия Майдана» опять победит. При Зеленском есть надежда, что он может оказаться не так прост, как кажется, и сможет хоть частично реализовать надежды людей на перемены к лучшему. При Порошенко не изменится ничего. Ибо черного кобеля не отмоешь добела. Тем более, что он же собирается и мстить своим обидчикам, и отрабатывать авансы Запада, выполняя его новые и старые заказы.
- В Киеве начался суд по делу Кирилла Вышинского, при этом преследуют и его адвоката Андрея Доманского. Помним и о многих других людях и «делах». В связи с этим, что можете сказать о ситуации со свободой слова на Украине?
— Режим Порошенко в общении с журналистами и СМИ по-прежнему исходит из двух главных мотивов: либо перекупить и приручить, либо запугать и уничтожить. Независимая точка зрения СМИ, свобода слова как инструмент демократии и общественный аудит власти, ее чистильщик, нынешнюю власть в Украине не интересуют. Это даже не цензура по идеологическим признакам. Это тотальный контроль ради достижения лояльности любой ценой. Говорить можешь всё, но сказать правду и донести её народу негде.
Режим не хочет знать правду о себе, а посему и свобода слова ему не нужна. И чтобы заткнуть рты, Порошенко и его разномастные порохоботы на всех уровнях и проделывают все эти мерзкие штуки с процессами над журналистами. Годятся любые средства при полном игнорировании украинского же законодательства. Например, когда у меня проводили обыск и выдвигали «пидозру» (подозрение. — Ред.), были самими сыскарями из СБУ и прокуратуры нарушены семь, повторяю, семь статей Уголовного кодекса Украины:
— 161 (нарушение равноправия граждан зависимо от политической принадлежности) — типа я — критик власти и имею на это право;
— 162 (нарушение неприкосновенности жилья) — ко мне ворвались обманным путем;
— 171 (препятствование журналистской деятельности) — у меня незаконно отобрали компьютер со всеми моими материалами для работы, ноутбук и даже телефон);
— 345-1 (угроза или насилие относительно журналиста) — меня хватали за руки, толкали, обыскивали 14 с половиной часов, оставив на это время без еды;
— 348-1 (посягательство на жизнь журналиста) — вламывались насильственно и в случае моего сопротивления могли прибить или покалечить;
— 365 (превышение власти или служебных полномочий правоохранительных органов) — вламывались силой и обманом;
— и, наконец, 375 (постановление судом заведомо неправомочного приговора, решения или постановления) — суд не имел права постановлять изымать мою технику. Ибо статья в РИА Новости Украина, которую мне инкриминировали как повод, была опубликована открыто, и я от ее авторства не отказывался, а значит, и компьютер отбирать у меня не имели права.
Вот такие вот дела. Может, меня потому и грохнуть хотели, вызывали в Херсон, подальше от Киева и столичного шума, ибо сами понимали, что делали и что любой другой суд, особенно в Европе, все установит и меня оправдает. Если так, то и арест был всего лишь поводом: зачем за мной гоняться, когда можно спровоцировать «нечаянную кончину» в камере, типа «ай-яй-яй, какое горе, недоглядели». Или в больничке. Вот и судите о свободе слова в Украине. Ведь так любого могут закрыть. И обязательно закроют, если Порошенко останется у власти. И не совсем обязательно, может быть, если победит Зеленский. Ну а я был, есть и буду в Украине. Это моя страна, я не нарушал ни одного её закона и не нарушу. Я желаю ей добра, и не этим политическим гоблинам решать, где мне жить.
